Чувство правды и чувство фальши не изолированы от других чувств, а взаимодействуют с ними. Стыд, чувство чести, страх перед возмездием — поведение человека определяется равнодействующей всех этих переживаний. Потому искажение истины в подлунном мире — не редкость. И когда человек провозглашает, будто никогда в жизни не говорил неправды, утверждение его претенциозно и само по себе уже неправда. Высокая мораль не в том, что человек всегда, при любых обстоятельствах говорит только правду. Доносчик или сплетник могут говорить правду, но у всех народов и во все времена вызывают отвращение.
Критерии морали должны быть конкретны, с обязательным учетом — во имя чего, с какой целью допущено отступление от истины.
Это сумела понять девятилетняя Саша Яновская из автобиографической повести А. Брущтейн «Дорога уходит вдаль…». Девочку определили на учебу в «институт». В первый же день она вызвала неудовольствие классной дамы «Дрыгалки»:
— Что вас насмешило, Яновская? Может, кто-нибудь сказал вам что-нибудь смешное?
Конечно, сказал. Меля сказала. И если бы мне задали этот вопрос сегодня утром, когда я пришла сюда, я бы от чистого сердца сказала правду… Но трех часов, проведенных в институте, оказалось достаточно, чтобы совершенно ясно понять: здесь нельзя говорить правду. Если я скажу, Дрыгалка, может быть, отвалится от меня, но она присосется к Меле, будет ее бранить… может быть,, даже накажет… Нет, нельзя говорить правду!»
В тот же вечер дома ошеломленная и удрученная девочка обращается к отцу:
— Перед уроком танцевания Дрыгалка поставила меня в угол: «за неуместный смех». А когда она спросила, кто же это меня так рассмешил, я не могла сказать правду, что меня рассмешила Меля Норейко: ее бы тоже поставили в угол, если бы я сказала правду… А ты говоришь, папа: «Правду, правду!» Как ее говорить, правду?..
Папа задумывается. Молчит. Ох, как ему трудно ответить на этот вопрос!
И вдруг в разговор вступает Поль.
— Помнишь,— говорит она,— как первого мая мсье ле доктер ходил всю ночь по квартирам, а там спрятали людей, которых избили полиция и казаки?.. Ну вот, если бы на следующий день твоего отца позвали в полицию и приказали: «Назовите адреса, по которым вы ходили оказывать помощь!» — как ты думаешь, он назвал бы эти адреса?
— Конечно, нет! Он ни за что не сказал бы!
— Да, не сказал бы,— подтверждает папа.— Потому что тогда всех этих избитых, раненых людей арестовали бы и заперли в тюрьму!
— А что бы ты им сказал, этим полицейским?
— Я бы сказал: «Да отстаньте вы от меня! Какие квартиры? Какие раненые? Я ничего не знаю, я всю ночь спокойно спал дома!»
— Ты солгал бы?
— А по-твоему, надо было сказать правду?
Мы все долго молчим».
Эти события происходили в прошлом веке; с тех пор много воды утекло, и взаимоотношения между учителями и учениками в советской школе совсем не такие, как в иституте благородных девиц. И все же требование всегда и везде говорить правду нереалистично. Воспитание правдивости — очень тонкое дело, здесь нужно проявлять максимум такта и здравого смысла.
Девятилетняя Саша Яновская и ее отец пришли к соглашению: «Солгать из страха перед Дрыгалкой… из страха перед наказанием — нельзя. Это трусость, это стыдно. Солгать из желания получить что-нибудь для своей выгоды — тоже нельзя. Это шкурничество, это тоже стыдно. Говорить неправду можно только в тех случаях, когда от сказанной тобой правды могут пострадать другие люди. Тут надо идти на компромисс. Это и горько, и больно, и тоже, конечно, стыдно, но что поделаешь?»