Половые различия, переход на новый социальный уровень и завершение формирования основных черт характера определяют поведение детей и тактику воспитателей. При продолжающемся полоролевом развитии в младшем школьном возрасте более отчетливо прослеживается и сексуально-ролевое развитие, требующее понимания и деликатной помощи со стороны взрослых. Многие трудности воспитательной работы связаны с проявляющейся уже в этом возрасте диссоциацией темпов развития мальчиков и девочек (у девочек первые признаки начинающегося созревания сдвинуты к началу рассматриваемого периода, а у мальчиков — к концу или даже за его пределы) и их индивидуальными вариациями. Многие психосексуальные характеристики младшего школьника находятся в процессе формирования, так что даже незначительные воздействия в этом периоде могут приводить к весьма значительным эффектам в последующем. Половое воспитание в этом возрасте особенно важно ввиду приближения пубертатного периода, в котором проблемы пола значительно острее.
Половое просвещение в этом возрасте как часть воспитательных программ практически не осуществляется, что чрезвычайно затрудняет воспитание. По данным наших опросов, лишь треть детей к началу школьного обучения обладает необходимым минимумом сведений о поле. Многие усилия воспитателей по привитию детям нравственных установок в области отношений полов разбиваются о неудовлетворенную любознательность, определяющую направленность интересов ребенка.
Родителям, не сумевшим ранее избежать сказочных или ложных объяснений, не следует смущаться. Вполне можно разъяснить ребенку: «Раньше ты был маленький и мы думали, что тебе будет трудно понять. А теперь ты вырос и все поймешь. Вот, слушай…» 7—8-летние дети, не вступившие еще в половое созревание с присущей ему гиперсексуальностью, воспринимают сведения о поле так же спокойно, как любую другую информацию. Н. Grassel (1967) приводит подтверждающие это записи бесед с младшими школьниками, спокойные и деловые, без какой-либо нежелательной и указывающей на возможность сексуальной стимуляции эмоциональной окраски. Эта эмоциональная нейтральность создает неоценимые условия для нравственной интерпретации сведений о поле и сексуальности. Благодаря ей в этом возрасте легче дать детям многие сведения о поле, изложение которых спустя 2—4 года будет уже значительно труднее.
Сведения о воспроизводстве человека могут быть оптимально восприняты и усвоены, получают адекватную эмоциональную окраску и нравственную интерпретацию, когда они преподносятся как часть знаний о воспроизводстве живого вообще. Дело не в том, чтобы с ложной стыдливостью подменять сведения о деторождении рассказами из жизни цветов и насекомых. Необходимо на разных примерах познакомить детей с общими принципами полового размножения. Когда Lechman (1970) приводит описание того, как дети под руководством педагога строят инкубатор и выводят цыплят, попутно получая сведения об оплодотворении яйца, это может показаться нереалистическим и излишним. Но вот в прекрасной повести Н. Носова для детей пионерского возраста «Веселая семейка» Мише и Коле, решившим вывести цыплят дома в самодельном инкубаторе, тетя Наташа объясняет: «Для цыплят нужны самые свежие яйца, а в пищу годятся яйца, которые лежали и месяц, и два» Мы далеки от претензий к писателю. Но во многих свободных беседах с подростками и молодыми людьми (читатель может без труда проверить это сам) мы столкнулись с тем, что далеко не каждый может ответить на вопрос о разнице между пищевым яйцом и яйцом для высиживания. На первый взгляд, это может показаться мелочью — незнание этой разницы никому еще не помешало иметь детей (так высказался один убежденный противник полового воспитания). Однако нравственная ценность сведений о воспроизводстве человека, видимо, не совсем одинакова, когда дети воспринимаются как побочный эффект удовлетворения полового влечения или как необходимое и естественное проявление воспроизводящей себя жизни.
Заслуживает внимания не только объем, но и порядок преподнесения сведений. Часто все начинается и кончается рассказом о тычинках и пестиках. Но может ли ребенок, исходя из этих сведений, понять, «откуда берутся дети?».
«Особенно скандальным было открытие миром растений пола… Царство растений, до тех пор лишенное цветов, охватила горячка публичного любовного сближения, сопровождавшегося фантастическим эксгибиционизмом цветения; исключением оказались лишь тайнобрачные, которые, как говорит само их название, еще хранили тайну связей, присущую консервативному обществу» [Walter G. (Уолтер Г.). Живой мозг. Пер. с англ. М., 1966. с. 35—36]. Эта блестящая метафора порождена сознанием взрослого человека. Постижение же воспроизводства человека ребенком, которому предлагают единственный путь (не от человека к растениям, как в приведенном отрывке, а наоборот — от растений к человеку), просто невозможно для него.
