Загрузка...И. А. Сикорскому (1842-1919) принадлежат работы, посвященные описанию особенностей национального характера славян в целом и русских в частности в сопоставлении с психологическими характеристиками других народов. Не будет большим преувеличением утверждать, что Сикорский в своих исследованиях создавал «психологический портрет» русского человека, разносторонне осветив его свойства и характеристики.
Работу «Черты из психологии славян», изданную в 1895 г., Сикорский начинает с постановки вопроса о стабильности черт представителей определенной национальной общности, их существовании на протяжении веков. Эти черты различаются по многим параметрам. Например, известно сколь устойчивы антропологические характеристики, свойственные народам и расам: цвет кожи, волос и глаз; форма и размеры черепа. Указанные свойства сохраняются на протяжении веков и передаются в качестве наследуемых признаков последующим поколениям. Это признанный всеми факт, не вызывающий сомнения. Но, как отмечает Сикорский, удивление и интерес представляет то, что подобная же устойчивость характерна и для духовных качеств народа. Черты народного характера, его достоинства и недостатки, по его мнению, также передаются в качестве наследственных свойств от поколения к поколению.
Сикорский приводит высказывание французского психолога Т. Рибо о том, что француз XIX столетия отличается теми же чертами характера, что и галл времен Цезаря: «Галлы, говорит Цезарь, любят перевороты, увлекаются всякими ложными слухами и предпринимают действия, о которых впоследствии сожалеют; они вдруг решают самые важные вопросы; неудача повергает их в отчаяние; они необдуманно и без достаточной причины предпринимают войны; в несчастий теряют голову и падают духом». Как в этом описании Ю. Цезаря не узнать современных французов? — спрашивает Рибо (цит. по: Сикорский, 1895, с. 3-4).
Проводимое Сикорским исследование направлено, в первую очередь, на описание русского национального характера. Он показывает, что русским людям его времени присущи те черты, которые отличали их далеких предков 1000 лет назад. Они являются столь же миролюбивыми, гостеприимными, трудолюбивыми, имеют «те же семейные добродетели, тот же идеализм, ту же славянскую рознь и ту же нерешительность характера» (там же, с. 4). Согласно Сикорскому, черты характера народа оказывают известное влияние и на его исторические судьбы.
Описывая русский национальный характер, Сикорский обращается к взглядам иностранных ученых, видя в них дополнительное подтверждение своих выводов. Так, в частности, по оценке Э. Ренана, появление славянского народа на авансцене мировой истории — самое поразительное событие XIX столетия. Он начинает принимать активное участие не только в политической, но и в культурной жизни народов мира. Согласно цитируемому автору, будущее позволит оценить, «что даст человечеству этот удивительный славянский гений с его пылкой верой, с его глубоким чутьем, с его особенными воззрениями на жизнь и смерть, с его потребностью мученичества, с его жаждой идеалов» (цит. по: Сикорский, 1895, с. 4). Характеристика славянского народа, данная Ренаном, созвучна представлениям Сикорского, поскольку он видит в ней отражение сущностных черт психологии славян.
В работе «Что такое нация и другие формы народной жизни?» Сикорский рассматривает вопрос об отличиях нации и расы как социальных общностей и делает вывод, что нация представляет собой более мощное объединение по сравнению с расой. При этом он ссылается на Ренана, утверждающего, что «нация — это «великая солидарность, устанавливаемая чувством жертв, которые уже принесены гражданами и на которые они готовы в будущем… Сущность нации в том и состоит, что индивиды, ее составляющие, имеют между собою много общего, но забыли многое, что их разъединяет» (цит. по: Сикорский, 1915, с. 14-15).
