ДЕТСКИЕ НОВОГОДНИЕ КАРНАВАЛЫ

Инна Веселова

В школе готовятся К праздничной елке:

Красные Шапочки, Серые волки.
Маленький Алик Стучится к соседям:
— Слышали новость? Я выбран медведем!
В классах идут разговоры и толки: 
— Кто же Снегурочкой будет на елке?
Агния Барто. «Новая Снегурочка»

(Впервые эта тема была рассмотрена в моей статье «Детские новогодние карнавалы: реестр образов», (Антропология советской школы: культурные универсалии и провинциальные практики: сб. ст. Пермь, 2010. С. 193-214))

Есть практики и жесты, которые множество людей осуществляют неосознанно. Как бы их ни определяли — habitus, рутина или ритуалы, — производимые как само собой разумеющиеся, они объединяют людей в группы силой притяжения общего знания. Подавляющему большинству моих современников не нужно объяснять, в чем суть стихотворения классика советской детской литературы. Речь идет о предновогоднем соревновании в детском коллективе за роль» Из кого выбирают медведя? Почему так остро стоит вопрос, кто будет Снегурочкой? Что вообще мы делаем, наряжаясь «в кого-то»? Зачем нужен этот символический навык? Исполняем ли мы ритуал преображения, продолжая средневековые традиции масленичного карнавала и святочного ряженья, или наполняем действо своим, не описанным М.М. Бахтиным, праздничным смыслом?

Похоже, что современные практики переодевания «в кого-то», домашнего и публичного, индивидуального и коллективного считаются настолько самоочевидными, что про них не написано, или во всяком случае мне не известно, ни одной статьи, а тем более монографии. Меж тем тотальность навыка карнавализации неоспорима. Всякий, кто прошел через систему всеобщего образования в СССР, по необходимости или желанию участвовал в коллективных костюмированных представлениях. Школьные спектакли, пионерские фестивали народов СССР, утренники в детском саду, костюмированные политические суды 1920-х годов и новогодние праздники во дворцах культуры — вот самое начало списка культмассовых мероприятий с элементами маскарада. От публичных многолюдных перформансов отличаются индивидуальные игры-«переодевалки»:

Когда я оставалась дома одна, чаще всего объектом моего интереса становился мамин гардероб и мамины туфли. Но дома я довольно редко оставалась одна. Зато в деревне у бабушки на чердаке дома был старый сундук, в котором были разные-разные старые вещи: парчовые платья бабушек, старые рубашки, юбки…(ж., 1987 г. р., Ленинград); …Я ужасно любила наряжаться солдатом-стражником. Для девочки — неприемлемо, и, кажется, мама с папой это не одобряли: все-таки девочка. А я обожала ножи, мечи, в общем, холодное оружие. Так вот, каждый вечер (лет в 5—6—7, когда в садике надо было быть снежинкой) я напяливала трусы на голову, обматывала вокруг шеи пододеяльник или простынь и с палкой от швабры маршировала что есть силы. Я мечтала быть всадником (ж., 1984 г. р., Ленинград). И интимные «переодевалки», и публичные карнавалы используют прием перевоплощения в предписанный и/или желаемый образ. Образ видится как совокупность атрибутов или элементов костюма, специфическая пластика и кинетика, сценарий поведения и регистр речи. Описание символического навыка перевоплощения, обретаемого при участии в коллективных детских карнавалах, и социальных валентностей этой практики — предмет настоящей статьи. Объектом изучения стали новогодние детские карнавалы-«елки» советской и постсоветской эпохи — с 60-х годов XX века до наших дней. Материалом послужили: 

•   результаты глубокого интервьюирования, стимулированного списком вопросов (около двадцати разного объема интервью и воспоминаний, более 30 фотографий)  (Искренне благодарю всех друзей и энаномых, которые согласились ответить на мои вопросы, вспомнить «невспоминаемое», дать фотографии для публикации.);
•  данные сайтов воспоминаний о «советском детстве» (Материалы форума «Новогодние костюмы» на сайте «76-82.ru Энциклопедия нашего детства». URL: http://www.76-82.ru/forum/viewtopic.php?t=l 179 Новогодние костюмы из детства. Сайт «Каролин солнечное настроение». URL: http://karolin. myl.ru/pLbl/ 1-1-0-6)  (фотографии и высказывания с форумов — от более 70 комментаторов);
• детская художественная литература и творчество писателей, описывающих детские карнавалы во «взрослых» книгах.

