Загрузка...В каждом исправительном учреждении есть свои маразмы. Особенно сильны они в провинции. Наши кинодеятели и литераторы вечно показывали деревню в иллюзорном свете. Мол, сколько от сохи вышло великих людей!.. Но куда они вышли? В Москву, Питер и другие крупные города. А кто остался в колхозе… Не хочу их ругать — читатель, думаю, сам знает, кто там в основном остался.
Колония, в которую я попал, находилась в поселке, работали в ней местные жители. Шли на службу, как на подбор, жуткие пьяницы. Самое забавное, что и сам спецконтингент на 90 процентов состоял из обитателей окрестных населенных пунктов. Естественно, менты не сильно беспредельничали. Это сейчас ты власть, а после с бывшим зэком живешь в соседних домах, пьешь вместе, а где пьянка — там и разборки… В зоне сотрудники и арестанты тоже беспробудно пили. Зэки ставили брагу, гнали самогон. Менты за ширпотреб проносили с воли пойло.
Начальник учреждения и его зам слегка борзели, но на то они и командиры, им положено. Наглость проявлялась в том, что, когда им надо было с утречка опохмелиться, а денег не было, они бегали по баракам и искали спиртное на халяву. Сначала пробовали договориться по-хорошему. Забегали в отряд и орали: «Мужики, кто даст выпить, завтра пойдет на УДО!» Поначалу новички в обещания верили. Но поскольку сразу после опохмелки клятвы забывались, спиртное давать перестали. Так как «буксы горели», «хозяин» зверел и, приставив к голове зэка (замеченного ранее в наличии самогона) самодельный пистолет (их на промке делали), орал дурным голосом: «Да-а-ай бра-а-аги!!» Достав выпить, начальнички бежали вприпрыжку в комнату передач, где у «хозяина» работала жена. Они имела препоганый вид: толстая, с бегающими глазками (вечно подбитыми и припудренными). Эта бабища постоянно таскала продукты из передач заключенных. Когда выдавала «дачки», только и слышалось: «О, колбаска!.. Дорогуша, я себе отрежу кусочек?..» Кто же откажет жене такого человека?
Начальник с замом запирались у нее, выпивали, закусывая наворованными деликатесами. Если супруга вякала: «Хватит пить!», муж тут же «подмолаживал» ее под глаз. После чего, довольный, шел править службу.
Из-за постоянных пьянок случались, конечно, чрезвычайные происшествия. Такую мелочь, что замначальника замерз пьяным в сугробе рядом с домом, обсуждали недолго. А вот когда два нетрезвых самовольщика, которые точили на промзоне револьверы и стреляющие мелкашкой ручки, обстреляли автоматчика на вышке — это было круто. Судили-рядили долго. Но администрация скандал замяла. Ведь с «промки» кормятся все, в том числе — и с пистолетов.
Другие менты также подворовывали с зоны и пили по-черному. Доложит оперу стукач, что в таком-то цеху, в такой-то «кандейке» гонят самогон. Нагрянет «кум» в конце процесса (якобы со случайным шмоном), отберет пойло. После уходит с бутылью, довольный, но замечание все равно сделает: «Что-то не убрано у тебя, ты приберись обязательно!»
Начальник отряда тоже уникум. Выйдет на поверку и пристанет к зэку. Можно его обзывать как хочешь, но чтобы последнее слово осталось за ним, а так — говори что угодно. Вот если вместо ответного мата он заладит: «Говори, говори, сам такой»,— жди беды, непременно сделает гадость.
В санчасти трудился доктор. «Коновал» для него комплимент будет. Все болезни он лечил так: посмотрит внимательно — будь то перелом или простуда — и изречет: «Ну, что ж, давай помажу». В смысле: сделаю йодную сетку. В тяжелых случаях отправлял в больницу. Это уж когда совсем помирали. Все лекарства из санчасти были пропиты.
Что еще бросалось в глаза в провинциальной зоне — отсутствие улыбок на лицах зэков. Если в городских колониях только и слышишь «ха-ха, хи-хи» и высказывания, полные юмора, то здесь окружающие (за редким исключением) вечно на «гуммозе» (грустные). «Кисляк смандячат» (сделают кислую мину) и давай вести умные разговоры (по их разумению, умные) о политике. Вместо развлекательных программ смотрят новости потом обсуждают, неся ахинею. Или давай про понятия «чесать» — то не «катит», это «в падлу». Особенно преуспевают в таких речах помоечники по воле. У кого-то на религии крыша съехала, у других — на колдовстве или рациональном питании. От дегенерата, пьющего на свободе денатурат и барбитуру, можно услышать: «Ты что, соль есть вредно!»
А то мода пошла в побеги уходить. Никто, правда, так и не убежал, но много раз пытались. То полезут на забор и в колючей проволоке с путанкой застрянут. То по доске через запретку пробуют перелезть — вниз сверзятся. И смех, и грех. В общем, сидеть в провинции не сахар, по прикольно.