Вызывает сомнения, что сведения о воспроизводстве человека могут быть адекватно восприняты при незнании хотя бы в самых общих чертах устройства тела. Между тем, дети этого возраста считают многие части тела необязательными, не знают о функциях органов и систем, об их расположении, так что и в 12 лет ребенок может считать, что у него есть только сердце и желудок, а при назывании остальных — локализовать легкие в поясничной области, а все остальные органы — прикрепленными к ребрам [Исаев Д. Н., 1984]. В то же время ни преподнесение необходимой информации, ни усвоение ее не вызывают затруднений при подходе, рекомендуемом, например, Е. Lykkebo и J. Hogh (1971); изображения человека с названиями частей тела и внутренних органов сопровождаются текстом такого, примерно, содержания: «Посмотри — здесь нарисован человек (мужчина, женщина). Все части тела имеют свои названия. Ты их знаешь? Попробуй нарисовать человека на листе бумаги. Можешь ли ты написать все названия, не заглядывая в книжку? Когда нарисуешь и напишешь, можешь проверить — правильно ли ты это сделал, и исправить то, что написано неверно».
На практике половое просвещение ограничивается сообщением матерями девочкам о предстоящих менархе (и то не всем и не всегда). Мальчики практически не готовятся к восприятию функциональных признаков полового созревания; это неудивительно, если вспомнить, что лишь около 20 % мужчин — реальных и потенциальных отцов — считают поллюции нормальным явлением [Irnieliriski К., 1973]. Такая подготовка необходима потому уже, что предотвращает стрессовые реакции на проявления созревания: «Надо было — это чувствовалось до отупенья настоятельно, чувствовалось в икрах и в висках,— надо было неведомо отчего и зачем скрыть это, как угодно и во что бы то ни стало. Суставы, ноя, плыли слитным гипнотическим внушением. Томящее и измождающее внушение это было делом организма, который таил смысл всего от девочки и, ведя себя преступником, заставлял ее полагать в этом кровотечении какое-то тошнотворное, гнусное зло… Приходилось только отрицать, упорно запершись в том, что было гаже всего и находилось где-то в середине между срамом безграмотности и позором уличного происшествия. Приходилось вздрагивать, стиснув зубы и, давясь слезами, жаться к стене. В Каму нельзя было броситься, потому что было еще холодно… Женя снова глянула и на звезды, и на Каму. Она решилась… И — бросилась. Она, путаясь в словах, непохоже и страшно рассказала матери про это. Мать… поразило, сколько души вложил ребенок в это сообщение».
Тот факт, что дети часто оказываются объектами тайного совоспитания на улице и каждый ребенок рискует получить сведения о поле этим маложелательным путем, делает разумное общегигиеническое и половое просвещение в младших классах несомненно целесообразным. Однако программы полового просвещения — даже самые совершенные — не исчерпывают задач, стоящих перед половым воспитанием в этом возрасте. Громадное значение имеет приобретаемый в первые школьные годы практический опыт отношений между людьми разного пола, влияния взрослых на поведение, опыт переживаний и психосексуальные установки ребенка. Решающее значение при этом имеет способность взрослых оценить свою объективную позицию по отношению к детям и полу, избежать прямой проекции своего (неизбежно ограниченного и, как правило, очень индивидуального) опыта на конкретные ситуации, в которых находится ребенок. Женщины с неразрешенными сексуальными проблемами либо обладают наивно-инфантильным переживанием сексуальности, либо рассматривают отношения мужчины и женщины как поле битвы, на котором женщина должна одержать верх над мужчиной, либо сексуальность в их представлении служит единственно цели деторождения [Hardi J., 1972]. Г. С. Васильченко (1977) выделяет и ряд типов мужских сексуальных проблем, влияющих на восприятие мужчинами проблем пола у окружающих. И родителям, и педагогам имеет смысл оценить свою реальную психосексуальную позицию, сопоставив ее с требованиями, выдвигаемыми половым воспитанием. Это избавит взрослых от ряда трудностей, предохранит от многих ошибок и поможет найти наиболее эффективные пути проведения полового воспитания. Ни попытки «закрыть глаза» на сексуальность и психосексуальное развитие детей, ни переоценка значения сексуальности в жизни человека не способствуют успеху этой работы.