Советский новогодний ритуал не раз становился предметом внимания антропологов, фольклористов и литературоведов  (См.: Азоньева С.Б. 1) История современной новогодней традиции // Мифология и повседневность. Вып. 2., СПб, 1998; 2) глава VII. История о елке// Адоньева С.Б. Дух народа и другие духи. СПб, 2009. С. 16Я-193; Душечкина Е. В. Русская елка: История, мифологии, литература. СПб, 2002; Николаев 0. Новый год: праздник или ожидание праздника? // Отечествен ные записки. 2003. № 1 URL http://magazines.njss.nj/oz/2003/l/2003_01_20.html; Сальникова А. А. «Блестящий воспитатель»: елочная игрушка как инструмент наделения «советскостью» // Ребенок в истории и культуре. Труды семинара «Культура детства: нормы, ценности, практики». М„ 2010. Вьг. 4. С. 3 70-403; Хромова А. В. 1) Тексты для детей в новогоднем ритуале // Детский сборник. Статьи по детской литературе и антропологии детства. М., 2003. С. 41-51; 2) Письма детей Деду Морозу // Детский сбсрник. Статьи по детской литературе и антропологии детства. М., 2003. С. 99-109.). Ритуальная сущность календарного праздника, пожалуй, неоспорима. Известно, что новогодние «елки»-карнавалы устраивались взрослыми для детей в детских садах, школах, на работах родителей, в домах культуры, театрах или в домашней обстановке. Историю и генезис образов, персонажей и сюжетов «елок» я оставлю за рамками данной статьи, сосредоточившись на ином. Нас будет интересовать актуальный ритуальный опыт, который получили мои современники, переживая елочные празднества. Прежде всего, услышав вопрос о карнавалах, собеседники вспоминают детсадовские новогодние утренники. Посещение детского сада не было обязательным для всех детей в СССР, но работающие родители охотно пользовались развитой системой практически бесплатных дошкольных учреждений (в 1960-е годы детские сады были даже в самых отдаленных деревнях). Таким образом, большинство советских детей начинали свою социализацию в детских садах (младшие группы детских садов до сих пор принимают детей с трех лет) или в яслях (куда принимают младенцев) (Сестра-воспитательница яслей и младших групп детских садов / Под ред. МД. Ковригиной. М., 1970. С. 26.).

Сценарии новогодних утренников обсуждались в профессиональных изданиях для советских воспитателей с момента «разрешения» «празднования новогодних елок в СССР.(Фперина Е.Н. Елна в детском саду // Елка.: сб. ст. о проведении елки (Утверждено Наркомпросом РСФСР). М„ 1936.)  Вовлечение детей в новый календарный обряд было спланированным идеологическим проектом, поэтому централизованно принимались решения о мере спонтанности детского участия в празднике, о характере и смысле производимого в ходе «елок» эмоционального эффекта, роли взрослых ведущих. Создаваемый сценарий был руководством к организации культмассовых мероприятий на всех площадках страны и публиковался в обновляемых год от года сценарных и репертуарных сборниках, одобренных образовательным ведомством (Александрова А. . Елка -зеленаяиголка(новогодняя сказка) // На новогодней елке. Л., 1956 С. 14-28; Карелина М. Хоттабьч на елке // На новогодней елке. Л., 1956. С. 29-45; Гигпиус Н„ Губеровский М, Туритн И. Сказка про волшебный ключ// На новогодней елке. Л„ 1956. С. 46-70; Коваленко В., Сегаль Л. Дед Мороз в звездолете // На новогодней елке. Л., 1956. С. 105-130; Терехин ft, Фогеев 6. Как украли Новый год// С Новым годом: репертуарный сб.М., 1971. С. 169-188.; Ильина К. Все сказки в гости будут к нам // Там же. С. 188-203; Слонова Н. Как Леночка вьлечила Деда Мороза // С Новым годом: репертуарный сб. М„ 1958. С. 11—35; Сар Н.. Роза нов А Дружба: сценарий-руководство для проведения праздника новогодней елки. Алма-Ата. 1950 . и др.) .  В своем каноническом советском виде сценарий «елки» в детских садах почти без изменений сохранился до наших дней. Методисты и музыкальные руководители из доступных источников по известной канве заполняют хронометраж действа. Хотя, по мнению методистов, «воображение дошкольников слабо развито», «елка глубоко волнует и радует ребенка, дает богатый материал для воображения, для полета фантазии, для развития эстетических чувств; объединяет детей в большой коллективной радости, организует их, сплачивает и развивает детскую творческую самодеятельность, в этом ее большой педагогический смысл» (Зацепина М.Б. «Встречаем Новый год». Сайт журнала «Современное дошкольное образование. Теория и практика». URL http://sdojoiirnal.rTj/aiticle/id44)  . Ведущими праздника всегда являются приглашенный артист или один из работников детского сада, исполняющий роль Деда Мороза, и чаще всего девочка из подготовительной группы или выпускница сада в роли Снегурочки, им ассистируют другие взрослые в роли сказочных персонажей, например Зимы, а в старших группах (где психика детей уже закалена опытом театрализации) возможно появление персонажей-антагонистов — Бабы-яги, Бармалея и др. В сценарий обязательно входят исполнение детьми подготовленных заранее номеров (репетиции начинаются за полтора-два месяца): декламации давно потерявших авторство стихов про елку, зиму. Новый год, танцы, песни   (См.: Хромова А. В. Тексты для детей в новогоднем ритуале // Детский сборник. Статьи по детской литературе и антропологии детства. М, 2003. С. 41-51), а также «спонтанные» элементы — активные игры-хороводы вокруг елки и раздача подарков-сюрпризов.

Группы детского сада по мере взросления от младшей к подготовительной осваивают новые образные «навыки и компетенции», обязательные для всех российских детей, изображая зайцев, петрушек, гномов, снежинок и елочек. У меня осталось несколько фотографий: все мальчики одеты зайчиками, все девочки — снежинками. Порядок был такой (Форум «Новогодние костюмы» на сайте «76-82.ru Энциклопедия нашего детства» URL’ http://www.76-82.ru/forum/viewtopic.php?t-l 179).

