Загрузка...Почти столетие назад Н. Н. Головин утверждал: «Действия бойцов слишком тесно между собою психически связаны и слишком властно друг друга обусловливают, чтобы можно было сделать в области индивидуальной военной психологии сколько-нибудь обобщающие выводы, не считаясь с законами коллективной военной психологии», «индивидуальная военная психология должна рассматриваться лишь как вспомогательный отдел военной психологии, которая в основной своей части не может быть иной, как психологией коллективной» [62, с. 17].
Учитывая это, военная психология активно исследует такие важнейшие для воинской деятельности социально-психологические явления, как психологическая совместимость военнослужащих, сплоченность коллектива (коллективизм), лидерство, отношения ответственной зависимости и др.
Один из крупнейших военных специалистов в области морального духа войск армии США С.Л.А.Маршалл, исследуя причины боевой активности военнослужащих в годы Второй мировой войны, отмечал, что высокие идеи патриотизма, любви к ближним, стремление к справедливости в бою «свертываются» и манифестируются в виде коллективизма. Солдат идет в бой не столько «за Родину», сколько за то, чтобы не подвести боевых товарищей и не прослыть в глазах сослуживцев трусом [223].
Получившие широкую огласку зверства американских солдат во Вьетнаме многим открыли глаза на то обстоятельство, что военные действия в современных условиях принципиально отличаются от войн прошлого. Несмотря на относительно небольшое количество психически травмированных солдат — примерно 5 % от общего числа эвакуированных, — психологическая разобщенность среди военнослужащих нередко становилась причиной драматических потерь. В некоторых подразделениях существенно выросло число убийств собственных офицеров на почве отсутствия сплоченности [147, с. 23]. Имеются документальные свидетельства убийств офицеров их подчиненными в Первую и Вторую мировые войны, в корейской войне, но во время войны во Вьетнаме такие случаи приняли характер эпидемии. Существуют по крайней мере 1013 описаний подобных случаев.
Особое значение приобретает изучение психологических механизмов превращения боевого воинского коллектива в толпу и закономерности поведения воинов в контексте группового поведения. Толпа, по мнению Н.Н.Головина, способна на величайший героизм и величайшее преступление [62, с. 29].
Как ни велика в бою действительная опасность, опытный солдат с нею справится. Гораздо страшнее, гораздо больше влияет на него опасность, ему внушенная. На войне под влиянием опасности и страха рассудок и воля отказываются действовать. Нередко, особенно в конце боя, когда части перемешаны, строй и порядок потеряны, когда в одну кашу собьются люди разных полков, войско обращается в психологическую толпу. Чувства и мысли солдат в эти минуты боя одинаковы. Они восприимчивы к внушению, и их можно толкнуть на величайший подвиг и одинаково можно обратить в паническое бегство. Крикнет один трус: «Обошли!», и атакующая колонна повернет назад. Начнется паника [132, с. 88].
Паника приводит к тому, что военнослужащий на время теряет рассудок, во всем видит опасность и руководствуется исключительно инстинктом самосохранения. Это преувеличение опасности может быть столь велико, что, как иронизировал маршал Саксонский, «при преследовании разбитого неприятеля его можно гнать пузырями».
Можно привести десятки примеров паники, охватывавшей войска по самым глупым и странным причинам.
Например, Л.Л.Байков приводит сведения о том, что в сражении при Ватерлоо ночное преследование разбитых французов велось чуть ли не двумя людьми — генералом Гнайзенау и барабанщиком. Звук барабана в данном случае явился достаточным средством, чтобы произвести угнетающее моральное действие на еще вчера героически сражавшегося неприятеля, воображению которого рисовалось преследование всеми силами [12, с. 43].
Паническое состояние воинов может провоцировать и развитие массовых галлюцинаций.
В боевой обстановке активно действуют неформальные механизмы коммуникации, передающие эмоционально насыщенную, часто искаженную информацию, способную привести к групповой панике и другим психологическим проявлениям толпы. Существует своеобразный «психический телеграф», с удивительной быстротой распространяющий слухи, легенды, критику и клевету [69; 133, с. 174; 214; 261]. Военная психология ведет активный поиск закономерностей, причин быстрой распространяемости и живучести подобных массовидных явлений в коллективной психологии воинских подразделений и частей, в том числе слухов, психического заражения, подражания, внушения.
Американский военный психолог Э.Боринг доказывает, что «паника появляется при низком моральном состоянии. Хорошую почву для паники создают: слухи; недоверие командиру; противоречивые и двусмысленные приказы; неуверенность офицеров или их очевидная некомпетентность; длительное ожидание; частые ошибочные подъемы по тревоге; длительный или непонятный отход; смерть пользующегося доверием командира; действия неприятеля, угрожающие флангам, средствам связи и обеспечения; внезапные действия неприятеля, особенно с использованием нового оружия; поражение в бою; большие потери; отступление в суматохе через завалы трупов; блуждание в лесу ночью, в густой мгле или густой дымовой завесе; изоляция от своей части на территории неприятеля или угроза такой изоляции; незнание дислокации неприятеля» [19, с. 575].