«Агрессивное ухаживание» мальчиков на этапе половой гомогенизации часто вызывает острое недовольство взрослых и соответствующие «воспитательные меры». Это приводит к утрате педагогического контакта с ребенком и нередко отрицательно сказывается на формировании полоролевых установок не только мальчиков, но и девочек. Осуждая и наказывая мальчика за такое «ухаживание», взрослый рискует способствовать выработке негативного отношения не только к стилю ухаживания, но и к самому ухаживанию, так как стиль этот для мальчика 9—10 лет естествен. Целесообразно не наказывать, а указать на возможность и других способов проявить внимание (хотя освоить эти другие способы мальчик сможет, как правило, позже). Не менее, а часто — более важно создать условия для социально приемлемой реализации спонтанных тенденций детей. Этому поможет эмоциональный климат уроков труда, внеклассных занятий и досуга, когда мальчики и девочки заняты общим делом. Важно, чтобы они могли переживать и осознавать свое разное по содержанию (но не по ценности) и в равной мере необходимое участие в общем деле, могли помогать друг другу как равноправные (но не тождественные) партнеры.
Трудно переоценить значение кружковой работы, физкультурных и военно-спортивных игр с их положительным эмоциональным зарядом. Мальчики тяготеют к «мужским» кружкам, которыми и руководят, как правило, мужчины. Здесь они, как и девочки в «женских» кружках, более свободны в проявлениях маскулинности (фемининности). Это, разумеется, не значит, что мальчик не может интересоваться, например, кройкой и шитьем, а девочка — моделированием самолетов. Но такие занятия порой требуют от ребенка (особенно — мальчика) немалого личного мужества, чтобы противостоять насмешкам сверстников, улыбкам (а то и недовольству) взрослых. Поддержка, иногда — просто понимание со стороны значимых взрослых могут помочь разрядить ситуацию.
Роль родителей также состоит не в том, чтобы наказывать, а в том, чтобы привлечь ребенка к реально ценным занятиям, соответствующим его склонностям и установкам маскулинности — фемининности. Для этого не нужны какие-то специальные меры; достаточно включить сына или дочь в круг семейных обязанностей. Когда мужская и женская части семьи помогают друг другу в общем деле, то этим задачи полового воспитания решаются никак не меньше, чем назидательными беседами. Мы неоднократно убеждались в том, что как раз маскулинные мальчики, растущие в таких семьях, редко предпринимают акты бесцельной агрессии в адрес девочек, призванной лишь выразить внимание. Они умеют проявить и заботу о девочке, когда это надо. Попытки жесткого разделения труда на «мужской» и «женский» в современной семье едва ли уместны. Забота о выработке у ребенка маскулинных или фемининных установок не может быть сведена к такому разделению. Умение справляться с физическими нагрузками, мужественная решительность, стремление взять на себя трудности — все эти качества должны воспитываться у мальчиков. Но в такой же степени они нужны и девочкам. Речь не о том, что все должны делать одно и то же, и не о том, что «мальчикам — мужское, а девочкам — женское»: абсолютная «уравниловка» и сегрегация одинаково плохи. Речь должна больше идти о стиле деятельности, о системе маскулинных и фемининных ценностей. От позиций маскулинности и фемининности легче перейти к расширению круга обязанностей, чем от разделяемых по полу дел к установкам поведения.
Родители стремятся всячески оградить ребенка от столкновений с телесными проявлениями пола: «Это тебе рано, здесь целуются, это не для тебя» и т. д. Врач-педиатр, используя весьма обывательскую терминологию, рассказала, как, оказавшись с 12-летней дочерью на «взрослом» фильме, велела ей «спать» и заставила закрыть глаза на время смущавшего ее эпизода. Едва ли можно найти лучший способ привлечь внимание ребенка к тому, от чего хотят оградить, и придать естественным человеческим отношениям в восприятии ребенка постыдный характер. Не навязывая ребенку знакомство с сексуальностью, лучше все же при непредсказуемых столкновениях с ней обратить внимание на красоту человеческих отношений, на оскорбительность для человека их принижения. Как правило, аффективное отношение взрослых не ограждает ребенка от проявлений сексуальности, а лишь фиксирует на них внимание и стимулирует сдерживаемые взрослыми (как они думают) интересы.
К нам обратилась мать 9-летнего мальчика с жалобами на его болезненную ревность к полуторагодовалой сестре и стремление подглядывать за переодеванием и естественными отправлениями девочек и женщин. Как оказалось, он всегда очень хотел иметь брата или сестру, но всегда отстранялся матерью от обсуждения этих вопросов, а его попытки помочь ухаживать за сестрой мать сразу пресекла: «Она девочка, а ты мальчик,— это стыдно».