В садике запомнилось, что девочки должны были быть на утреннике елочками (во как оригинально — не банальные снежинки и зайчики)  (Там же.). В детском саду нас наряжали зайчиками всех поголовно. Потом всех сделали клоунами. На голову такой конусообразный колпак, на ноги шаровары из аляповатой пестрой ткани, на тело — что есть, но поярче (Там же.) . Утренники, как ясно из названия, проходили чаще всего в первой половине дня. Эта приуроченность объясняется методическими разработками педагогов, в соответствии с которыми дети более сосредоточены и управляемы именно в это время. Будучи праздниками для детей, детсадовские мероприятия изначально не предполагали участия в них родителей, но постепенно вовлекали взрослых в подготовку и в само действо (о роли родителей см. ниже). Утреннее время проведения праздников затрудняет родительское присутствие на них. С одной стороны, «нормальные» родители обязаны быть на утренниках как зрители, добровольные помощники воспитателей и фотографы, с другой — должны отпрашиваться с работы, брать отгул или заранее освобождать последние дни года для обрядовых ролей. Детский сад как институт социализации детей требует родительских жертв, «забывая» свое первичное предназначение — института помощи работающим родителям в заботе о детях.

Личная память современников и семейные фото архивы хранят топос детских утренников как специфический автобиографический сюжет. Причина устойчивости воспоминаний о них кроется, с одной стороны, в привычке фотофиксации события и последующего разглядывания и комментирования снимков, с другой — само фотографирование обусловлено высокой значимостью события для его участников. Психологи объясняют такое явление как «детская амнезия» (отсутствие воспоминаний до двух-четырехлетнего возраста), тем, что воспоминания складываются одновременно с нарративной компетенцией ребенка — то есть мы помним то, о чем умеем рассказывать или что можем визуализировать. Важность утренника как начала ритуальной социализации детей конструируется и осознается взрослыми, они же транслируют ценность события детям. Подтверждением успешности ритуала служат фотографии и разговоры, которые и складываются затем в устойчивое «детское» воспоминание-гештальт — «кем я был на утреннике». Однако у моих собеседников были и собственные воспоминания-переживания (часто травмы), которые явно не были внушены родителями, а сохранились в памяти по причине интенсивности впечатления (например, взрослый мужчина помнит о приготовлении костюма Буратино к карнавалу, на котором понравившаяся девочка ожидалась в костюме Мальвины, и остроту разочарования от ее отсутствия, помнятся также неудачные и удачные костюмы).

Если детсадовские праздники являются топосом автобиографической памяти, то школьные карнавалы известны и как литературный хронотоп. Сюжеты советской литературы о новогодних представлениях чаще всего разворачиваются в школьных стенах — стихи А. Барто, вынесенные в эпиграф, рассказ «Кот в сапогах» из «Денискиных рассказов» В. Драгунского  (Драгунский В. Ю. Кот в сапогах // Драгунский В.Ю. Зеленчатые леопарды. М„ 1996- С. 28-33.) и др. Школьные новогодние маскарады проводились до и во время зимних каникул не обязательно утром, и взрослое участие в их организации сведено до функции классных руководителей и завучей по внеклассной работе в качестве судей и надзирателей. Похоже, что научение маскарадному времяпрепровождению завершалось к окончанию начальной школы, и детям предоставлялась возможность самим воспроизводить ритуальное действо. Школьные мероприятия были одной из форм организации детского досуга, но предоставляли свободу в выборе образа и сценария участникам. На школьных карнавалах в костюмировании правили мода, собственные пред почтения участников и часто предложенный ими сценарий:

• В школе у нас были в моде мушкетерские костюмы. Еще были ковбои, гусары и клоуны (Форум «Новогодние костюмы» на сайте «76-82.ru Энциклопедия нашего детства». URL: http://www.76-82.ru/forum/viewlopic.php?t-1179 ) ;
• …В школе — единственное, что помню, — оделась просто какой-то русской девушкой из сказки (то ли Машенькой, то ли Алёнушкой), короче — милый сарафанчик и косыночка. Но это было в начальной школе, а позже — просто нарядное платье(Там же.)  ; 
• В школе наряжался и пиратом и мушкетером))) Помню, с какой любовью себе шпагу делал из первого колена телескопической удочки брата и проволоки (Там же.) ;
• Одевалась в костюм Красной шапочки. Позже в костюм… хирурга (в начальной школе) (Там же.) ;
•  Самым триумфальным был костюм медузы на елке класса (в 3-м классе). Мы ставили сказку прото, как медуза потеряла кости, затрясшись от страха. Медуза налажала (простите) с доставкой обезьяны морскому императору. Это была моя новая пластинка на то время, так что выбор пьесы был ни для кого не понятен (интервью ж., 1985).

Домашние новогодние маскарады на форумах и в интервью упоминаются, но их немного. Вероятно, времени для совместного досуга в череде прочих детских увеселений у работающих родителей практически не оставалось  (Указом Президиума Верховного Совета СССР 23 декабря 1947 года 1 января стало праздничным и выходным днем, а 31 декабря -соответственно сокращенным предпраздничным днем, 2 января стало праздничным днем лишь в 1992 году.). Домашнее ряженье родителей, чаще всего отца в Деда Мороза, влекло за собой и костюмирование детей. Самая ранняя фотография из моего семейного архива с карнавальными костюмами относится к 1958 году, на ней празднование Нового года детьми одного подъезда очень дружного дома — своего рода коммуны строителей Волго-Донского канала. На фото: отец, хозяин дома, в костюме Деда Мороза и сын в костюме Арлекина. Домашние новогодние праздники с костюмами были приняты в среде интеллигенции и «творческих работников». Домашние карнавалы оставались как слабый отсвет зимних (рождественских и масленичных) ряжений всех домашних, особенно молодежи. Ряженье было распространено среди деревенского и городского населения дореволюционной России во всех сословиях: от крестьян до дворян. Сохранилось множество фотографий костюмированных вечеринок у елок и описаний ряженья в мемуарной литературе. Взять хотя бы отрывок из «Жизни Арсеньева» И.А. Бунина с описанием ряженья, навеянным собственными юношескими переживаниями.

