Загрузка...Зона «красная» — общин или строгим режим. Как известно, в местах лишения свободы осужденные не любят активистов (зэков-помощников администрации). Сотрудники их также презирают, но используют в своих целях, чтобы держать под контролем массы спецконтингента. К тому же активисты соглашаются выполнять такие поручения, которые нормальный арестант никогда не сделает. Совсем наглеют всякие завхозы, председатели секции дисциплины и порядка и прочая «шерсть» (Шерсть — активисты, помощники сотрудников) в зонах, где начальство насаждает «красное движение».
« Воровской ход» там под запретом. Вообще, там под запретом само сносное существование. Менты лично за порядком не следят, а только направляют и поддерживают своих приспешников. Те навязывают дисциплину, доводя ее до маразма. Простые заключенные с подъема до отбоя буквально не могут спокойно дышать. Есть целые регионы, где тысячи осужденных деградируют под гнетом идиотских инструкции и отсебятины, навязанной людьми в погонах.
Зэков ломают прямо в карантине. Пока не напишешь заявление о приеме в секцию (в «черных» зонах это в падлу), не вымоешь пол в туалете (в правильных колониях этим занимаются «петухи») — в отряд не поднимешься. Но надо еще выучить колонистскую песню, правила поведения. Научиться маршировать. Громко, хором и по одному приветствовать сотрудников
Дальше — жизнь по распорядку: подъем, выход на зарядку в любую погоду. После — идеальная заправка коек, уборка. В столовую — строем и с песней. Там команда: «Садись». На прием пищи отпущено очень мало времени. Но даже если не доел, по команде «Встать» надо быстро и синхронно метнуться в строй. За любое нарушение — штрафной изолятор, строгие условия содержания, помещение камерного типа. То есть карцер, лишение здоровья, побои, беспредел УИНовского спецназа.
В колониях, как и на воле, часто нет работы. Значит, несколько часов надо провести на табуретке. Сидеть на кровати запрещено. Выйти покурить или в туалет можно только с разрешения дневального (он может долго не разрешать). Задержишься там более пяти минут — посчитают ушедшим в побег.
Есть еще часовая прогулка строем с песней. Хоз-работы. Нигде нельзя расслабиться. Не понравишься активисту или не дашь ему щедрый «подгон» (на воле чиновники называют это «откатом») с передачи, он напишет па тебя рапорт. Кретинский по содержанию, но вполне достаточный для начальства, чтобы сгноить тебя в карцере. Самые распространенные рапорты привожу дословно: «Смотрел в сторону „запретки“ (ограждения), думал о побеге». После такого доноса могут признать склонным к побегу (повесят красную полосу). Выйдя из штрафного изолятора, будешь бегать на вахту — отмечаться у дежурного каждые два часа. Спать положат у самой двери, на сквозняке. Или в столовой спросишь раздатчика: «Почему суп жидкий?» Рапорт будет таким: «Гнал жути повару, пытался завладеть гущей». Когда активист увидит, что ты дал кому-то закурить или угостил чем-то, напишет два рапорта: «Занимался поборами» и «Пытался заработать дешевый авторитет, делал подгоны». Даже когда, получив разрешение, завариваешь чай, активист рядом. Он оценивает крепость напитка. Если, по его мнению, чай слегка крепковат, пишется донос: «Пил чифир, поддерживал воровские традиции».
Находясь в одном бараке, невозможно пообщаться со знакомым из соседней спальной секции. Передвигаться надо тоже по правилам. Нельзя подойти к двери наискосок. Только под прямым углом, держась правой стороны. За этим тоже внимательно следят.
Отбой проводится так: без пяти десять все стоят в трусах у расправленных коек. Ровно в 22.00 — звонок. За секунду нужно оказаться под одеялом. И нельзя разговаривать. Много чего нельзя в этой зоне. Везде глаза и уши администрации — подлые активисты. От них зависит, освободишься ли ты досрочно, оставив несколько лет срока. Будут ли тебя прессовать и бить сотрудники. Выйдешь ли ты здоровым. От них зависит буквально все.
Это я рассказал про одну из самых нормальных «красных» зон. Обычно в них все намного запущенней.
Раз начал про эту «красную» зону говорить, поведаю, как пострадали помощники администрации.
Отмечали день колонии. Приехала делегация из Управления исполнения наказаний. Зона сверкает. Подготовили большую концертную программу силами местной самодеятельности. В качестве приятного дополнения администрация Учреждения приготовила высоким гостям сюрприз, конечно, заранее согласованный. Загнали на буксире списанный автобус «ПАЗ». Поставили на плац. Управленческое и местное начальство расположилось на трибуне, метрах в пятидесяти. По сценарию якобы произошел захват заложников-сотрудников злыми зэками. И тех, и других поручили изображать особо доверенным активистам. «Козлов» набилось — полный автобус. Для достоверности стукачи и суки орут требования: «Открыть ворота! Миллион долларов! Оружие! Наркотики! Вертолет!» Стараются, надрываются в крике…
Дальше, по сценарию, с ними вступают в переговоры. Но «ужасные террористы» не поддаются и повторяют свои требования. Как и было предусмотрено, после паузы следует команда: «Захват». В дело вступает настоящий спецназ. Бьют стекла в «пазике», на щитах заскакивают внутрь. Дымовые шашки, крики, удары, мат. В общем, только боевыми не стреляли, а так все по-настоящему, чтобы натурально выглядело и начальству понравилось. Тем понравилось, покивали одобрительно и пошли за территорию, праздновать за накрытым столом. После их ухода дым рассеялся, и из автобуса начали извлекать активистов с выбитыми зубами, переломанными носами, челюстями, ребрами… Всех в крови. Зона ржала, когда эту братию тащили в санчасть. Большинство из них там и осталось, кого-то срочно увезли в больницу. Но об этом, конечно, членам комиссии не доложили.
Ночью в спальных секциях еще долго слышался истеричный смех мужиков. И никто на них рапорт не написал. Дисциплина пошла насмарку.