Появляющееся у большинства детей в этом возрасте чувство красоты создает новые благоприятные возможности для воспитания. Было бы ошибочным разочаровывать, а тем более — стыдить ребенка, любующегося тем или иным (пусть даже непривлекательным) человеком или зрелищем. Но очень важно подсказать, показать и помочь находить красивое в жизни, в том числе — в человеке противоположного пола. Полезно попытаться показать ребенку высокое и духовное в человеке, то, как оно проявляется в поведении и поступках, как выражается в позе, жесте, мимике и т. д. Ни гипертрофирующее подчеркивание, ни игнорирование телесности при этом нежелательны.
Как бы в противовес тенденции максимального ограничения некоторые взрослые склонны не слишком считаться с восприятием ребенка, чрезмерно демонстрируют свободу поведения при детях. Не для всякого ребенка (особенно, если он уже «просвещен» на улице) безразличны вольное толкование пола в шутках, анекдотах, каламбурах, не говоря уже о просто пошлых и непристойных высказываниях и действиях. Постоянное обсуждение в семье мелочей жизни и поведения знакомых превышает возможности понимания ребенком, трактуется им по-своему и может ограничивать возможности становления маскулинного и фемининного поведения. Множество предрассудков прямо касаются отношений полов.
Одна наша 10-летняя пациентка, будучи на приеме после своего дня рождения, пренебрежительно отозвалась о мальчике, пришедшем к ней с цветами: «Зачем мне это сено?». Ее мать считает, что настоящий мужчина дарит женщине дорогие и дефицитные вещи, а цветы — подарок «рохли и размазни».
Подобные установки, то невежественные, то ханжеские или аморальные, запечатлеваются ребенком, влияют на его полоролевое развитие, рискуют помешать возникновению естественных и гармоничных человеческих отношений, позволяющих находить радостное и необычное в самом простом и повседневном. В этом возрасте — возрасте нравственного созревания, установки детей отличаются от,представлений и установок взрослых. Продуктивнее не ломать еще только формирующиеся мнения и позиции, не навязывать детям пока недоступную для них мораль взрослых, а помочь им, насколько это возможно, понять мотивы поступков и попытаться направить ситуацию в адекватное русло. Оценивая, например, обиду девочки мальчиками класса, можно видеть за ней только неуважение к девочке, а можно предположить, что она дала для этого основания,— только терпение и такт помогут взрослому избежать опрометчиво одностороннего решения.
Половое воспитание, будучи в известном смысле воспитанием межличностных отношений, предполагает, что мальчики и девочки испытывают себя в товарищеских и дружеских отношениях. Формирующееся у них чувство долга по отношению к другому человеку в разнополой дружбе обретает оттенки маскулинности и фемининности. Вместе с тем, эти отношения — хорошая школа самостоятельности. Воспитатели часто забывают, что возможности моделировать для детей жизненные ситуации очень ограничены, а попытки оградить детей от жизни с ее противоречиями и разнообразием — просто несостоятельны. Остается единственная (и наилучшая!) возможность: вместо «короткого поводка» — самостоятельное разрешение возникающих проблем, в котором взрослый может страховать ребенка, но не действовать вместо него и не подменять деятельность ребенка книжно-теоретическими обсуждениями. Это особенно важно, когда речь заходит о стремлении оградить и предостеречь детей от встреч с «плохими», «испорченными» сверстниками и старшими. Предохранить от них возможно далеко не всегда, да и не это важно. Гораздо важнее — как поведет себя ребенок в таких встречах: будет перенимать дурное, останется нейтральным или, может быть, сумеет восстать против дурного подобно Дюшке из «Весенних перевертышей» В. Тендрякова.
Нравственная позиция — позиция активная, требующая часто немалого мужества, отчего следование ей понимается и как высокий человеческий и гражданский долг, и — нередко — как подвиг. Мало рассказать об этом детям, им надо помочь сформировать навыки нравственного поведения, несовместимого с односторонним извлечением выгоды из отношений человека с обществом, людей разного пола. Такие задачи накладывают на воспитателей обязанность стремиться соответствовать декларируемым ими моральным установкам. В первые школьные годы, создающие тот или иной настрой на дальнейшее обучение, на стиль отношений (в том числе между мальчиками и девочками), это особенно важно.
Опыт показывает, что если в дошкольном возрасте психика ребенка не была отягощена связанными с полом стыдом и страхом, а в младшем школьном возрасте половое воспитание было адекватной частью воспитания в целом, и если к началу пубертатного периода мальчики и девочки проделали при помощи родителей и воспитателей необходимые этапы психосексуальной дифференциации, то подростковый возраст лишается многих, казавшихся прежде неизбежными, трудностей. Особое внимание должно привлечь половое просвещение — как в силу достаточно эмоционально-нейтрального его восприятия, так и в силу того, что чем младше ребенок, тем в большей мере знания определяют складывающиеся убеждения.