А вечером подъехали и другие гости, и все, кроме старших, решили, конечно, ехать по соседним усадьбам ряжеными. Шумно нарядились во что попало — больше всего мужиками и бабами, — мне круто завили волосы,набелили и нарумянили лицо, подрисовали неизменной жженой пробкой неизменные черные усики, — и гурьбой высыпали на крыльцо, возле которого уже стояло в темноте несколько саней и розвальней, расселись и. смеясь, крича, под звон колокольчиков, шибко понеслись через свежие сугробы со двора. И конечно, я очутился в розвальнях с Анхен… (Бунин И Жизнь Арсеньева. Роман. СПб, 2001. С. 139.) Детские домашние игры с перевоплощениями и маскарадными переодеваниями включены в репертуар семейных праздничных увеселений, они импровизируются по общей договоренности и принятой традиции.

Но по большим праздникам, в дни многолюдных детских сборищ, когда им разрешалось беситься и бегать по всему верху, отпирали и эту комнату, и они играли в ней в разбойников, прятались под столами, мазались жженой пробкой и переодевались помаскарадному (Пааернан БЛ Доктор Живаго: Роман. СПб, 2003. С. 267.) . В домашних зимних представлениях участвуют и взрослые, и дети. Каждый выбирает себе роль и образ по желанию или договоренности. Принуждение к лицедейству отсутствует, но зато есть чья-то настойчивая до ритуальной обязательности инициатива (нарисовать неизменные усики неизменной жженой пробкой).

Зайчик. На празднование Нового года дома. Ничего не помню, так как мне был год. Костюм придумала мама. Пришила картонные уши и ватно-марлевый хвостик к детскому комбинезону. Как поясняет мама, чтобы я почувствовала Новый год (костюм, подарки под елкой) (ж., 1985 г. р.). Ритуал карнавала новогодней елки многократно повторяется, задействовав все каналы восприятия и форматирования: зрение (опознаваемые костюмы, декор помещения и украшение елки), слух (песенно-музыкальный канон праздника), осязание (колкость мишуры и елочных ветвей, стесняющие движение костюмы, следы обручей с коронами и ушами на лбах), обоняние (запах хвои и мандаринов), кинестетику (специфические движения каждого из персонажей). Через детсадовские и школьные практики он входит в тело, становясь интимным и личным переживанием. Воспоминания о карнавалах (внушенные рассказами старших и сохраняющие собственные переживания радости, стыда, разочарования) вошли в личную биографию многих советских и постсоветских людей. Карнавальный дискурс обеспечен литературным и медийным «хронотопом» — Кремлевской/школьной елки.

РЕЕСТР ОБРАЗОВ

Наиболее телесным переживанием из всего сценария празднования, конечно, является костюмное преображение. Вслед за Патрисом Пави я буду считать, что «с момента появления на сцене одежда становится театральным костюмом, подчиняется эффекту преувеличения, упрощения, абстрагирования; костюм “прочитывается»» (Пави П. Послом// ПавиП. Словарь театра. М.: Прогресс, 1991. С. 164.) . В случае елки понятие «сцена» условно — это пространство, преображенное на момент ритуала установкой новогоднего дерева, декорированием мишурой, подвешенными к потолку снежинками из салфеток и снежками из ваты, рисунками гуашью на окнах. Одежда же превращается в костюм следованием общепризнанному шаблону. Костюмы новогоднего карнавала должны быть узнаваемы, «нечитаемость» костюма ведет к коммуникативному провалу. Дед Мороз удивил, когда позвал меня к себе для чтения стихотворения и чтобы выдать мне подарок. Он сказал: «Вот мальчик в шляпе сейчас почитает нам стишок». Я удивился. Я не был мальчиком в шляпе, я был ковбоем (Гришковец Е. А …. а. Повесть. М., 2010. С. 57.) . У меня тоже обидные моменты были. Как-то не успели на один Новый год с костюмом разобраться, пошла в шляпе и с веревкой толстых бус на шее… все доставали меня потом, что за костюм. Я гордо говорила, кубинский нац. костюм, а самой плакать хотелось (Форум «Новогодние костюмы» на сайте «76-82.ru . Энциклопедия нашего детства».  URL: http://www.76-82.nj/forum/viewlopic.php?t-1179) . Итак, из воспоминаний, опубликованных на форумах в Интернете, собранных интервью и фотографий мной был составлен корпус костюмов советской и постсоветской новогодней —.елки. Я выписала названия костюмов из вербальных и визуальных источников. Реестр образов составлялся отдельно для мальчиков и для девочек. Всего было обработано 291 упоминание/фиксация новогоднего костюма — 170 костюмов девочек и 121 мальчишеский.

