Я вспоминаю парня из моей группы в колледже Эмхерста, получившего пять отличных оценок в 800 баллов за тест академических способностей и другие тесты достижений учащегося, которые он проходил перед поступлением в колледж. Несмотря на свои колоссальные умственные способности, он проводил большую часть времени, постоянно где-то болтаясь, поздно возвращался домой и пропускал занятия, просыпая до полудня. Ему потребовалось почти десять лет, чтобы получить наконец диплом.
Коэффициент умственного развития почти не дает объяснения, почему у людей с примерно равными задатками, образованием и возможностями совершенно разные судьбы. Проследив жизненный путь девяноста пяти студентов Гарварда выпусков 1940-х годов — времени, когда в старейших университетах Новой Англии учились люди с более внушительным разбросом коэффициентов умственного развития, чем в наши дни, — нельзя не заметить, что к среднему возрасту мужчины с самыми высокими оценками на экзаменах в университетах оказывались не слишком-то удачливыми в сравнении с их менее успевающими сверстниками в смысле зарплаты, продуктивности или престижа на избранном поприше. От своей жизни они также не испытывали удовлетворения и не находили счастья в общении с друзьями и семьями, равно как и в завязывании романтических отношений.
Аналогичным образом проводилось исследование, в котором приняли участие 450 мужчин средних лет. Большинство из них были выходцами из семей иммигрантов, две трети которых жили на пособия. Все они родились и выросли в Сомервилле, штат Массачусетс, во времена «трушоб периода депрессии», в нескольких кварталах от Гарварда. Коэффициент умственного развития трети этой группы не поднимался выше 90. Но и здесь этот коэффициент практически никак не повлиял на их карьеру или другие сферы жизни. Например, 7 процентов мужчин с коэффициентом умственного развития ниже 80 не могли устроиться на работу в течение десяти и более лет, но та же участь ожидала и мужчин с коэффициентом умственного развития выше 100. Несомненно, прослеживалась общая зависимость (как это всегда бывает) между коэффициентом умственного развития и социально-экономическим уровнем людей в возрасте сорока семи лет. Но в отношении детских способностей, таких как способность переносить фрустрацию, контролировать эмоции и ладить с другими людьми, имели большее значение.
О чем, к примеру, могут поведать данные недавнего исследования с участием 81 лучшего ученика средних школ в Иллинойсе выпуска 1981 года. Разумеется, у каждого был высший средний балл в своей школе, чем, собственно, и должны отличаться выпускники, выступающие с речью в начале и в конце учебного года. И хотя в последующие годы учебы они успевали по всем предметам и получали отличные отметки, к тридцати годам их успехи были, мягко говоря, средними. Через десять лет после окончания средней школы только один из четырех занял самое высокое положение среди сверстников в выбранной профессии, причем многие, потратив больше сил, достигли меньших успехов.
Карен Арнолд, преподаватель Бостонского университета, принимавшая участие в изучении биографии отличников, замечает: «Думаю, мы открыли «исполненных сознания долга» людей, то есть тех, кто знает, как преуспеть в системе. Однако будьте уверены, что выпускники-отличники пробиваются в жизни так же, как и мы. Тот факт, что этот человек с отличием окончил школу, свидетельствует лишь о том, что он или она, судя по их оценкам, прекрасно успевали по всем предметам. Но это ничего не говорит вам о том, как они справляются с превратностями судьбы».
В этом-то и заключается проблема: академический ум, по существу, не предполагает готовности к беспорядку — или возможностям, — которые преподносят превратности судьбы. Однако, даже если высокий коэффициентумственного развития не гарантирует преуспевание, престиж или счастье в жизни, наши учебные заведения и культура зациклены на академических способностях, игнорируя эмоциональный интеллект, набор черт — кто-то может назвать его характером, — который имеет огромное значение для нашей личной судьбы. Эмоциональная жизнь — это сфера, с которой можно обращаться более или менее искусно и так же надежно, как с математикой или чтением, и которая нуждается в своем особенном наборе компетенций, то есть выполняемых ею функций. И то, насколько человек сведущ в них, имеет решающее значение для понимания, почему один преуспевает в жизни, а другой — равного интеллекта — оказывается в тупике: эмоциональная одаренность — это метаспособность, определяющая, насколько хорошо мы умеем пользоваться любыми другими навыками и умениями, которыми располагаем, включая необученный интеллект.
Разумеется, существует много способов добиться успеха в жизни и много сфер, в которых вознаграждаются другие склонности. В нашем обществе, основанном на постоянно увеличивающемся знании, к их числу, несомненно, принадлежит техническое мастерство. Есть такая детская шутка: «Кого ты назовешь болваном через пятнадцать лет?» Ответ: «Босса». Но даже среди «болванов» эмоциональный интеллект предоставляет дополнительное преимущество на рабочем месте, что мы и увидим в Части 3. Многие данные свидетельствуют, что люди, являющиеся знатоками эмоций, — те, кто отлично знает и справляется со своими чувствами и к тому же расшифровывает и успешно пользуется чувствами других людей, — имеют превосходство в любой сфере жизни, будь то романтические и интимные отношения или схватывание на лету не выраженных словами правил, которые определяют успех в организационной политике. К тому же более вероятно, что люди с хорошо развитым эмоциональным даром будут довольны и успешны в жизни, подчинив себе склонности ума, которые способствуют повышению их собственной продуктивности; люди же, которые не могут установить хотя бы некоторый контроль над своей эмоциональной жизнью, вынуждены вести внутренние баталии, подрывающие их способность сосредоточенно работать и ясно мыслить.