Успех радикальной экономической и политической реформ, демократизации общества в значительной мере зависит от того, насколько люди перестроились психологически, то есть внутренне приняли концепцию перестройки как программу действий. Речь идет не об отношении кадров к экономической политике КПСС. Она воспринимается правильно. Но для участника хозяйственной деятельности мало просто ознакомиться с партийными документами, понять их смысл и принять их как должное. Нужно еще каждому на их основе выработать, если можно так сказать, личностную концепцию перестройки на порученном ему участке работы. Вот в этом звене процесса радикальных экономической и политической реформ выявляются наибольшие трудности, именно здесь осуществление реформ наталкивается на механизм торможения, психологическую неготовность работников к новым формам хозяйствования. Для того чтобы придать процессам обновления дополнительный импульс, нужно разобраться в состоянии психологической перестройки кадров. Это тем более важно, что отношение к перестройке ныне стало ведущим критерием зрелости личности.
Как показывает практика, ныне встречается главным образом три типа людей, относящихся по-разному к перестройке: ее сторонники, попутчики и противники поневоле. Нельзя отрицать, что есть и концептуальные противники перестройки, то есть люди, которые в принципе не согласны с ней. Их сопротивление перестройке диктуется не психологическим неприятием ее, а принципиальными соображениями. На рассмотрении этой категории мы останавливаться не будем, поскольку не располагаем достоверными данными для вынесения суждений. Можно также теоретически допустить, что есть люди, которых перестройка никак не затронула, не обеспокоила, но взволновала. Однако нам такая нейтральная позиция не встречалась, поэтому рассмотрим лишь указанные выше три типа отношения к перестройке.
Сторонники перестройки отличаются друг от друга тем, на каком этапе психологической перестройки они находятся. Здесь можно выделить следующие группы:
1. «Идеологи» перестройки. Это люди, которые еще в годы застоя осознавали необходимость коренных изменений в экономике и обществе, вели борьбу за свои убеждения, проявили при этом большое гражданское мужество и встретили апрель 1985 г. полностью психологически и профессионально готовыми к перестройке. Их численность невелика, но их влияние на духовную атмосферу общества имеет едва ли не решающее значение для успеха психологической перестройки всех кадров. Они были первыми и остаются ими.
Вместе с тем нельзя не видеть, что среди пионеров перестройки по мере углубления экономической и политической реформ, нарастания определенных трудностей происходит известная дифференциация. С одной стороны, выявляются максималисты, готовые крушить все и вся, не соотнося меру разрушения старого хозяйственного механизма с мерой становления нового. Среди этой группы появились уже люди, разочарованные ходом перестройки, высказывающие сожаления по поводу несбывшихся завышенных ожиданий. Раздаются жалобы, например, на медленный переход к оптовой торговле средствами производства, на жесткость государственного заказа и т. д. Конечно, основания для неудовлетворенности темпами перестройки экономики имеются, но неудачи особенно болезненно воспринимаются именно максималистами.
В группе «идеологов» перестройки наряду с максималистами есть люди, которые ошибочно полагают, что теперь, когда основные решения о перестройке приняты, все пойдет само собой, н.ет более нужды, как это было в период застоя, бороться за идеалы. Внешняя картина всеобщего одобрения перестройки не дает им возможности увидеть, что процесс изменения внутренней позиции многих рядовых работников и руководителей далек от завершения. Праздновать победу идеалов перестройки, расслабляться в борьбе за реализацию радикальных экономической и политической реформ преждевременно.
2. «Прагматики» — так можно условно назвать группу сторонников перестройки, которые тоже осознавали необходимость революционных изменений в обществе еще в годы застоя. Но их отличие от «идеологов» перестройки состоит, во-первых, в масштабе политического и экономического мышления. Если первые в своих убеждениях исходили из теоретических, научных положений о путях вывода экономики страны из предкризисного состояния и демократизации общества, то «прагматики» пришли к новым взглядам на основе «заземленного» восприятия повседневных нужд и потребностей своих предприятий. В сложившейся застойной ситуации они не выходили на уровень общесоюзных проблем, а всеми силами стремились обеспечить благополучие своих предприятий, ограждая их от гибельного для хозяйства административного вмешательства со стороны. Это они сохранили в окружении убыточных колхозов и совхозов высокорентабельные сельскохозяйственные предприятия. В промышленности, строительстве и на транспорте в условиях погони за валом, массового производства никому не нужной продукции они сумели удержать трудовые коллективы от соблазна легкой жизни, наладить работу фабрик и заводов с высоким научно-техническим уровнем производства и редкой для того времени рентабельностью.
