Загрузка...Для изучения российского менталитета необходимо осмысление особенностей глубинной национальной психологии. В ней можно усмотреть важные характеристики, например штрихи некой идеалистичности, и применять термины «русская мечта», «русская надежда» и т. п. Отечественная духовно-нравственная традиция исходит из стремления к единству людей, свободных в истинном духовном смысле. Заметим, что «русская мечта о всечеловечестве» появилась задолго до того, как интеграционные тенденции стали осознаваться на Западе (Искажение именно этой идеи привело к тому, что коммунистическая идеология нашла почву в России.). Наша духовная традиция отражает мир исходя из «чувства мы»: первое движение «русской души» — отношение к другому человеку как к брату. Этим Российская Империя отличалась от всех других: в окраины метрополия вкладывала огромные средства для развития, а не «высасывания» жизненных соков.
При анализе глубинно-психологических характеристик народа Святой Руси (до татаро-монгольского ига) славянофилы выделяли «суд по совести», ценности духовной, скромной жизни, смирения, кротости, самопожертвования, свободных, дружелюбных отношений между сословиями и людьми. Так, в Киевской Руси князья были «первыми среди равных» и т. д. Русская духовность отражается свободным Новгородом, а не боярской Русью или имперской Россией.
Русская православная душа неосознанно стремится к преодолению «западного» (об этом говорили не только славянофилы, но и другие, например, Шпенглер). Она чувствует, что основания и принципы «прогресса цивилизации», приведшие к современному духовно-нравственному кризису планетарного масштаба,-«не от Бога». Человечество, зараженное неполезным для души потреблением и многоликой похотливостью, неизбежно создает цивилизационный тупик. Будем надеяться, что западно-ориентированный «политкорректный паразит» с возрастающими искусственными потребностями, уничтожающими ресурсы планеты и реализующий ничем и никем не ограниченное Эго, временно поселился в российской ментальности. Духовный потенциал России связан с не привязанностью человека к материальным благам. В православном мироощущении есть чувство, что в богатстве задыхается истинная духовная свобода. В этом можно усмотреть причину отторжения в обществе навязываемых ему ценностей либерализма. «Православный след» в каждом из нас, как минимум, неосознанно ощущает, что либерализм — это идеология, ставящая своей конечной целью «развенчание» евангельских истин и подмену их ценностями стяжательства, сребролюбия, «похотей плоти», а также другими характеристиками «низшего Я», выдаваемыми за выражение свободы человека.
В отличие от озабоченности Запада вопросом организации сытной и комфортной жизни, «русская православная идея» всегда настойчиво искала ответ на вопрос, «зачем жить» и ставила целью обретение святости. Запад подарил человечеству комфортный мир предметов, но коммерционализировал человеческие отношения. Устремленность «от бренного мира» способна помочь «внутреннему человеку» в каждом из нас (хотя и в ущерб внешнему успеху).
Разное понимание человека и его роли на земле дало разные толкования свободы. Важная характеристика влияния православной традиции на национальную психологию — стремление к истинной внутренней духовной свободе человека (Необходимо, однако, осмысливать взаимоотношение этой характеристики с историческим опытом происхождения государственного деспотизма.), означающее освобождение от власти низменных страстей и желаний. Поэтому особая тема —свобода от страстей, а не для страстей. Окружающий человека мир (социальная действительность в современной терминологии) понимается в православии как «сосредоточие греховных страстей». Евангелие учит не любить мир именно в этом понимании — как «похоть плоти, похоть очей и гордость житейскую». Русский человек испокон веков ценил свободу духа выше формальной правовой свободы; он наслаждался свободою своего пространства, стремился к вольности безгосударственного быта и расселения, добродушно уживался с другими народами, и, если бы его не тревожили, то он не брался бы за оружие. И. А. Ильин отмечал, что русское самосознание добродушно и ждет от другого человека искренности, которой европеец стыдится как «глупости». Европейская же ментальность в своей глубине презирает другие народы, и желает властвовать над ними, требуя внутри государства формальной «свободы».
Отметим и такую характеристику как сила и глубина веры. Православное христианство не приемлет формальной связанности человека с Богом или самоуспокоительной мысли, что «Бог в душе» и что этого достаточно, чтобы не изменяться и не выстраивать жизнь строго по Заповедям Божьим. Главной же идеей, связанной с глубиной веры, является «жертвенность». Без Крестной Жертвы нет Возрождения. Поэтому главный церковный праздник на Руси -Пасха. «Жертвенность» питается также переживанием греховности. Инославное же христианство неосознанно боится сильной веры, требующей глубокого самоотречения. Борьба с грехом также давно ослабла или даже прекратилась вовсе. Инославный христианин надеется на свои добрые дела, видя в них, а не в истинной вере источник прощения в будущей, неземной жизни.