Девочки

Среди имеющихся в реестре образов практически нет неразпознаваемых и «невоображаемых» костюмов. Чем «Пушкин» отличается от «Арлекина», а «Мушкетер» — от «Богатыря», предположить может любой мой современник. Иногда среди описаний и фотографий зафиксированы нетривиальные перевоплощения — что могло подвигнуть девочку сфотографироваться в очень выразительных масках слона и моржа у елки в Магнитогорске в 1962-м? В основной своей массе костюмы ожидаемы и стереотипны — то есть носители советской и постсоветской культуры, скорее всего, сочтут этот набор нормальным для костюмирования. Так же как и в традиционном ряженье, в советской культуре детских карнавалов сложился устойчивый набор образов, доступных для воспроизведения и понимания. Этот список отражает мировоззренческие ожидания участников карнавала — инициаторов и костюмеров, зрителей и участников.

ЗАЙЦЫ/ЗАЙКИ

В раннюю постсоветскую эпоху ряженье в зайчиков взрослых мужчин (а особенно музыкантов военных духовых оркестров) было допустимым карнавальным приемом, работающим на эффекте снижения «взрослости» и «мужественности». По моим воспоминаниям, так выступал военный оркестр в одном из новогодних телешоу на центральном российском канале. Однако к 2009 году переодевание военного оркестра в костюмы зайчиков стало недопустимым. Блоги и новостные порталы за июль — август 2009 года наполнены сообщениями о выступлении военного оркестра в костюмах зайчиков. В результате проверки выяснилось, что в костюме зайчиков выступали именно музыканты окружного оркестра. Ранее служба информации и общественных связей ЛенВО категорически отрицала причастность военных к подобному мероприятию. Получить комментарии от командования округа после прокурорской проверки не удалось.На рассмотрение прокурорского представления отводится месяц, в течение этого времени глава штаба должен решить, каким образом наказать виновных. О выступлении стало известно в июле. Сообщалось, что к ресторану «ХХХХ» на углу Каменноостровского проспекта и Дивенской улицы подъехал военный автобус и из машины вышли музыканты духового оркестра, одетые в костюмы зайчиков. Взяв инструменты, музыканты проследовали внутрь заведения. В баре «ХХХХ» позже подтвердили, что у них действительно выступал военный оркестр в костюмах зайчиков. 08.08.2009 13:50 (Сайт «Новая газета». URL: http://old.novayagareta.ru/news/601856.html).

Столь серьезное отношение к художественным акциям, вероятно, свидетельствует или о сакрализации образа зайчика (его прирастании к «детскости» или сексуальности — если это не зайчик, а плейбоевский кролик), или о неприкасаемости мужественности и воинственности (даже у музыкальных коллективов). Во всяком случае, эффективный (если есть ценность, то именно она должна быть осмеяна в карнавале, так различаются границы приемлемого культурой) карнавальный прием стал восприниматься как наказуемое символическое деяние. Так зайчики стали не просто карнавальными костюмами, а символами послушности, «пушистости», инфантильности, желаемой для детей и недопустимой для взрослых мужчин.

Костюмы снежинок уходят корнями в театрально-балетную историю. Музыка танца снежинок или снежных хлопьев П.И. Чайковского из балета «Щелкунчик» вошла в рождественско-новогодний культурный текст задолго до советского праздника. Снежинок танцевал женский кордебалет на фоне занесенного снегом хвойного леса в строго симметричной сценографии. В детсадовской практике музыкальное сопровождение танца изменилось: Чайковского сменила потерявшая авторство песня «На полянку, на лужок выпал беленький снежок, И летят снежинки, белые пушинки», а танец превратился в хоровод. Цвет костюма снежинки, как и костюма зайчика, — белый, даже белоснежный, не дружественный детям — все их неловкости немедленно запечатлеваются на белом фоне пятнами (Стирка костюма снежинки -один из сюжетов рекламной серии горошка TIDE: «Тайдом стирать — детей не ругать».) . Костюм состоит из белого платья с лифом и пышной юбкой, украшенной мишурой, прообразом которой была балетная пачка. Головной убор — нечто среднее между короной и кокошником, украшенными серебряной мишурой, блестками и осколками битой елочной игрушки. «Балетность» костюма заложена в обуви — снежинки должны быть в белых «чешках» — кожаных тапочках для танцев, хотя и тут «не существует, Постум, правил» — со временем чешки заменили белыми сандалиями. Снежинки обязательно танцуют с пучком блестящего «дождика», напоминающим по своей функции в танце шаль. Напомню, что танец с шалью — один из обязательных танцев учебной хореографической программы начиная с середины XIX века. Снежинка — образ младенческой женственности, явленной в хореографическом опусе на пределе возможностей девочек трех лет. Белоснежные, сияющие в полупрозрачных кружащихся юбках и коронах, девочки должны были чувствовать себя олицетворением небесной красоты.

