Загрузка...В изолированном подходе к вопросам пола, не включенном в систему нравственного воспитания, заложены, как показывал А. С- Макаренко, наиболее нежелательные воспитательные потенции. Но замалчивание этих вопросов является разновидностью ханжеской лжи и подрывает с|аму идею гармонического воспитания, воспитания коммунистической нравственности, которой принципиально чужда проповедь аскетизма. Авторитарно-директивный бесполый стиль воспитания должен быть отвергнут не только из-за неэффективности, но и потому, что, вопреки благим намерениям неумелых воспитателей, он воспитывает в подростке изоляцию от мира взрослых, неуверенность в себе и своих мужских и женских качествах, плохо осознаваемую (а потому часто особо сильную) установку против любой дисциплины в последующем. Такому воспитанию, как правило, сопутствует идеализация или намеренное приукрашивание взрослыми собственной жизни, выставление ее как непреложного стандарта и образца для копирования. О таком воспитателе не без злой иронии пишет Л. Лиходеев: «Сам он никогда в жизни не целовался, детей ему принес аист, а самого его нашли в капусте во время борьбы с вредителями овощных культур: боролись-боролись, смотрят — лежит! Он никогда никого не любил, его никогда не лихорадило под городскими часами, он никогда не плакал от ревности. Он никогда не дарил цветов просто так, без повода и случая… А тем не менее и у мальчиков, и у девочек есть глаза, и ресницы, и брови, и губы, а у некоторых даже красивые волосы. Имеются у них даже руки, ноги и колени. И у девочек они красивее, чем у мальчиков. Такова уж игра природы. Но именно это обстоятельство не дает покоя моралистам-любителям, которые произошли от капустного листа, особой красотой не отличающегося. Поэтому они считают себя единственными знатоками вопроса: как быть с таким несчастьем. как живой и теплый человек? Что же происходит? Происходит ханжество. Происходит ложь, прикрытая ангельскими хитонами. И дети в возрасте до шестнадцати лет понимают это не хуже детей в возрасте после шестнадцати».
Подросток хочет видеть во взрослом не подавляюще недосягаемый идеал-образец, не проповедующего одно и делающего другое ханжу, а человека со своими достоинствами и недостатками, убеждающего всем своим прошлым и настоящим опытом, что жизнь не дается легко, не протекает безоблачно ясно и непогрешимо, что единственный достойный путь в жизни — непрерывное самосовершенствование.
Другая разновидность упущений питается отрывочными сведениями о новых веяниях в воспитании. Результатом становится снятие всякого контроля взрослых, морально-этическая вседозволенность при предоставлении «полезных» знаний (в этих условиях они в лучшем случае бесполезны). Многие взрослые к тому же считают своим долгом обеспечить подростку бесконфликтное существование, избавить его от столкновений с жизнью и от всяких переживаний. Так, мать одной девочки рассказала, что после посещения спектакля, который обеим очень понравился, она дала дочери таблетку элениума — «Девочка так разволновалась!». Результатом такого «спасения» становится отсутствие нравственной устойчивости личности, приводящее к отчаянию, неуверенности в себе и неверию в людей либо к правонарушениям.
В одном из случаев 18-летннй студент был осужден за попытку грабежа и изнасилования; до этого жил в другом городе в семье со своеобразным подходом к его воспитанию — до конца 10-го класса его поили рыбьим жиром из ложки, провожали в школу и встречали, а принесших уроки девочек мать «спускала с лестницы». В другом 16-летний мальчик, не получивший от родителей никаких сведений о поле, скованный и нерешительный в повседневном общении, но достигший предельного эмоционального накала в интересе к проявлениям пола, вынудил 12-летнюю девочку раздеться для того, чтобы «посмотреть и потрогать».
Уважение к личности подростка, к его трудностям и проблемам, серьезный и доверительный обмен мнениями, попытки опровергнуть (а не отвергнуть) неверные представления, мотивировать свои советы (а не насаждать желательный стиль поведения принудительно), способствовать стремлению и умению разрешать неизбежные в жизни конфликты, через разумный и тактичный контроль вырабатывать чувство ответственности за себя и других — тот путь, который обеспечивает человеческие права подростка и обогащает его личность. Означает ли это недопустимость принуждения? Оно может и должно быть применено, когда оно справедливо, если применение его не есть проявление слабости воспитателя, если оно исходит от уважаемой (не обязательно любимой) подростком личности. Мы не можем не возразить против довольно распространенной утрированной оценки личного примера воспитателя, когда к его жизни и поведению предъявляются невыполнимые в рамках его биографии требования. Личный пример воспитателя — это его отношение к жизни и себе, адекватное нравственным требованиям к человеку, а не прописным истинам ханжества. Обсуждая стиль общения с подростком, И. С. Кон подчеркивает, что «единственно правильный стиль — стиль проблемный. Мы должны с учетом возрастных особенностей, но всерьез и без малейшего вранья говорить, каково состояние дел. (…) Если мы включаем молодого человека в социально значимую деятельность и в обсуждение реальной задачи, только тогда он начинает ощущать себя хозяином жизни, несущим за нее ответственность».
