Большинство современных теорий гипноза обязаны своим происхождением работе Роберта Уайта (R. White, 1941). Уайт пришел к выводу, что из-за своей чрезмерно механистической природы ни теория диссоциации, ни теория идеомоторного действия (рассмотренная в главе 1) не могут адекватно объяснить гипнотический ответ. Он утверждал, что гипнотическое поведение является целенаправленным социальным действием и что участники гипнотических сеансов отвечали на гипноз сообразно своим представлениям о том, каких действий от них хочет гипнотизер. Однако наряду с этим Уайт все-таки полагал, что гипнотическое поведение имеет место во время измененного состояния сознания, которое характеризуется трудноуловимыми когнитивными изменениями; подобный взгляд разделяет также Мартин Орн (1959).
Вслед за Уайтом (1941) было предложено множество различных теорий измененного состояния сознания (напр., Edmonston, 1981; Hilgard, 1965; D. Spiegel, 1998; H. Spiegel & Spiegel, 1978) и множество других теорий, не считающих гипноз измененным состоянием (напр., Т. X. Barber, 1969; Kirsch, 1991; Lynn & Rhue, 1991b; Sarbin, 1991; Spanos, 1986; Wagstaff, 1991), наряду с множеством теорий, которые четко не относятся ни к одному лагерю (напр., Hilgard, 1986; Kihlstrom, 2005; McConkey, 1991; Sheehan, 1991). Кроме этих индивидуальных позиций можно идентифицировать две концепции гипноза как «общего измененного состояния» (ОИС) и как «общего не-состояния» (ОНС). На самом деле это не совсем теории. Скорее ОИС-концепция состоит из общих мест разных теорий измененного состояния, а концепция ОНС состоит из тех предположений и мнений, которые разделяются различными теоретиками «не-состояния». Эти разделяемые предпосылки позволяют разным теориям группироваться под общими ярлыками (см. Kuhn, 1971).
Общие принципы теорий «измененного состояния» базируются на представлении, что гипноз вызывает измененное состояние сознания, обычно определяемое как транс. Каллио и Ревонсуо (2003) определили центральный вопрос, касающийся гипноза как измененного состояния сознания, следующим образом: «Существует ли особое гипнотическое состояние… которое служит фоном и дает взрасти измененному опыту, вызываемому внушением?» (р. 125). В это верят многие сторонники «измененного состояния», заявляющие, что усиление внушаемости — одна из особенностей транса и что по крайней мере для некоторых гипнотических явлений — чтобы они могли произойти — требуется транс. В отличие от этих представлений теоретики гипноза как «не-состояния» придерживаются мнения, что чувство измененного состояния — просто один из многих субъективных эффектов внушения и что оно не требуется для того, чтобы испытывать все другие внушенные эффекты.
В 1960-х годах теоретики и исследователи гипноза разделились на два враждующих лагеря, которые различались своим ответом на вопрос: может ли гипноз быть определен как измененное состояние сознания? В течение 1960-х и 1970-х годов, как было признано, проблема измененного состояния являлась самой спорной проблемой в области психологии (Sheehan & Репу, 1976). Несмотря на различные заявления о сближении взглядов в спорах об измененном состоянии (Hilgard, 1973; Kirsch & Lynn, 1995; Spanos & Barber, 1974), полемика продолжалась. Например, в обзоре психофизиологических обстоятельств, сопутствующих гипнозу, Грузельер (Gruzelier, 1996) сделал вывод, что «теперь мы можем признать, что гипноз — действительно состояние, и направить свою энергию, которую ранее тратили на споры “состояние или не-состояние”, на другие цели» (р. 315). Другие исследователи, взвесив все за и против, по ряду причин не пожелали объявлять спор вокруг «измененного состояния» законченным (см. Chaves, 1997а; Hasegawa & Jamieson, 2002; Kihlstrom, 1997; Rainville & Price, 2003; Wagstaff, 1998). Каллио и Peвонсуо (2003) недавно выдвинули гипотезу измененного состояния сознания, которая постулирует, что истинный гипноз — редкое явление, которое испытывают только гипнотические виртуозы (то есть очень высокогипнабельные участники), те, кто способен испытывать галлюцинации без произвольного усилия.