Процесс изготовления корон запомнился даже мне (каждый год в честь этого разбивалась драгоценная елочная игрушка и выкладывалась мозаика, в чем мне можно было участвовать — и всяческие «запретные действия» (получить доступ к осколкам) добавляли нечто в ощущениях… (ж., 1971 г. р„ Тбилиси). У меня было платье бежевого цвета, из какого-то кружевного материала, оборка из мишуры на подоле и мягкие тапочки в мишуре. К этому добавлялся ободок с такими пружинками, на которых были мигающие звезды. А как-то закатила истерику года в 4 из-за того, что на меня пытались обуть стандартные детские некрасивые сандалии (ж., 1992 г. р., Ижевск). Зайчики и снежинки — две ипостаси младшей карнавальной компетенции. Белоснежная послушность одних и белоснежная женственность других почему-то очень трогают взрослых — дети в этих ролях очень нужны взрослому социуму. Рассматривание таких, послушных и милых, детей составляет культурную потребность родителей и воспитателей, относительно зайчиков и снежинок взрослые чувствуют себя хорошими взрослыми — большими, знающими, умелыми. Они умеют исполнять роль «белых и пушистых» и поощряют освоение этих ролей детьми.

Возвращаясь к реестру костюмов, мы обнаружим, что тематика новогоднего карнавала не ограничивается зверьками и атмосферными явлениями. Среди прочих костюмов можно выделить следующие тематические группы:

• сказочные и литературные персонажи (Аленушка, Белоснежка, Дюймовочка, Мальвина, Буратино, Артемон, Пеппи, Карлсон, Кот в сапогах);
• национальные костюмы (Русские красавица и Молодец, Грузинка, Индианка и Индеец, Украинка, Цыганка);
• профессионально ориентированные (Хирург, Матрос, Пилот, Строитель, Космонавт);
• культурные герои (Пушкин);
• сословные представители, в основном высших сословий, что несколько странно для идеологии господствующего рабочего класса и крестьянства (Королева, Принцесса, Царица);
• зооморфные и энтомологические образы (кроме диких и домашних животных — Коты, Лисички, Волки, Медведи, Морж, Медуза, Сова — встречаются Бабочки и Божьи коровки);
• флора — цветы и сама елка.

Среди девичьих костюмов кроме абсолютных лидеров (Снежинок, Снегурочек, Заек и Лисичек) превалируют образы красавиц сказочного происхождения (часто высоких сословий) и цветов-бабочек. Обратим внимание, что по нашей выборке образ профессиональной реализации у девочек всего один — Хирург. В мальчишеских костюмах кроме Зайцев и Мишек есть профессиональная (Космонавт, Строитель, Пилот, Моряк) и близкая к ней военно-героическая (Гусары, Мушкетеры, Рыцарь и Богатырь) тематика. Гендерная асимметрия проявляется в том, что персонажи мальчиков не создают очевидной иерархии (конечно, Медведь поважнее Зайца, но Мушкетер и Космонавт не главнее Индейца и Моряка). Мальчишеские костюмы предполагают освоение профессиональных ролей. Костюмы девочек в подавляющем большинстве организованы по принципу сословного (Королева, Царица), физического (Красавица), окказионального (Снегурочка/Снежинка) превосходства.ИЕРАРХИЯ ОБРАЗОВ

Кроме распространенности и популярности у костюмов существует иерархия желаемости. Собственно об этом и идет речь в эпиграфе из стихотворения Агнии Барто. О переживаниях и соревновательности при распределении ролей карнавала собеседники вспоминают в ответах на вопросы интервью: ничего кроме банальной истории о том как всегда мечтала быть Снегурочкой на утреннике в детском саду, а была вместо этого вечной снежинкой, не могу толком вспомнить: ((интервью, ж., 1975 г. р.); Обычно выбирали самую красивую девочку из всех групп и она одна. Снегурочка, у всех выступала на праздниках. Я года 2 лелеяла мечту об этом, а когда мне предложили — не могла долго поверить в свое счастье (интервью, ж., 1970 г. р.);В садике роли раздавали, хотелось играть главные. В основном так и было (интервью, ж., 1970 г. р.).

На фоне одинаковых ролей Снежинок и Зайцев, не предполагающих никакого личного проявления, любая возможность выделиться воспринималась воспитанниками, но главное, воспитанницами детских садов как взыскуемое благо. Поэтому Белки, Медведи, Волки и прочие среди Снежинок и Зайцев были так желаемы. Обычно первые отдельные роли появлялись начиная со старшей группы детского сада. Типичный набор ролей и фабричных костюмов, который имелся в кладовой детского сада, — Волк, Медведь, Заяц, Белочка и Лисица. Впрочем, что-то могло быть в кладовой, а что-то из этого набора все равно приходилось делать вручную. Фотографии середины 70-х, 80-х и 90-х годов XX века со всех концов империи показывают один и тот же набор животных.

Из женских персонажей — Белки и Лисицы — Лисица стала наиболее популярным персонажем. Казалось бы, при одинаковом потенциале образа (пушистый хвост, рыжий окрас и симпатичность мордочки) положительная коннотация Белки в детской среде могла бы победить, но не тут-то было. Лисичка — вот костюм, о котором мечтали девочки пяти лет. Взрослые женщины до сих пор с легкостью вспоминают имена соперниц, которым досталась желаемая роль, счастливицы же передают по наследству право на образ. В первом садике была лисичкой. Был очень красивый рыжий костюм: сарафан, с меховой оборкой и хвостом, и шапка в форме лисьей головы! (Форум «Новогодние костюмы» на сайте «76-82.ru Энциклопедия нашего детства». URL: http://www.76-82.ru/forum/viewtopic. php?t=l 179).