Но эта группа людей в значительной мере все еще, как говорится, «себе на уме», ревниво оберегает интересы своих предприятий, не всегда понимает, что дальнейшее развитие выдержавших испытания периода застоя предприятий невозможно в одиночку. Осознание целостности всего народнохозяйственного механизма, из которого нельзя вырваться далеко вперед, приходит к «прагматикам» с большим трудом.
3. Среди сторонников перестройки выделяется сравнительно большая группа людей (по сравнению с двумя указанными выше, численность которых остается все еще незначительной — в пределах 5—7%), положительно относящихся к перестройке, обладающих высоким уровнем компетентности для реализации ее идей, но опасающихся повторения судьбы «косыгинской реформы». Для них характерны излишняя осторожность, скованность творческой фантазии, боязнь риска, отказ от перспективных хозяйственных решений хотя бы в масштабе предприятия. Их можно было бы назвать перестраховщиками, если бы жизнь не давала им никаких оснований проявлять повышенную осторожность. Однако все мы помним о провале экономической реформы 1965 г., о несостоявшихся планах перевода экономики на путь интенсивного развития, неудаче других народнохозяйственных нововведений конца 70-х и начала 80-х гг. Оценка перспектив перестройка для так называемых перестраховщиков усложняется еще по той причине, что реальные изменения в управлении экономикой пока либо действительно незначительны, либо не улавливаются ими в полном объеме. Об этом свидетельствует опрос руководителей высшего звена хозяйственного управления из различных регионов и разных отраслей экономики.
На вопрос: «Что, по вашему мнению, изменилось в работе плановых органов в связи с проведением радикальной экономической реформы?» — из 72 опрошенных ответили, что планирование улучшилось, только 9%. Остальные ответы распределились следующим образом: «Мало, что изменилось» — 34, «Изменений нет» — 43, «Планирование ухудшилось» — 10% (остальные 4% не ответили). Как видим, изменений к лучшему не увидело более половины опрошенных (43% плюс 10%), а вместе с теми, кто не заметил коренных изменений, они составляют 87% всех опрошенных. Конечно, из приведенных цифр нельзя делать далеко идущие выводы. Но они показательны: сдвиги, вызванные реформой, многим еще кажутся не настолько существенными, чтобы обеспечить необратимость перестройки в экономике. Более того, по некоторым направлениям положение в экономике изменилось к худшему.
4. Если перестраховщики верят в необходимость перестройки, знают, как реализовать ее идеи на своем участке работы, но сомневаются в ее необратимости, то следующая группа сторонников и верит, и не сомневается, и знает, как и что надо делать, но проявляет пассивность из-за отсутствия опыта самостоятельных действий. Эти люди не склонны к принятию и реализации инициативных решений не потому, что боятся последствий. Нет. Практика хозяйствования в период культа личности и в годы застоя выработала идеал работника — послушного исполнителя спущенных сверху директив, планов, указаний. Главным для него было любой ценой выполнить принятое где-то наверху решение. И это понятно: любое отклонение от предписанных рамок — в финансовых ли вопросах, в материальном снабжении, в сбыте продукции, реконструкции — решительно пресекалось, причем иногда настолько сильными средствами, что мало кому хотелось выступать с инициативными начинаниями.
Такой стиль управления, при всей своей ограниченности с позиций сегодняшнего дня, имел для руководителя свои преимущества. Последнему не надо было ломать голову над перспективами развития предприятия, не было нужды брать на себя ответственность и рисковать. Достаточно было выполнить спущенный сверху план, а если этого не удавалось, то оставалась еще возможность искусственно создать видимость выполнения путем приписок. Привычка к позе «чего изволите?» положила начало исполнительской традиции, которая в условиях перестройки оказалась несостоятельной.
5. Особую группу сторонников перестройки образуют некомпетентные руководители. Их отношение к перестройке на словах выше всякой похвалы. На деле же они не способны перевести ее стратегические идеи на язык практических хозяйственных решений с учетом обстановки на порученном им участке работы. Таким руководителям иногда помогает повышение квалификации. Но не всем: многим из них лучше оставить работу.
Как уже говорилось, второй тип отношения к перестройке представляют ее попутчики,. Как к любому значительному социальному движению, к перестройке стараются приобщиться самые разные люди, которых она сама интересует мало, но под ее лозунгами они стремятся реализовать те или иные свои собственные намерения, чаще всего узко эгоистического характера. Рассмотрим позиции некоторых попутчиков.
