Военная психология изучает проблемы мобильности солдата, его выносливости, способности к быстрой реакции, выживаемости и предоставляет в распоряжение офицера рекомендации по управлению подчиненными в бою. Приходится считаться с личностью не только рядовых бойцов, но и начальников, в том числе самых высоких, от работы психики которых зависят как стратегическое или тактическое решение, так и приемы управления широкими массами.
С давних времен хорошо известно, что вера в превосходство своего вооружения и своей боевой обученности и еще более вера в знания, опыт и удачливость, боевое счастье своего начальника — великий моральный залог успеха. Израильские военные психологи установили, что доверие к командирам является важнейшим фактором сплочения воинского подразделения, его боевой активности и предупреждения психотравматизации военнослужащих. Даже когда падает вера в справедливость войны, уровень морально-психологического состояния воинов может оставаться достаточно высоким, если солдаты сохраняют веру в своего командира [16].
Боевой офицер и ученый Л. Л. Байков, иллюстрируя сложность задачи вести подчиненных в бой, пишет о том, что в «сердце человека происходит долгая, тяжелая борьба двух противоположных стремлений, положительного — «победить» и отрицательного — «отказаться от боя». Насколько эта борьба мучительна, видно из того, что в бою нередки даже случаи самоубийства. Уклонение же от боя — явление обыкновенное, причем некоторые, чтобы уйти на «законном основании», сами себя ранят». Под Ваграмом из 22 тыс. французов наполеоновской армии 12 тыс. растаяли, не дойдя до позиции, под разными предлогами, как то изнеможение, вынос раненых и т. д., а некоторые притворялись даже мертвыми. Во время русско-японской войны 1904—1905 гг. отмечались случаи, когда под предлогом выноса раненого, группируясь около него, с поля боя уходило по 10 человек [12, с. 81 — 82].
Во время Второй мировой войны американским военным психологом С.А. Маршалом было установлено, что «из бойцов, которые в каждый момент боевых действий могут и должны пускать в ход вверенное им оружие, всего 15% ведут огонь по неприятельским позициям. Если к этой ничтожной части непосредственно действующих бойцов присоединить тех, кто проявляет какую-либо личную инициативу… то процент реальных участников боя может быть доведен до 25 %» [223, с. 50]. Эта тенденция в той или иной мере присуща всем армиям мира.
Как заметил один из боевых командиров, воевавших в начале прошлого века: «Легче везти по песку воз, нагруженный камнями, чем продвигать цепи под огнем». Большую роль здесь может сыграть знание командиром военной психологии. Прежде всего оно поможет разобраться во внутренней структуре боя с психологической точки зрения, правильно оценить моральные силы как своих войск, так и противника, принять меры к их изменению и умело использовать моральный фактор.
Известно, что на фронтах Второй мировой войны практически каждый солдат, принимавший участие в тяжелых сражениях, после пяти-десяти дней ведения активных боевых действий начинал проявлять признаки психической нестабильности. Продолжительность этого периода в значительной степени зависела от того, как было поставлено тыловое обеспечение (питание, сон и т.д.). Поэтому сон и питание подчиненных должны занимать одно из первых мест в списке приоритетов командира [147, с. 58]. Кроме того, командир должен помогать своим подчиненным побеждать чувство неуверенности и внушать им ощущение безопасности, максимально информировать их о неприятеле и его тактике, формировать у них психологическую устойчивость к неприятностям войны, настроение «психической агрессивности», принимать все меры для предупреждения голода, усталости, скуки, неизвестности, слухов и безделья [19, с. 506 — 508].
Кроме того, командир несет личную ответственность за качественное решение множества больших и мелких задач, «начиная с мер психологической гигиены, не допускающих заражения своих войск пораженческими идеями, а что еще хуже, вредными привычками, до сознательного использования тревожного ожидания, подавления или развития его и кончая мерами воздействия на психику противника — через всю деятельность военного начальника должна пройти мысль о психологических последствиях его распоряжений и поведения» [132, с. 165].
Кроме всего прочего командир должен быть образцом хладнокровия, выдержки, исполнения воинского долга.
Примером такого поведения на поле боя является Наполеон. В 1796 г. во время боя под Лоди успех в решающей степени зависел от взятия моста, охраняемого 10-тысячным отрядом австрийцев. Двадцать австрийских орудий вели огонь по мосту. Наполеон встает во главе гренадерского батальона и под градом пуль и разрывами снарядов в штыковой атаке овладевает мостом. Через полгода ситуация повторилась на Аркольском мосту, охраняемом лучшими частями австрийцев. Трижды французы штурмуют мост и трижды отходят под шквальным огнем противника, и тогда Бонапарт бросается вперед со знаменем в руках. Вокруг него падают солдаты и адъютанты, а он добегает невредимым. Бой продолжается три дня и французы побеждают [18, с. 174—175].
Неуязвимость Наполеона во многом основывалась на профессионализме. Так, на Аркольском мосту его не поразил ни один снаряд не потому, что он был «заговорен», а потому, что в основе его действий лежал тонкий расчет. Первоклассный артиллерист, он точно знал, как, через какие промежутки стреляют австрийские пушки. В эти промежутки он и проскакивал опасные участки [245].
Легендарная неуязвимость Наполеона, в конце концов, оказалась мифом: после смерти на его теле были обнаружены следы ранений, которые он скрывал [18, с. 175].
Примером полководческого мастерства и личного мужества является А. В. Суворов. За всю свою жизнь не проиграв ни одного сражения, проехав многие тысячи километров в седле, пройдя сотни военных верст пешком, в 70-летнем возрасте он совершил со своим войском беспримерный переход через Альпы.
Известный военный ученый и военачальник Н.Н.Головин подчеркивал, что различие в условиях деятельности войск и высших военных начальников столь велико, что создает как бы две различные психологии: психологию действующих войск и психологию высших штабов. В тех случаях, когда это различие не учтено, оно может привести к взаимному непониманию низов и верхов армии, т.е. к моральному расслоению.
Отсюда одной из важнейших практических проблем военной психологии является решение вопроса, какими приемами связать эти две психологии, дабы даже самые удаленные от поля боя ячейки высшего управления чувствовали состояние духа войск, без чего высшее командование окажется оторванным от реальной обстановки (оно все более и более будет жить в воображаемой обстановке, будет отдавать неосуществимые приказания или же будет упускать благоприятные возможности), что в свою очередь поведет к падению доверия войск к высшему начальству и даже может вызвать враждебное отношение [49, с. 22].
В этой связи известный военный психолог Э.П.Утлик выдвинул идею о необходимости самостоятельной разработки тактической, оперативной и стратегической психологии в рамках военно-психологической науки.