Понимание сущности и психологических причин страха и паники позволяет военным психологам рекомендовать следующие мероприятия по их предупреждению и пресечению [19; 56; 174; 201; 218; 261; 267; 269; 272; 281]:
1) занятие военнослужащих конкретной деятельностью, особенно на этапе подготовки к бою. Опросники, заполненные несколькими сотнями солдат бригады Абрахама Линкольна, ветеранами гражданской войны в Испании, показали, что 71 % из них переживали страх перед битвой и только 15 % — во время самой акции [19]. Безделье на всех этапах боя — кратчайший путь к страху и панике;
2) формирование у военнослужащих четкого представления о противнике, задачах и условиях предстоящего боя, порядке и сигналах взаимодействия, о правилах эффективного применения оружия и боевой техники и т. д. Чем больше солдат знает о неприятеле и ситуации на фронте, тем больше он устойчив к страху, панике и дезинформации;
3) поддержание строгой дисциплины. «Дисциплина — это душа армии, от поддержания и точного соблюдения ее зависят судьба войска и успех предприятий… лишь дисциплина может объединить волю каждого в воле начальника, может понудить энергию и храбрость каждой отдельной личности слиться в общем интересе, что обеспечивает порядок и доверие, без которых храбрость и самопожертвование бесполезны» [62, с. 284]. Могучее войско может вырасти только на твердой, устойчивой почве воинской дисциплины. Э.П.Утлик считает воинскую дисциплину своеобразным социально-психологическим механизмом регуляции психологии воинского коллектива в боевой обстановке, источником мотивации, синергии, психологической поддержки, важнейшим фактором предупреждения развития страха и паники в войсках [249];
4) высокая боевая обученность воинов. В бою под воздействием стресс-факторов боя дольше сохраняются лишь те навыки действий, которые доведены в мирное время до автоматизма;
5) поддержание среди личного состава спокойствия и самообладания, предупреждение и пресечение панических настроений и слухов. Не только страх, но и самообладание является заразительным. Особенно это касается командира. Если дух начальника подавлен «и он это покажет, если он только проявит свое волнение хотя бы в нескольких указаниях, его сомнения распространятся с чрезвычайной быстротой; они удесятеряются в силе в каждой инстанции командования; приказания становятся все более и более нервными и внизу иерархической лестницы возникает беспорядок» [49, с. 21]. Паникера необходимо немедленно убрать с глаз других солдат, так как «поражение психики бойца является для горячей боевой работы более ощутимой потерей, нежели одиночная смерть бойца, не считая того, что нарушение психики не многих участников боя может расстроить и понизить психику многих других их сотоварищей, вызывая панику» [275, с. 10].
6) создание условий для развития патриотизма, веры в Бога, в справедливость, в счастливое будущее, в возможность выжить, в то, что боевые товарищи обязательно спасут, не оставят в беде и т.д. Опыт показывает, что «верующие люди на войне получают огромную моральную поддержку в религии. Но кроме моральной поддержки, которую дает религия бойцу при переживаемой им опасности, она играет еще и другую великую роль. Война, требующая от людей величайшего самопожертвования и подвига, в то же время разнуздывает и дурные страсти в людях, усыпленное культурой мирного времени варварство». Несомненно, что религия является задерживающим началом для роста извращений психики войны [49, с. 23; 62, с. 113; 73]. Вера в справедливость войны также существенно укрепляет морально-психологическое состояние войск, порождает массовый героизм;
7) развитие представлений о природе страха, о возможностях современной медицины и о статистике потерь на войне.
Когда солдат знает, что страх является естественным состоянием, что его переживают и другие люди, в том числе неприятель, ему легче побороть это чувство.
Командиры, военные психологи должны внушить солдату, что непереносимой боли не бывает, что, «как только боль становится нестерпимой — является спасительное забытье, что зубная боль… гораздо больнее, чем боль при ранении». Рассказать солдату, что та пуля, которая чмокнула в землю или просвистела над ухом, тот снаряд, который разорвался, уже не ранят… Снаряд, который ранит, пуля, которая ударит, — их не услышишь. Рассказать ощущения ранения: «Я был ранен — какая боль? Ну, точно внезапно палкою ударило — все… Совсем не страшно.» …Везде — на стрельбище, на учении показывать, как даже в спокойном состоянии духа много пуль летит даром [62, с. 79]. Важно рассказывать об этом, приводя конкретные, понятные и яркие примеры. Необходимо также ознакомить бойцов с достижениями современной медицины, в частности хирургии. Идя в бой, солдат должен быть абсолютно уверен в том, что санитарная служба организована образцово, что в случае ранения он никогда не будет брошен и что есть люди, которым вменено в специальную обязанность помочь ему при ранении, вынести его из боя и вылечить. Он должен верить, что об инвалидах войны позаботится государство, что быть инвалидом в этой стране почетно, что инвалид не тягость для общества, а славное напоминание подвига;
8) хорошее физическое состояние бойцов противодействует страху. Физически тренированный солдат больше уверен в своих возможностях, меньше боится боли, в меньшей степени подвержен утомлению, способствующему развитию страха. Он чаще использует вместо страха — гнев. Как известно, гнев и страх имеют реципрокное соотношение, т.е. не могут переживаться одновременно. Переживание гнева практически исключает возможность проявления чувства страха.
При всех прочих равных условиях, при одинаковом упорстве и военном искусстве противников, верх одерживает тот, кто оказывается более сильным физически. Кроме того, здоровье обусловливает до некоторой степени и сам боевой дух, упорство воина. По-видимому, срабатывает истина, гласящая: «В здоровом теле — здоровый дух».