А, я всегда была лисичкой и передала это по наследству своей доченьке. Только, для меня мама, ночами шила всякие замысловатые костюмы, а сейчас идем в детский магазин и покупаем любой костюм (Там же.) . Апофеозом детсадовской и школьной карьеры девочки был, конечно, костюм Снегурочки. О нем не просто мечтали, о нем умоляли, при риске лишиться роли безутешно плакали. Кроме сказочной красоты костюма роль Снегурочки предполагала переход в страт ведущих, взрослых, повелевающих праздником. Это была ответственность и власть. С.Б. Адоньева обращает внимание на два качества Снегурочки, героини пьесы А.Н. Островского и оперы Н.А. Римского-Корсакова: эротизм и нечеловеческую природу, сделавшие ее наследницей «языческих» традиций в советском ритуале. Снегурочка карнавала теряет значительную долю эротизма за счет родственных связей с дедом — тут нет чувственной валентности, но «снежная» природа и ведущая роль делает ее мечтой «хороших девочек». Наличие иерархии в образах детского карнавала коренным образом отличает его от карнавала, описанного М.М. Бахтиным, и русского ряженья, исследованного Л.М. Ивлевой. Оба исследователя отмечают в качестве главной особенности праздников отмену иерархий, игнорирование и осмеивание привычных статусов, совершаемое в календарном действе. В карнавале нет места соревнованию за статус — есть цель превращения в «не-себя» и отмена статусов и иерархий. Детский карнавал, наоборот, подразумевает такое соревнование. Взрослыми распределителями благ оцениваются прилежность, успешность, благонамеренность воспитуемых, и тогда в детской среде, где иерархия обычно выстраивается в игре и обменах, возникает иерархия оценок и зависимых от них благ.

ЭМОЦИИ

О том, что новогодние карнавалы были для детей не только увеселением, свидетельствуют эмоциональные переживания, которые сохранились в памяти. Эмоции, которые возникали в детстве на елке, непросто вспомнить: обычно это второй-третий «культурный слой», который открывается при интервьюировании. Спектр эмоциональных переживаний колеблется от восторга и радости до обиды, неловкости, ненависти и страха (Ср. с эмоциональным фоном святочного обряда: «Чувство страха» «часто перерастает, по свидетельству С.В. Максимова, собственно эстетические рамки и даже имеет для участников представления весьма серьезные последствия». ( ИвлеваЛ.М. Ряженье в русской традиционной культуре. С. 223.)) : Был многими. Каждый год разный. Петрушкой, Матросом, Новым Годом, кем-то еще (всего не помню), всегда к этому с восторгом относился, да и сейчас тоже есть желание нарядиться в карнавальный костюм (Форум «Новогодние костюмы» на сайте «76-82.ru Энциклопедия нашего детства». URL: http://www.76-82.ru/forum/viewtopic.php?t=1179) .

А вот вспомнила, во 2 классе я была Бабочкой. Мама мне разрисовала крылышки — марлю на каркасе, усики на голове. Ещё для правдоподобности я была в жёлтой водолазке и жёлтых колготках. Всё вроде ничего, но я хотела хоть какую-нибудь юбку, или шортики, чувствовала себя голой! Но мама всячески убеждала, что юбка здесь лишняя и именно так выглядит Бабочка… Мне было страшно неловко на утреннике, но похоже никого больше это не занимало так как меня. Была там одна девочка из параллельного класса с крошечными крылышками и в Юбке! Блин. А у меня самые настоящие метр в диаметре крылья и… такой конфуз (интервью, ж., 1970 г. р.). В общем, бабочка было просто чудовищной. А когда я увидела костюм девочки из третьей парадной уже в садике, я просто плакала и не хотела участвовать в спектакле. К снежинке (к колготкам) я требовала пришить серебряный дождик, но мама мне отказывала. Поэтому костюм снежинки также был ненавистен (интервью, ж., 1985 г. р.). Эмоциональный накал и память о нем говорят о том, что действо переживается не как рутинное (вряд ли возможно помнить все обиды и радости детского возраста). Вкупесвыделенностью события из ряда прочих, фактором публичной оценки и самооценки карнавал становится моментом идентификации себя.

РОДИТЕЛИ

«У меня нет костюма! У нас мама уехала», — заявляет Дениска Мишке в рассказе Виктора Драгунского «Кот в сапогах». В многофигурной структуре новогодних карнавалов роль родителей пока оставалась на втором плане, на первом были видны организаторы-инициаторы и костюмированные дети. Роль родителей меж тем существенна — они и скрытые стимуляторы маскарадной активности, и жертвы педагогической инициативы. Прежде всего — матери, но и отцы выступали в роли театральных художников и костюмеров — воображая, проектируя и реализуя тот образ, который был предписан ребенку. Неумение шить, отсутствие фантазии или времени для подобных занятий не рассматривались как оправдание: родители должны сделать ребенку костюм. Мама, бедная, не умеющая шить, вынуждена была делать мне костюм снежинки… Она рассказывает, что задача состояла в том, чтобы к белому платью приклеить мишуру и куски ваты (интервью, жен., 1984 г. р„ Ленинград). Решения этой трудной задачи находили самые разнообразные:

• создавали костюмы из того материала, который был «профессионально» близок взрослым: инженеры клеили костюмы из ватмана. Все костюмы делала мама (работающий инженер). Шляпа Пушкина была из ватмана, как и шляпы арлекина, мушкетера (интервью, муж., 1982 г. р., город Великие Луки Псковской обл.). Наверное, врач травматолог лепил зайцу гипсовые уши. Уши, цельнолитные с облегающей голову шапочкой, сделал из гипса папа. Кстати, очень мастерски сделал  (Форум «Новогодние костюмы» на сайте «76-82.ru Энциклопедия нашего детства». URL: http://www.76-82.m/forum/viewtopic.php?t-1179 ) . Мастерицы шили по выкройкам «Домашней энциклопедии»: Мне бабушка замечательные костюмы шила по выкройкам из старой «Энциклопедии домашнего хозяйства» ( Там же). Остальные разыскивают части костюма по знакомым или обращаются к работающим в театральных костюмерных цехах родственникам и знакомым.