Представители расы, по мнению Сикорского, отличаются иными признаками. Если народы национального типа способны усматривать весьма отдаленные перспективы и осуществлять их, то «люди расы», по выражению Гёте, живут «интересами минуты и наполнены ее содержанием» (там же, с. 28). Для рас характерно слабое выражение идеализма: они не дорожат территорией, не смотрят на нее как на свое Отечество. Для наций, наоборот, свойственен высокий идеализм (Следует отметить, что Сикорский отводил особое место идеальному фактору в жизни народа. В работе «Идеализация и материализация жизни», опубликованной в 1912 г., он пишет: «…великое идеальное! Оно зажигает в людях огонь чувства и порывы воли, и человечество, подобно великому поэту, захочет жить даже и для одного того, чтобы мыслить и страдать» (Сикорский, 1912, с. 10). Идеализация, по Сикорскому, есть «условие высшего усовершенствования жизни… Психический идеализм создает программы жизни, дает предчувствия и порывы, увлекается и повинуется внутреннему настроению. <…> В психическом идеализме содержится истинная деятельная программа. <…> Идеализирование есть непременная составная часть психизма и объемлет все стороны его, т. е. и ум, и чувство, и волю с ее порывами и ее целями. Все идеальное стремится овеществиться, облечься в материальные формы. Овеществление идеализированного психизма выступает на арену жизни как новое величайшее начало культуры» (там же, с. 3-6,11-12).): «они высоко ценят жизнь оседлую, дорожат родиной и готовы ее отстаивать, как самую жизнь, усматривая в постоянной территории обеспечение не только своего настоящего, но и будущего, которое ими предусматривается нередко до весьма далеких пределов. Это люди будущего» (там же).
Представляет интерес проведенный автором анализ путей формирования новых народностей, прежде всего, по его терминологии, «русского племени» (Использование по отношению к русского народу, объединенному в нацию и создавшему государственность, понятия «племя» вряд ли правомерно.). Как утверждает Сикорский, русский народ — особый «метизированный контингент», возникший на основе слияния славян и финнов. Причем, это слияние осуществлялось «свободно, по естественному движению, инстинкту и потребности», в результате чего и возник русский народ, отличающийся «улучшенными качествами в физическом и духовном смысле» по сравнению с финнами и славянами, взятыми в отдельности.
Рассматривая проблему русского «народного духа», Сикорский выявил факторы, оказавшие влияние на его развитие.
Это, прежде всего, антропологический состав славянского народа и внешняя природа, среди которой он живет, в особенности крупнейшая ее ветвь — русские люди.
Подробное описание особенностей естественного ареала как важного фактора жизнедеятельности славян приводит автора к выводу, что природа здесь более бедная, а условия жизни людей более тяжелые по сравнению с аналогичными показателями у других народов. В частности, в Восточной Европе отмечаются резкие переходы от тепла к холоду; средняя температура имеет более низкие значения. Это, в свою очередь, диктует необходимость напряженного труда народа, направленного на создание необходимых условий для выживания: требуемого пропитания, теплой одежды, защищающих от холода жилищ. Следует заметить, что роль природного, или географического, фактора подчеркивается в работах многих русских философов и психологов, занимающихся исследованием этой проблемы (И. А. Киреевский, К. С. Аксаков и др.). Сикорский пишет о том, что особенности природной среды служат причиной высокой смертности русского народа (34 смерти в год на 1000 человек в России, в то время как в Англии — 22,3; во Франции — 21,5; в Германии — 26,5; в Австрии — 31,1; в Италии — 30,25).
Учитывая работы ряда других авторов (например, Бестужева-Рюмина), Сикорский выделяет условия слияния финских и славянских племен в новую национальную общность — русский народ. Во-первых, это чистота расы и ее антропологического состава как следствия слияния двух изначальных рас почти в равной пропорции и без других примесей; во-вторых, свобода объединения, исключающая насилие, принуждение или войну; в-третьих, единство веры финнославянских племен; в-четвертых, единство языка; в-пятых, общие исторические судьбы, которые пережиты ядром нации — ими прочно и равномерно сцементированы все отдельные ее части (Сикорский, 1915, с. 9). Единство веры, языка и общее имя — важнейшие факторы, обусловливающие предрасположение рас и племен к объединению в нацию.
По мнению Сикорского, из «союза» славян и финнов возникла новая великая ветвь человечества, появилось здоровое, энергичное, одаренное население, включая отличающихся красотой женщин. Финны усвоили славянский язык, забыв родной, подобно болгарам, и слились антропологически со славянами, положив тем самым начало новой общности — русскому народу.
Славяне принесли с собой в общую сокровищницу будущего «народного духа» все свои природные предрасположения и достоинства, а также некоторые слабые стороны своего характера. Их основную черту с незапамятных времен составляла «чуткая впечатлительность» и «нервная подвижность». Оба эти качества вызывают живость характера и непостоянство. Согласно точке зрения Сикорского, эмоциональная сторона развита у славян в большей степени, чем у финнов.