Лучшим доказательством в пользу измененного состояния было бы обнаружение физиологических маркеров состояния транса. Грузельер (1996) в своем обзоре упорядочил имеющиеся данные, чтобы документально подтвердить различные нейрофизиологические эффекты, возникающие у высоко и низко гипнабельных людей вслед за гипнотическим наведением. Типичный проект многих исследований предполагает выявление высокого уровня гипнотической внушаемости, введение в транс и внушение специфических изменений в опыте. Существуют по крайней мере две проблемы в связи с интерпретацией этих данных в качестве подтверждения гипотезы транса. Во-первых, в большинстве этих исследований смешиваются наведение транса и целевое внушение (например, снижение боли или измененное визуальное восприятие). То же самое целевое внушение (с той же самой формулировкой) редко дается высокогипнабельным участникам без наведения гипноза. Например, нельзя загипнотизированным участникам сказать, что они увидят нечто, а незагипнотизированных участников просить представить себе это нечто (например, Kosslyn, Thompson, Constantini-Ferrando, Alpert, & Spiegel, 2000).
Смешение внушения с наведением препятствует любым умозаключениям относительно гипотезы измененного состояния.
Во-вторых, даже если бы одно и то же внушение давалось с наведением и без наведения транса, данные только косвенно подтверждали бы гипотезу измененного состояния. В лучшем случае они могли бы показать, что экспериментаторам не удалось обнаружить физиологических показателей, подтверждающих изменения в опыте незагипнотизированных участников. В принципе, это не отличается от реальных данных, показывающих, что наведения действительно вызывают различия, хотя и небольшие, в чувствительности к внушениям (напр., Т. X. Barber, 1969; Braffman & Kirsch, 1999; Hilgard, 1965).
Прямое доказательство измененного состояния сознания требовало бы обнаружения физиологических маркеров ответа на внушение вхождения в транс, без всяких дальнейших внушений (что было названо нейтральным гипнозом), а также обнаружения того, что эти маркеры являются необходимым условием (предпосылкой) для ответа по крайней мере на некоторые внушения. Насколько мы знаем, свидетельств такого рода еще не найдено (см. также Dixon & Laurence, 1992; Hasegawa & Jamieson, 2002; Sarbin & Slagle, 1979; Wagstaff, 1998; Weitzenhoffer, 1985). Утверждать, что состояние транса включает в себя «основные изменения и в содержании, и в паттернах функционирования сознания» (Tart, 1983, р. 19), но что у него нет никакого физиологического представительства в мозге, — за границами науки. Если существуют физиологические маркеры нейтрального гипноза, но они являются коррелятами обычных субъективных состояний (напр., внимание, впитывание, интерес, когнитивное усилие, ожидание), как полагают некоторые (напр., Wagstaff, 1998), тогда нейтральный гипноз — это вовсе не измененное состояние сознания.
В настоящее время мало обсуждается вопрос, могут ли гипнотические внушения влиять на функционирование мозга. В действительности исследования нейрофизиологии гипноза (см. Hasegawa & Jamieson, 2002) указывают на то, что передние доли головного мозга играют важную роль в изменении сознательного опыта во время гипноза (напр., Faymonville et al., 2000; Kropotov, Crawford, & Polyakov, 1997; Rainville et al., 1997; Szechtman, Woody, Bowers, & Nahmias, 1998). Однако эти данные, бесспорно интересные, «не указывают на существование отдельного состояния гипноза» (Hasegawa и Jamieson, 2002, p. 113). Поиск такого состояния — возможно одно из самых увлекательных и значительных исследований в области гипноза, которому без сомнения будут содействовать все более утонченные методы исследования мозга (Ray & Oathies, 2003). Независимо от того, достигнуто ли согласие относительно существования отдельного состояния гипноза или нет, исследование сопутствующих нейрофизиологических обстоятельств при гипнотических и негипнотических опытах обещает высветить много важных аспектов человеческого сознания (см. Hasegawa & Jamieson, 2002).