Загрузка...Рассмотрим отдельные типы взаимосвязи в поступках теперь уже трех компонентов: мотивов, результатов и внешних условий перехода мотива в результат.
С полным основанием можно назвать высокоценным, героическим деяние, хороший результат которого обусловлен высоким мотивом вопреки неблагоприятным внешним условиям. Как правило, такой поступок бывает сопряжен с преодолением серьезных препятствий, требует самоотверженности, чаще всего в экстраординарной ситуации (при стихийном бедствии, на войне и т. п.). И напротив, безусловно безнравствен, а в крайних формах преступен поступок, который привел к наихудшим последствиям исключительно из-за низменных побуждений совершившего его человека при наличии всех необходимых условий для получения ценного результата. Это — поведение человека, способного испортить дело, когда для его благополучного исхода имеются вполне благоприятные условия.
Очевидно, и тут можно выделить последовательно поступки промежуточной ценности. Таков поступок, стимулированный положительным мотивом, но приведший к отрицательному результату по причине неблагоприятного стечения обстоятельств. Хотя личной вины человека тут нет (по крайней мере нравственной вины), так как он не сумел преодолеть трудности, тем не менее такой поступок нельзя признать безусловно ценным, тем более героическим. Еще ниже ценность поступка хотя и с благоприятным результатом, но полученным лишь благодаря счастливому стечению обстоятельств и вопреки низменным мотивам действовавшего субъекта. Так, некоторые работники благополучно «выполняют» план, но лишь потому, что предварительно ухитрились занизить задания или создать себе привилегированные условия, отличные от обычных на данном предприятии или в отрасли. Вообще поступки, совершаемые лишь из эгоистических соображений, даже если они имеют весьма положительные результаты, не могут оцениваться по высшей мерке шкалы моральных ценностей. Интересной в связи с этим представляется мысль юного Маркса, который считал, что, «если человек трудится только для себя, он может, пожалуй, стать знаменитым ученым, великим мудрецом, превосходным поэтом, но никогда не сможет стать истинно совершенным и великим человеком».
Вероятно, можно выделить и другие поступки относительной моральной ценности в других сочетаниях положительных (или отрицательных) мотивов, результатов и условий. Но уже приведенных типов поступков достаточно для безошибочной оценки любого поступка: нужно оценивать его в единстве составляющих компонентов, как субъективно-личностных (мотивы), так и объективно-общественных (последствия и внешние условия совершения поступка). Если же оценивать человеческие действия только по ценности одного какого-либо их структурного элемента, то оценка лишь случайно может оказаться справедливой, т. е. адекватной действительной ценности поступка как целостного явления.
Между тем подобные ошибки не такая уж редкость. Например, распространенным заблуждением обыденного сознания является мнение, когда, рассуждая о степени вины и возмездия за нее, люди бессознательно руководствуются древним правилом талиона: то же самое за то же самое — смерть за смерть, увечье за увечье и т. д. Люди, не искушенные в судопроизводстве, часто удивляются и возмущаются тем, что, например, человек, причинивший смерть, приговаривается только к нескольким годам заключения или вовсе оправдывается на суде. Они убеждены в том (или хотят быть убеждены под воздействием чувства мстительности), что степень и форма возмездия должны в точности соответствовать совершенному деянию. Это как раз тот случай, когда принимают во внимание только результат и не принимают во внимание другие компоненты поступка. А между тем трагический исход, может быть, был предопределен необходимостью вынужденной самообороны (крайне неблагоприятные внешние условия, когда фактически отсутствовала возможность выбора формы действия) или необходимостью оказания экстренной помощи жертве зверского насилия (оправдывающий мотив).
Очевидно, к внешним условиям совершения конкретного поступка, имеющим значение для его моральной квалификации, следует отнести также характер объекта действия, субъекта действия и общую «линию поведения» человека за длительный период времени. Действительно, мы оцениваем по-разному один и тот же дурной поступок (степень его аморальности), когда он совершен по отношению к беззащитному ребенку, женщине, старому человеку или когда он совершен по отношению к человеку, способному постоять за себя.