Наряду с положительными Сикорский выделяет и отрицательные стороны славянского характера. К ним он относит, прежде всего, слабость волевой компоненты: она у славян менее энергична, чем у других народов, в том числе у финнов. По этой причине славяне легко уступают там, где другие умеют постоять за себя. Он отмечает интересный факт, состоящий в том, что у славян воля выражается «порывами», как будто бы для ее накопления требуется тот или иной срок, на что обратил внимание Леру Болье. «Славянский гений не чужд ясного сознания этой особенности и поэтически изобразил ее в былине об Илье Муромце, который жил периодически, то засыпая на долгий срок, то пробуждаясь с обновленной силой» (Сикорскиий, 1913, с. 20).
Сикорский выделяет также те характеристики финнского племени, которые были привнесены им в «народный дух» новой нации. Так, он приводит высказывание финского поэта Топелиуса, согласно которому для них характерны «несокрушимая, выносливая, пассивная сила; смирение, настойчивость с ее обратной стороной -упрямством; медленный, основательный, глубокий процесс мышления; отсюда медленно наступающий, но зато неудержимый гнев;
спокойствие в смертельной опасности, осторожность, когда она миновала; немногословность, сменяющаяся неудержимым потоком речей; склонность выжидать, откладывать, но затем нередко торопиться некстати; преданность тому, что древне, что уже известно, и нелюбовь к новшествам; верность долгу, послушание закону; любовь к свободе, гостеприимство, честность и глубокое стремление к внутренней правде, обнаруживающееся в искреннем, но преданном букве, страхе Божьем» (цит. по: Сикорский, 1913, с. 21).
Топелиус не ограничивается приведенным перечнем характеристик финна, дополняя их следующим описанием его личностных особенностей: «Финна узнаешь по его замкнутости, сдержанности, необщительности. Нужно время, чтобы он растаял и стал доверчивым, но тогда он становится верным другом; он часто опаздывает, часто становится посреди дороги, не замечая того сам, кланяется встречному знакомому, когда тот уже далеко; молчит там, где лучше было бы говорить, но, порой, говорит там, где лучше было бы промолчать; он один из лучших солдат в мире, но плох по части расчетов; он видит иногда золото под ногами и не догадывается его поднять; он остается беден там, где другие богатеют» (там же).
Сикорский приводит также слова адмирала Стетинга о внешнем виде финнов: характерном для них среднем росте и крепком телосложении. Их духовные способности, согласно его оценке, «нуждаются во внешнем толчке… Желание работать зависит у них от настроения» (там же, с. 22).
Обобщая эти высказывания, Сикорский заключает, что «финну при его твердой воле, сильной в сдерживании себя (самообладании) и столь же сильной во внешних проявлениях, не доставало ума, чтобы направлять волю, а не становиться слепым фанатиком действия». Вместе с тем «финну не доставало живого чувства и тонкой отзывчивости на внешние впечатления». Как раз этими качествами обладают славяне. Объединение таких двух исходных народностей, по мнению Сикорского, дало новую расу — среднюю в физическом отношении, но дополнившую «духовный образ до степени целостности»: «Русский, впитав в себя финскую душу, получил через нее ту тягучесть и выдержку, ту устойчивость и силу воли, какой не доставало его предку-славянину; а, в свою очередь, финн под влиянием славянской крови приобрел отзывчивость, подвижность и дар инициативы. Нравственные качества финна и славянина, слившись в одном народном организме, взаимно дополнили друг друга, и получился цельный нравственный образ, более совершенный в психическом смысле, чем составные части, из которых он сложился» (там же).
Сикорский анализирует также вопрос об этнических типах малоросса и великоросса. Он пишет, что эти народы отличаются друг от друга тем, что у малоросса в меньшей степени проявляются те новые черты, которые приобретены от финнов, и более сохранились природный славянский ум и чувство. Таким образом, малоросс характеризуется большим идеализмом, а великоросс — большей практичностью, способностью к деятельному существованию. Малоросс, согласно Леру Болье, более подвижен и склонен к размышлению, но менее деятелен. Его чувства тоньше и глубже; он более поэтичен, расположен к внутреннему анализу (цит. по: Сикорский, 1913, с. 23).
Рассматривая высказывания иностранных этнологов, Сикорский выделяет те особенности русской психологии, которые акцентируются ими: во-первых, «идеализм воззрений и жизни, придающий русскому народу особую печать этнического культурного бескорыстия»; во-вторых, «общеизвестная славянская грусть и задушевность, придающие медленный темп, глубину и основательность всем душевным движениям, начиная от мысли и кончая действием»; в-третьих, «вера как психологическая черта и свойство, дающая уверенность, устойчивость и прочность надеждам, ожиданиям и самому идеализму» (Сикорский, 1913, с. 30). Приверженность вере как естественная, прирожденная черта русской этнической психологии облегчила русскому народу принятие и усвоение христианской религии, в которой «народный дух» нашел подкрепление и освещение своих глубочайших и идеальных запросов. В связи с этим религия приобрела в русском народе значение не только конфессионального, но и важного жизненного фактора, не всегда понимаемого иностранцами.