Умение сделать костюм «из ничего» со скоростью сказочных рукодельниц считается обычным материнским умением:

• старые платья
• искусственный мех
• обрезы ткани из закромов родины… (ж., 1987 г. р.)
• Подвигом, или как минимум поступком, на этом фоне считалась жертва своим драгоценным платьем (свадебным или новым подарком мужа, как у героини Н. Гундаревой).
• …мамы и резали свои свадебные платья (а куда ж их ещё было использовать?) Помните сцену из фильма «Однажды 20 лет спустя», где Гундарева разрезает своё платье из блестящей материи, чтобы сшить наряд дочке? Вот моя мама точно так же своё платье изрезала для моего наряда Снегурочки  (Форум «Новогодние костюмы» на сайте «76-82.ru Энциклопедия нашег о детства». URL: http://www.76-82.ru/fonjm/vievvtopic.php?t-1179).

Предпринимая сверхусилия и жертвуя собственными ценностями, матери не задумываются о том, чего они добиваются для своих детей. В чем цель усердия или даже жертвы? Возможно, она совершается для обеспечения детям социального комфорта/успеха. Или собственный материнский успех напрямую зависит от социализации детей и поэтому можно пожертвовать своей женской успешностью (изрезав новое платье без шансов компенсации потери) или женской реликвией (свадебным платьем). С другой стороны, речь может идти и о творческой реализации родителей. Ведь, кроме самодеятельности в домах культуры, возможностей для собственных карнавалов и игр взрослая советская жизнь не предполагала. Творческая активность приветствовалась у детей или ради детей.

Я отлично помню, что, когда мне было лет пять, родители сделали  мне костюм ковбоя на новогодний детский праздник… Мне сделали картонную шляпу, надели на меня клетчатую рубашку, к брюкам пришили бахрому, папа укоротил свои старые подтяжки, и для полноты образа на шею мне повязали мамин платочек. Помню, от платочка пахло духами. А главное, папа сделал из отслуживших свой срок маминых сапог две кобуры и ремень. В одну кобуру вложили красный пластмассовый пистолет, который мог брызгать водой и слегка напоминал револьвер, а в другую — железный игрушечный пистолет, не похожий ни на один реальный аналог. Пистолеты были самой слабой частью костюма. А папа после того карнавала был какой-то грустный. Сейчас я думаю, что он хотел успеха и триумфа сделанного им костюма. А этого триумфа не случилось  (Гришовец Е. А…..а. Повесть. М., 2010. С. 59.). А Данилу в первом классе [шила. — И. В.] костюм индейца. Мне очень костюм понравился, даже больше делать, было интересно придумывать, тогда еще надо было из подручных средств делать, а мне это даже иногда больше нравится, чем, когда все купить можно. И лук и мишень сделали и даже устроили соревнование по стрельбе из лука (интервью, ж., 1945 г. р.).

Учитывая то, что мамы и папы готовили костюмы детям даже тогда, когда педагоги от них этого не требовали (на домашние праздники), и явно до того, как дети могли просить об услуге костюмирования (костюмы для детей 1—2 лет от роду), можно предположить, что родители, и особенно матери, сами становились ритуальными специалистами- костюмерами в деле прививки исследуемого символического навыка. Привитое им официальным институтом умение они считают себя обязанными передать детям: Моя мама очень талантливый человек, с фантазией и золотыми руками. Когда я вспоминаю, какие костюмы она нам делала, я понимаю, сколько труда она в это вкладывала, и кажется, только сейчас я по-настоящему понимаю, как я ей за это благодарна. Спасибо, мамочка, что ты уделяла нам столько времени, что за несколько месяцев начинала нас тормошить и спрашивать «кем ты хочешь быть на новый год?», придумывала и реализовывала наши детские фантазии (Сайт «Каролин солнечное настроение». URL: http://karollr.myl.ru/puhl/1-1-0-6) .

Советские детские карнавалы являются устойчивой ритуальной практикой, главным символическим навыком которой служит преображение’, перевоплощение в заранее продуманный образ. Реестр образов определен культурной компетенцией общества, он вполне сформирован, и большинство образов легко вообразимо и воспроизводимо носителями данной культуры. Образное пространство карнавалов неравноценно: существует иерархия желаемости персонажей. Назначение ролей связано с фактором оценки участников организаторами, ритуальными специалистами. Таким образом, в «карнавале» реализуется актуальная социальная иерархия коллектива, который переживает ритуальную, праздничную идентификацию. Кроме детей и воспитателей (представителей государства) в ритуале участвуют и родители, легитимизируя его идентичность и значимость события институциональной оценки ребенка. Оценка эта оформляется праздничной, сказочной декорацией. Возможно, такого рода оценку можно считать самой эффективной с точки зрения суггестии.