Мы также по-разному оцениваем дурной поступок (как и хороший) человека, вполне осведомленного или, напротив, мало осведомленного о существе дела, его возможных последствиях и т. д. Знание усиливает безнравственность дурного поступка. Как справедливо замечал Ф. М. Достоевский, злоба «холодная, спокойная и, если можно так выразиться,— разумная, стало быть, самая отвратительная и самая страшная, какая может быть». Согласно не только морали, но и праву, продуманное, преднамеренное злодеяние квалифицируется как более тяжкое преступление, чем деяние с таким же результатом, но совершенное случайно, непреднамеренно, например в состоянии сильного аффекта или по недомыслию, неосторожности.
В то же время, как ни парадоксально, но иногда мы тем выше оцениваем доброе деяние, чем труднее было совершить его человеку из-за присущих ему физических, волевых, моральных недостатков или по внешним обстоятельствам. Зависимость ценности поступка от личностных свойств человека, и прежде всего от его ожидаемых пли действительных моральных качеств, отмечается многими писателями — тонкими психологами. «Когда люди определенного типа,— писал Марк Твен,— совершают доброе деяние, мы оцениваем его в тысячу раз выше, чем то же деяние, но совершенное хорошим человеком,— принимая во внимание огромные усилия, которых оно стоило». Возможно смещение оценивающего акцента в противоположную сторону, обусловленное, например, авторитетом великой личности, гипнозом ее имени. Очень точно подметил подобную аберрацию оценочного мышления Л. Н. Толстой. Он писал: «Величие как будто исключает возможность меры хорошего и дурного. Для великого — нет дурного». Это ходячее представление историков, как считал писатель-гуманист, бессмысленно и аморально: нельзя никого выводить из-мод оценки, мера оценки поведения и великого и простого человека должна быть едина. Более того, полагал писатель, от великого требуется и большее величие в нравственном смысле. «Нет великого там, где нет простоты, добра и правды».
Известна старая латинская поговорка: «Что дозволено Юпитеру, то не дозволено быку». Она неплохо иллюстрирует зависимость характера и меры свободы, а вместе с тем и ответственности от природы субъекта деятельности. Когда, например, хороший поступок совершает заведомо хороший человек, то это мало кого удивляет, считается нормальным, само собой разумеющимся. Но если то же самое действие совершает человек, о котором известно, что ему было трудно так поступить вследствие давления на него прежних жизненных установок, что данный поступок потребовал больших душевных усилий, ломки характера, привычек, то мы склонны оценивать такой поступок более высоко. Трудовой подвиг человека, известного прежде в качестве заведомого лодыря, подчас привлекает больше внимания и даже радует товарищей по работе сильнее, чем постоянный добросовестный труд другого работника.
Все это подводит нас к комплексу проблем, связанных с моральной квалификацией теперь уже не отдельных поступков, а линии поведения человека на протяжении более или менее длительного периода времени или всей его жизни.
Несомненно, представляет теоретический и практический интерес соотношение ценности отдельного поступка с оценкой поведения в целом и с общей оценкой человека как нравственной личности. Такое соотнесение совершенно необходимо во избежание ошибки в деятельности народных и товарищеских судов, при разборе так называемых персональных дел в комиссиях и на собраниях и во всех прочих процедурах, когда человек и его поведение становятся объектом специальной общественной оценки. Оно необходимо также для оптимального строя межличностного общения, для установления благоприятной морально-психологической атмосферы в производственном, управленческом, научном, учебном, художественном, спортивном и других коллективах.