К этому перечню отличительных свойств народного характера Сикорский добавляет еще ряд существенных характеристик. Он указывает на гостеприимство и терпимость, свойственные русскому народу еще со времени славянства и лежащие «в основе общепризнанной за Россией цивилизаторской роли, чуждой духу эксплуатации» (Сикорский, 1913, с. 31).
По его мнению, славяне в целом и русские в частности, отличаются склонностью к внутреннему анализу, в первую очередь, нравственному и характеризуются особенной нравственной выносливостью.
В числе типических качеств русского человека на первое место Сикорский ставит скорбь. «Самыми типическими чертами этого характера являются: скорбь, терпение и величие духа среди несчастий» (Сикорский, 1895, с. 10). По мнению Сикорского, психологическое значение скорби как национальной черты для нравственного здоровья состоит в том, что она оберегает душевный строй и обеспечивает незыблемость нравственного равновесия. «Являясь унаследованным качеством, славянская скорбь стала основной благотворной чертой великого народного духа» — пишет Сикорский (там же, с. 11).
В подтверждение своего вывода он ссылается на слова Доде: «Славянская грусть, заунывная, как и славянская песня, звучит в глубине творений славянских писателей. Это тот человеческий вздох, о котором говорится в креольской песне, тот клапан, который не дает миру задохнуться: если бы мир не мог вздыхать, он задохнулся бы. Этот человеческий вздох повсюду слышится в произведениях славянских поэтов и писателей» (цит. по: Сикорский, 1895, с. 12). Согласно точке зрения Сикорского, славянское чувство чуждо сентиментальности; оно глубоко и сильно. Именно оно дает «возможность проникать глубоко и видеть вещи в их настоящем свете, делает славянина равно свободным, как от сентиментальности, так и от пессимизма, и поддерживает в его душе непоколебимую веру в лучшее будущее» (там же, с. 13).
Сикорский приводит также цитату из работы Брандеса, который писал, что «в произведениях Тургенева много чувства, и это чувство всегда отзывается скорбью, своеобразной, глубокой скорбью; по своему общему характеру это есть славянская скорбь, тихая, грустная, та самая нота, которая звучит во всех славянских песнях» (там же, с. 10).
Сикорский дает комментарий к этому высказыванию, в котором отражается его высокая гражданская позиция: «…наша национальная скорбь чужда всякого пессимизма и не приводит ни к отчаянию, ни к самоубийству, напротив, это есть та скорбь, о которой говорил Ренан, что она влечет за собой великие последствия. … Среди несчастий, в опасные минуты жизни у славян является не гнев, не раздражение, но чаще всего грусть, соединенная с покорностью судьбе и вдумчивостью в события» (там же, с. 11). Она выполняет функцию «охранительного чувства», благотворно влияя на нравственное здоровье и равновесие людей.
С точки зрения Сикорского, русских отличает также необыкновенное терпение. В его интерпретации это свойство несет большую смысловую нагрузку и связано со многими другими чертами человека. Терпение — это «напряжение воли, направленное к подавлению физического или нравственного страдания». Отсутствие сентиментальности, стоическая покорность судьбе и готовность страдать, если это необходимо, составляет самый характеристический облик русского терпения. «Это терпение и вытекающая из него потребность мученичества, о которой говорит Ренан, не без основания всегда удивляла иностранцев. Потребность мученичества является как бы необходимой психологической практикой, как бы внутренним предуготовительным упражнением, без которого была бы немыслима борьба с препятствиями, налагаемыми на человека суровой и бедной природой». Развивая свою мысль, Сикорский отмечает, что «самым важным плодом терпения у русского народа является самообладание, способность подавлять в себе волнение и внести мир в собственную душу. Терпение и покорность судьбе, несомненно, должны быть признаны за самые выдающиеся особенности русской души» (там же, с. 11; курсив мой. — Т.А.).
Особенно явно эти качества проявляются и приобретают предохранительный смысл в периоды великих испытаний, бед и несчастий: «Развитая сила терпения в соединении со способностью превращать все порывистые волнения души в тихое чувство скорби делают славян великими в несчастий и дают им возможность сохранять спокойствие и самообладание в серьезные минуты жизни. Эти качества, глубоко присущие и прирожденные славянской натуре, служат самым верным основанием нравственного самосохранения» (там же, с. 12; курсив мой. — Т.А).