1. Группа «привычно поддерживающих» любые повороты в политике, если они исходят из директивных органов. Особенно поучительные в этом отношении наблюдения можно было сделать после опубликования нашумевшей статьи Нины Андреевой в «Советской России». Люди, еще вчера громче всех провозглашавшие свою приверженность перестройке, чуть ли не в один день развернули свою позицию на 180°. Но стоило появиться редакционной статье в «Правде», как они с завидной проворностью вновь изменили курс на противоположный и начали подвергать уничтожающей критике те самые «принципы», которые еще вчера поддерживали. Аналогичные метаморфозы можно было заметить и в связи с введением 90%-ного налога с прибыли кооперативов и последующей отменой его.
Подобное поведение нельзя объяснять исключительно личными свойствами отдельных людей с гибким позвоночником. Проблема гораздо сложнее. В годы культа личности и застоя сложился стереотип, о котором иронически говорят: «Колебался вместе с линией партии». В те периоды иного поведения и не могло быть. За малейший намек на плюрализм мнений, к которому мы сейчас постепенно начинаем привыкать, в свое время человек мог поплатиться жизнью, а позже должностью, положением в обществе, материальным достатком и моральным авторитетом. Вот и повелось, что многие из нас, как только намечался поворот в политике, сначала публично клялись в верности новым идеям, не успев в них как следует разобраться, а потом, спустя время, начинали размышлять над тем, как выйти из создавшегося положения.
2. Другая позиция — выборочная поддержка перестройки. Она характерна для людей, которые выступают за перестройку лишь частичную, только в той мере, в какой она дает возможность удовлетворять их личные потребности. Там же, где перестройка ущемляет их интересы, они решительно выступают против. Типичный пример — отношение к выборности руководителей. Хозяйственники, восторженно оценившие это нововведение как расширение их прав, зачастую не понимают необходимости перехода на выборные начала при расстановке нижестоящих кадров.
Возможен и иной вариант позиции попутчика. Руководитель больше всех ратует именно за внедрение выборности, но применительно не к самому себе, а к подчиненным должностным лицам. Это дает ему возможность псевдодемократическим путем избавиться от неугодных людей, предварительно соответствующим образом настроив коллектив. Точно так же иной директор горячо поддерживает лишь те изменения в механизме хозяйствования предприятия, которые дают ему большую самостоятельность, и не принимает меры, повышающие его ответственность за удовлетворение общественных потребностей.
3. Среди попутчиков есть люди, которые в прошлом были несправедливо ущемлены в своих правах сами (или их близкие), не имели возможности «отомстить» за обиду, а ныне, в условиях гласности, озабочены не столько судьбой перестройки, сколько сведением счетов. Весь пафос таких людей нацелен на критику прошлого, их интеллектуальный потенциал и эмоциональный запал всецело повернуты в историю, полностью затрачиваются на изобличения других и оправдание, возвеличивание себя и близких. Понять их можно. Но нельзя серьезно считать таких «обиженных мстителей» подлинными сторонниками перестройки, ибо на размышления о том, как дальше строить нашу жизнь, что надо менять в настоящем, чтобы лучшим было будущее, у них не остается ни времени, ни желания.
Конечно же на такой путь стали далеко не все пострадавшие в годы культа личности и застоя. И все же мотивы мщения в ходе перестройки довольно заметны.
4. «Вспышкопускатели» — так можно назвать некоторых людей, занимавшихся во все времена выискиванием сенсационных фактов, выдумыванием ярких лозунгов и возведением амбициозных сооружений. В годы культа личности они могли искать врагов народа на любом рабочем месте, в период хрущевской оттепели сеяли кукурузу почти за полярным кругом, в годы застоя «получали» по 3—4 ягненка в год от овцы, хвалились теми АСУ, которые не использовались вовсе. Не сошли они со своей колеи и после апреля 1985 г. Чтобы убедиться в этом, достаточно вспомнить шумные кампании против «нетрудовых доходов», серию судебных преследований без вины виноватых хозяйственников. Да и по сей день есть еще немало охотников отрапортовать о рекорде по охвату бригадным или семейным подрядом, арендой и другими новыми формами хозяйствования, а при ближайшем рассмотрении оказывается, что все их нововведения формальны, сшиты на живую нитку.