В межличностных отношениях, в отношениях между коллективом и индивидом нередко делаются поспешные заключения и высказываются суждения о моральном облике того или иного человека и его поведении на основании одного-двух его поступков. Однако, если речь идет не о серьезном, общественно опасном деянии, а только об отдельном промахе или проступке, крайне несправедливо и неправильно делать вывод об общей моральной неполноценности человека, игнорируя его прошлые заслуги и его возможные полезные действия в будущем. Еще Т. Гоббс мудро замечал, что «честный человек …не теряет своего доброго имени из-за одного или нескольких несправедливых поступков, обусловленных внезапной страстью или непониманием вещей…».
Гуманная мораль общества развитого социализма не позволяет ставить крест на человеке, который однажды оступился, напротив, она предписывает приложить усилия к тому, чтобы помочь ему исправиться. Неправильно поступают те коллективы и их руководители, которые при первом же проступке человека, в общем не типичном для него и случайном, лишают его своего доверия, не дав себе труда спокойно разобраться в случившемся, торопятся исключить этого человека из своего коллектива. Такое поспешное «отлучение» не согласуется с общим гуманным характером коммунистической нравственности, с интересами общества и, как правило, свидетельствует об определенной моральной незрелости данного коллектива. Лишь опираясь на лучшие черты характера человека, укрепляя эти черты в нем, товарищи по коллективу могут удержать его в дальнейшем от дурных поступков.
Если коллектив отстраняется от воспитания своего товарища, исключая его из своей среды, то спрашивается: кто и где будет его исправлять? Когда же человек ощущает искреннюю озабоченность близких, товарищей по поводу своей судьбы, он может собрать силы, чтобы избавиться от недостатков своего характера и плохих привычек. С этой точки зрения представляются своевременными и справедливыми постановления ЦК КПСС и Советского правительства, принимаемые с целью усиления борьбы против нарушений социалистической дисциплины, предусматривающие меры по социальной профилактике антиобщественного поведения, согласно которым проводится более тонкая дифференциация преступлений и проступков, некоторые не опасные для общества проступки наказываются в административном порядке.
Противоположной крайностью при оценке поведения является стремление прикрыть прошлыми заслугами и в общем благополучной ранее линией поведения совершенные недавно неприглядные поступки, желание выдвинуть известные заслуги человека в качестве своеобразной индульгенции на будущее, а также намерение оправдать аморальную линию поведения в другой сфере. Поскольку личность в своей жизнедеятельности выступает в единстве многих выполняемых ею социальных ролей, она как морально ответственный субъект деятельности должна оцениваться в ее целостности, отвечать за свое поведение во всех без исключения сферах жизни. Это требует от советских людей быть не только внимательными, чуткими и благожелательными друг к другу, но также требовательными и взыскательными.
Общая линия поведения в конце концов складывается из длинного ряда конкретных поступков, поэтому каждый член нашего общества должен нести ответственность и за каждый отдельный поступок, тем более что бывают такие поступки, которые вынуждают по-иному взглянуть на моральный облик человека, так как раскрывают его характер с неожиданной стороны — хорошей или плохой. Случается, что в неординарной обстановке человек неожиданно для окружающих (да и для самого себя) проявляет черты героического характера. И наоборот, случается, что человек, почитавшийся прежде вполне «благополучным» в нравственном отношении, совершает поступок, заставляющий усомниться в правильности прежних его положительных характеристик. Именно этот случай имеют в виду, когда говорят: «Проглядели человека». Вовремя заметить зародыши аномального поведения, которые на первых порах обнаруживают себя как будто в случайных поступках,— обязанность и гуманный долг всех близких, товарищей по коллективу. Точно так же как и способность своевременно заметить, по достоинству оценить и поддержать ростки стремления исправить линию поведения, перейти к положительному, нравственному образу жизни. Все это имеет большое значение, в частности для правильной расстановки и воспитания кадров.