Сикорский солидаризируется с мнением Ролстона о том, что русский народ склонен к меланхолии, составляющей его типичную черту. Одной из самых привлекательных особенностей русского народа Сикорский считает его идеализм, «вытекающий из тонкого чувства».
Кроме того, русский народ отличается религиозной и национальной терпимостью. Это проявилось, по мнению Сикорского, в объединяющем и ассимилирующем влиянии русского народа на другие народы. Даже евреи со своими замечательными достоинствами и недостатками, вытесняемые из всех стран Европы, сосредоточились главной массой своей в России, где, как пишет Сикорский, в начале XX в. проживало около половины евреев земного шара (там же, с. 13).
Характеризуя современного ему русского человека, Сикорский отмечал, что его мало интересует окружающая обстановка жизни; он обходится без внешнего комфорта, необходимого англичанину, и без избытка изящества, которым окружает себя француз; русский довольствуется простыми условиями существования, не ищет удобств и всему предпочитает теплую душу и открытое сердце.
Для дополнительного обоснования своих взглядов Сикорский обращается к работам русских художников, отмечая, что их стилю свойственна бедность колорита, но в то же время их отличает глубина психологических тем. Что же касается писателей, то у них на первом месте стоит психологический анализ. По его мнению, культура духа в противоположность культуре природы составляет отличительную черту русской народной психологии.
Названные выше свойства русских людей особенно важны, поскольку они в значительной степени обеспечивают им самосохранение. Сикорский специально подчеркивает это положение, поскольку оно связано с самой сущностной характеристикой русского человека. Несмотря на сложность существования в природном ареале, люди проявляют огромную силу в деле нравственного самосохранения, т. е. оберегают себя от таких зол, как самоубийство и преступление. В доказательство этого утверждения он приводит статические данные на 1818 г., отражающие число самоубийств на 1 млн человек: в Саксонии — 311, Франции — 210, Пруссии -133, Австрии -130, Баварии — 90, Англии — 66, России — всего 30. На основании этого делается вывод, что русский народ отличается особенной нравственной выносливостью: «Народ, который живет согласно правилу: „лучше смерть, чем нравственная уступка»-должен неминуемо затрачивать много физических сил, много энергии. Она не измеряется количеством воздвигнутых зданий, ни даже умственными приобретениями; «она имеет значение и цену высшего факта и является в форме коллективного нравственного усовершенствования, совмещающего в себе в форме нравственного инстинкта все стороны духовной жизни народа… Бдительность и верное действие этого инстинкта есть величайшая и труднейшая задача, которая не может быть достигнута без крайнего напряжения физических сил» (Сикорский, 1895, с. 9). При этом автор специально подчеркивает роль нравственного компонента. Слова «Лучше смерть, чем нравственная уступка» — это не просто метафора. Они отражают реальность, поскольку нравственные усилия, нравственное самосохранение, безусловно, требуют траты физических и психических сил и притом гораздо большей, чем любая тяжелая физическая работа.
Приводя характеристики русского человека, Сикорский отмечает присущие ему как в мирной жизни, так и на поле брани миролюбие, способность к прощению и примирению. «Миролюбие, согласие и следы этих усилий запечатлены в народной поэзии, в пословицах и поговорках, в памятниках народной мудрости. А всего ярче эти следы сказались в создании народного характера, исполненного чувством мира, бескорыстия и нравственного величия, которое так очевидно проявляет себя в исторические минуты народных бедствий и народного долга. В настоящее время это стало… очевидным и для культурнейших народов Европы» (там же, с. 16).
Сикорский отвергает существовавшие предрассудки относительно некоторых характеристик русский людей, в частности мнение, будто бы русский народ бесполезно тратит время (примерно 3/4 года) на праздники. Он пишет: «При скудной пище, которою питается русский простолюдин, сохранение здоровья и поддержание физиологических сил возможно только при помощи частых отдыхов» (там же, с. 10). Праздники помогают русским выдерживать тяжелый труд, который обусловлен природой и историческими условиями жизни.
Характерные черты русской натуры проявляются в бытийной стороне жизни народа. По мнению Сикорского, именно величие русского национального характера дает возможность не поддаваться гнету бедности и нищеты, болезней и семейных раздоров, упадку духа.