Если говорить о противниках перестройки, то сначала надо выделить противников поневоле. Они составляют наиболее заметную силу, оказывающую сопротивление перестройке. Противниками поневоле мы называем их по той причине, что представители этой группы, хотя объективно и противостоят перестройке, субъективно сами себя не считают тормозом в ее развитии. Можно указать четыре типа причин, обусловливающих сопротивление перестройке в данной группе. Вкратце остановимся на них.
1. Инертность мышления. Это свойство сознания не является ни положительным, ни отрицательным, если рассматривать его вне конкретно-исторической обстановки. Но в реальной жизни поступки оцениваются по тому, как они соотносятся с требованиями общества.
В психологическом смысле инертность — это сопротивление изменениям убеждений, взглядов, мнений, проистекающее из способности мозга длительное время удерживать в памяти информацию, полезность которой многократно подтверждается практической деятельностью человека. Например, стойкость в борьбе за свои убеждения тоже основана на инертности мышления как свойстве мозга. Такая инертность, как известно, оценивается положительно, если убея^дения, удерживаемые благодаря ей, созвучны потребностям общества. Но если развитие общества создает новую социально-экономическую ситуацию, в которой прежние взгляды и убеждения более не отражают действительного положения вещей, то тогда инертность оказывает сопротивление назревшей необходимости перестройки мышления человека, его психологии.
Теперь, в период революционных изменений в обществе, особую ценность приобретает иное свойство мозга — гибкость мышления, способность быстро перестраиваться и поспевать за динамикой социально-экономических процессов, и даже не только поспевать, но предвидеть, прогнозировать их течение в будущем. Между тем повышенная инертность, негибкость мышления толкают человека на слепое следование однажды сложившимся взглядам. Тем более если прежние представления в течение длительного времени обеспечивали ему комфортные материальные и моральные условия жизни. В этом смысле чем больших почестей удостаивался человек в годы культа личности и в период застоя, тем труднее ему перестраиваться, тем меньше оснований ожидать от него гибкости мышления, соответствующей новым требованиям.
2. Догматизм — одно из серьезных препятствий психологической перестройки кадров. Применительно к личности он означает неспособность критически оценивать однажды усвоенные истины. Догматизм в психологическом отношении опирается на инертность мышления, но свое название он получил не от этого свойства мозга, а от идеи (правила, принципа), удерживаемой сознанием (и подсознанием) безотносительно к условиям жизни.
В процессе радикальной экономической реформы догматизм проявляет себя в самых различных вариантах. Например, многие годы продолжалось преимущественное развитие отраслей группы «А» независимо от социально-экономической ситуации в стране. Принижение роли отраслей группы «Б» и отставание в значительной мере объясняются соответствующей догмой, усвоенной некогда людьми и закостеневшей со временем. Точно такие же догмы — погоня за количеством продукции в ущерб качеству, переоценка роли темпов развития производства вне связи с потребностями общества.
3. Консерватизм сродни догматизму. Но если догматика вынуждают придерживаться догмы главным образом слепая привязанность к ней, утрата способности оценивать ее критически, то консерватор сверх того боится нововведений, лишен чувства нового, выступает не столько в защиту догмы, сколько против новаций. Для него терпим статус-кво, если даже ему при этом не очень уютно, но совершенно неприемлемо новое состояние, хотя оно обещает серьезные улучшения. Неясность будущего, связанного с новацией, его неопределенность пугают консерватора больше, чем «плохое» настоящее. Пример консерватизма — сопротивление научно-техническому прогрессу, неприятие новой техники и технологии, нежелание отказываться от налаженного и привычного процесса производства. То же самое можно сказать о нововведениях и в организации труда и управления.
4. Охранительное мышление — разновидность консерватизма и догматизма одновременно, но оно носит особо агрессивный характер. Человек, отличающийся охранительным мышлением, приписывает себе выдуманную им же самим функцию защиты различных догм от всех инакомыслящих. Одни считают своим призванием защищать государственную собственность от угроз, якобы исходящих от кооперативов и индивидуальной трудовой деятельности. Другие посвящают себя борьбе против товарно-денежных отношений во имя воображаемой чистоты теории политической экономии социализма. «Охранители» — это не только наиболее упрямые и твердолобые догматики и консерваторы, но плюс к тому еще методологи и теоретики застоя, талмудисты и начетчики худшего толка.
Таковы основные разновидности отношения людей к перестройке, выявившиеся в ходе осуществления радикальных экономической и политической реформ. Понятно, что каждый тип отношений для углубления психологической перестройки требует специфического подхода.