В последовательном ряду поступков, из которых слагается единая линия поведения человека, всегда имеется внутренняя логика, свой (осознаваемый или не осознаваемый личностью) «план». Какой-нибудь поступок может показаться (и действительно оказывается) случайным. Но эта случайность снимается, когда в линии поведения прослеживается определенная однотипность форм поведения в сходных жизненных ситуациях, т. е. проступает некая статистическая закономерность, в которой проявляется личный характер. Понятна ирония бравого солдата Швейка по поводу «случайности» поведения одного его знакомого: «Если что и произошло, так это лишь чистая случайность и «промысел божий», как сказал старик Ваничек из Пельгржимова, когда его в тридцать шестой раз сажали в тюрьму».
Поступки, совершаемые людьми в разных сферах жизни и в различных жизненных ситуациях, могут быть разными по своему масштабу и качеству, по своей значимости для определения существа доминирующей линии, господствующей тенденции в поведении индивида. Наиболее важными для формирования линии поведения, для выработки жизненной позиции личности являются поступки, которые можно назвать узловыми, поворотными. Как правило, в этих поступках происходит не просто выбор очередной формы поведения, приуроченной к данной конкретной ситуации, а выбор системы ценностей, переход от одной системы моральных ценностей к другой. Такой переход может быть морально регрессивным (тогда говорят о «нравственном падении» или «моральной деградации» личности), но он может оказаться и «прорывом» личности на более высокий моральный уровень жизни и деятельности, вхождением человека в систему новой, прогрессивной морали. Именно такой переход совершали, например, те революционеры, которые, принадлежа по своему рождению или социальному положению к эксплуататорскому классу, решительно порывали со своим классом и его моралью, сознательно переходили на позиции революционной, пролетарской нравственности.
Вообще можно было бы привести огромное количество примеров, когда человеку приходится в решающий момент жизни совершать такой поступок, который в положительном смысле определяет всю его дальнейшую судьбу. Так, несомненно следует считать морально ценным сознательный разрыв с неприглядным прошлым и его моралью лиц с отклоняющимся от нормы поведением, их искреннее намерение приобщиться к системе моральных требований и ценностей, утверждаемых коммунистической нравственностью. Поддержать человека в такой ответственный момент — долг всех окружающих. И оценивать единую жизненную линию поведения человека следует именно по этим узловым поступкам, определяющим его жизненную позицию на долгий срок или па всю последующую жизнь.
Поведение подавляющего большинства советских людей соответствует нормам господствующей в нашем обществе социалистической морали, а в некоторых ситуациях оно возвышается до норм высшей, коммунистической нравственности, складывающейся уже сегодня. При всем многообразии субъективных мотивов, обусловленном особенностями индивидуальной жизни, основная тенденция, генеральная линия поведения советских людей определяется идеалами коммунистической морали, которые в своем наиболее обобщенном содержании находят выражение в преданности делу строительства коммунизма.
Эта общность коренных мотивов деятельности проявляется в многообразии форм конкретного поведения, в наиболее распространенных и типичных нравах, не свойственных никакому другому обществу, кроме общества развитого социализма. В нашей стране никого особенно не удивляет готовность комсомольцев ехать на работу туда, где труднее, где требуется высшее напряжение физических и духовных сил; бескорыстная помощь «со-пернику» в социалистическом соревнований; добровольный переход в отстающую бригаду, чтобы наладить в ней работу, хотя это может быть сопряжено с временной потерей в заработной плате, и т. д. и т. п. Но именно широкая распространенность — до степени обыденности— таких форм нравственного сознания и поведения делает мораль социалистического общества явлением, невиданным в прошлой истории человечества и вызывающим чувство удивления у многих людей в капиталистических странах, привыкших следовать в своем практическом поведении нормам индивидуалистической буржуазной морали.
Итак, моральная характеристика отдельных поступков определяется ценностью их мотивов и достигаемых результатов. Моральное качество линии поведения в значительной мере определяется ценностью его целей и избираемых для их достижения средств, а точнее, характером их взаимосвязи в процессе деятельности. Последняя проблема заслуживает специального обсуждения.