Полностью оградить подростка от столкновений с вопросами пола и сексуальности невозможно и не нужно. Гораздо важнее помочь ему понять и почувствовать, насколько обедняет мир человека опошление представлений об отношениях полов. Но не следует принимать за такое принижение совместные обсуждения подростками сексуальных проблем, свойственные подросткам совместные сексуальные эксперименты, рассказывание сексуальных анекдотов, рисунки сексуального содержания и т. д. Сами по себе они не болезненны и не страшны, будучи неотъемлемым элементом подростковой субкультуры (до известных, разумеется, пределов, которые точно обозначены быть не могут). Наибольшую настороженность должны вызывать те, кто молчаливо присутствует при этом, не участвуя в происходящем, но и не покидая компанию, не протестуя: следствием такой интенсивной сексуальной стимуляции и никак не разряжаемого напряжения могут быть те или иные сексуальные затруднения в последующей жизни. Эротические рисунки подростков отличаются явно недостаточной информированностью авторов о поле и сексуальности, аффективным увеличением и утрированностью (порой гротескной) гениталий и действий. В ряде случаев они наводят на мысль о хорошо известном психиатрам ритуале символического уничтожения навязчивостей. В литературе есть указания на возможность их психотерапевтического использования. Оптимальная тактика воспитателей заключается в спокойном и убедительном разъяснении того, что едва ли следует навязывать другим свои аффекты и переживания, в которых самому бывает трудно разобраться.
Весьма сложную проблему представляет собой начало половой жизни, причем от содержательного ее решения существенно зависят организационные аспекты работы. Обычно эта проблема решается альтернативно: принимать или не принимать «современные нормы», для которых раннее начало половой жизни, якобы, естественная реальность. Но, во-первых, приводившиеся нами ранее данные показывают, что такая оценка современных норм нереалистична и утрированна [Исаев Д. Н., Каган В. Е., 1986а], а, во-вторых, ни вседозволенность, ни директивные запреты не достигают успеха. Заслуживает анализа используемая взрослыми аргументация, направленная на предупреждение раннего начала половой жизни. Чаще всего это рекомендации воздержания, которое «не приносит вреда»; польза же его аргументируется архаичными ссылками на «экономию энергии». Доводы такого рода подростками воспринимаются как немотивированный запрет, уловки взрослых, противоречащие наблюдаемому в жизни. Ссылки на возможность заражения венерическими заболеваниями наталкиваются на психологический феномен «красного светофора» — все знают, что это предупреждающий об опасности запретительный знак, но каждый уверен, что именно его «пронесет». К тому же среди населения распространено представление о венерических болезнях как о постыдных, как о своеобразной каре за аморальность. Но психологам хорошо известно, что дурной, аморальный поступок, для того, чтобы быть совершенным, должен быть перемотивирован и получить внутреннее оправдание, позитивный мотив [Криминальная мотивация. 1986) — каждый для себя прав, так что «дураку, что он дурак,— по словам поэта Л. Гаврилова — у даже умный доказать не может», а в восприятии подростка венерические заболевания угрожают плохим людям, каковым он сам не является. Если к этому добавить довольно распространенную среди части населения браваду «легкими» венерическими заболеваниями, отождествляющую гонорею с насморком или признаком опытности, то ясно, что запугивание венерическими заболеваниями мало влияет на подростка. Попытки апеллировать к тому, что от этого бывают дети, на подростков действуют не больше (если не меньше), чем на взрослых. Ситуация может показаться неуправляемой и часто оказывается таковой, когда попытки регуляции сроков начала половой жизни предпринимаются уже на ее пороге и не обеспечены предшествующим воспитанием. К тому же не все взрослые могут представить себе реальное содержание проблемы, а потому руководствуются в основном соображениями морального порядка, будучи готовыми во их имя запугивать подростков чем угодно, не веря серьезно в эти запугивания. Позиции взрослых часто мотивированы соображениями, которые можно сформулировать так: «До 18 лет нельзя, а потом можно; браки раньше декретированного возраста плохи, а с наступлением его хороши». Но это как раз те позиции, к которым подростки с их потребностью в признании права на самостоятельность остаются глухи.