Обязанности военного психолога на различных этапах боевых действий

Перечисленные функции реализуются в обязанностях психолога. По сложившейся практике психолог отвечает за организацию и проведение психологической работы по поддержанию боевой и мобилизационной готовности; участвует в профессиональном психологическом отборе личного состава, расстановке его по отделениям, расчетам и экипажам; обучает офицерский состав методам обеспечения устойчивости навыков военнослужащих овладения оружием, боевой техникой, привычек боевого поведения; обучает военнослужащих методам преодоления чрезмерной психической напряженности и страха, волевой самомобилизации, оказанию экстренной психологической помощи сослуживцам; участвует в формировании и развитии у военнослужащих боевого настроя на активные действия; прогнозирует возможные психогенные потери на различных этапах боя, изменения в морально-психологическом состоянии подразделений; принимает участие в восстановлении психической устойчивости и боеспособности военнослужащих, подвергшихся панике, оказывает помощь военнослужащим с психическими травмами; участвует в мероприятиях по противодействию психологическим операциям противника; вырабатывает предложения командиру по повышению психической устойчивости военнослужащих; участвует в развитии материально-технической базы психологической работы и т.д.

Анализ перечисленных функций позволяет сформулировать основные обязанности психолога на различных этапах боевых действий.

Рассмотрим обязанности психолога на этапе подготовки к боевым действиям.

1. Психолог обязан осуществлять прогнозирование и анализ психологических условий предстоящих боевых действий, выявлять их требования к психологическим возможностям военнослужащих и воинских коллективов.

Выполнение этой задачи начинается с изучения психологических особенностей личного состава войск противника, выявления его сильных и слабых сторон, вероятных схем поведения в различных боевых ситуациях, наиболее уязвимых звеньев групповой и общественной психологии, возможных ухищрений, имеющихся у неприятеля сил, средств и типичных способов психологического воздействия на наши войска. Не менее важная задача психолога на этапе подготовки боевых действий состоит в исследовании общественного мнения и настроения населения региона боевых действий, прогнозировании его отношения к противоборствующим сторонам, характера возможного воздействия на личный состав группировки наших войск.

Например, в ходе выполнения боевых задач в Чеченской Республике были зафиксированы следующие факты: боевики нередко используют местное население для задержки продвижения наших войск в качестве своеобразного «живого щита» при нападении на них. На первых этапах антитеррористической операции эти факты практически не учитывались, воспринимались как данность, как своего рода стихийное бедствие. В результате иногда войска опаздывали с выходом в районы выполнения боевых задач, боевики успевали уйти или подготовиться к сопротивлению. Более того, случалось, что, ведя огонь из-за спин женщин, боевики поражали или брали в плен наших военнослужащих.

Сегодня, оценивая обстановку предстоящих боевых действий, психолог акцентирует внимание на возможности подобных действий противника и вырабатывает предложения командиру полка по учету и пресечению подобных и иных ухищрений.

Психолог призван анализировать психологические аспекты тактики действий противоборствующих сторон и возможное влияние тактических решений на психическое состояние и поведение воинов. Известно, что преимущество в бою получает та из противоборствующих сторон, которая достигает психологического эффекта внезапности, привносит новизну в тактику действий, методы применения оружия и боеприпасов. С психологической и тактической точки зрения большей эффективностью обладают такие методы боевых действий, в которых используются эффекты внезапности (засада, налет), психологического изнурения (рейды, зачистки) и другие, характерные для войск специального назначения. По оценкам специалистов (в частности, С.Григорьева), эффективность поражения огнем стрелкового оружия в налетах и засадах повышается в 4 —7 раз, гранатометов и огнеметов — в 16 —30 раз, мин и минно-взрывных заграждений — в 60 — 75 раз. Борьба с диверсионными подразделениями требует значительно больше сил и средств, чем ведение боевых действий с равными по численности общевойсковыми подразделениями. Это объясняется тем обстоятельством, что действия таких групп не связаны с удержанием каких-либо объектов, рубежей, районов.

Например, в Афганистане зона ответственности нашей дивизии составляла до 200 тыс. км², полка — 70—100 тыс. км². Эффективно удерживать и даже контролировать такие районы имеющимися в распоряжении полков и дивизий силами невозможно [3].

Психолог, осуществляя психологическое прогнозирование предстоящих боевых действий, «вводит» в тактические расчеты психологические факторы, которые в качестве своеобразных коэффициентов влияют на эффективность решения боевой задачи.

Важнейшая задача психолога состоит в оценке реальных характеристик и потенциально возможных изменений природно-географических, погодно-климатических, технико-технологических, гигиенических, экологических и иных обстоятельств боевой деятельности с точки зрения их влияния на психику и поведение личного состава противоборствующих сторон.

Например, психолог учитывает, что быстрая переброска с помощью транспортной авиации морских пехотинцев с Дальнего Востока в Грозный (через 7 — 8 часовых поясов) будет сопровождаться кардинальной перестройкой у них суточных биоритмов. В период адаптации биоритмов военнослужащих в часовом поясе Грозного (от трех и более суток) у них будут существенно (до 30 %) снижены качества внимания, памяти, мышления, выносливость и физическая сила. В это время наши бойцы будут уступать противнику в скорости обнаружения целей, точности ведения огня, боевой активности.

Не меньший негативный эффект дает быстрая доставка военнослужащих на вертолетах с равнинной местности на высоты более 3 500 м. У военнослужащих наблюдаются реакции, характерные для алкогольной интоксикации, — резкие перепады настроения, дурашливость либо угрюмость, нарушение внимания, кратковременной и долговременной памяти, скорости и логичности мышления, снижение физической выносливости, потеря способности к сосредоточению, тремор (дрожание конечностей, всего тела), хроническая усталость и др. В результате меткость стрельбы на больших высотах над уровнем моря снижается почти на 50 %. Особенно нарушается кучность стрельбы. Для акклиматизации солдата в горной местности требуется до двух недель [105; 147, с. 52, 67]. Это обстоятельство также учитывается психологом при планировании психологического обеспечения операции.

Существенное влияние на боевую активность воинов оказывает качество сна. Недосыпание принято считать основной причиной боевого стресса. Зависимость работоспособности личного состава от продолжительности сна исследовалась американскими специалистами. Результаты этих исследований представлены в табл. 4 [3, с. 93].

Нарушение естественных ритмов сна в ночной период, особенно с 2.00 до 6.00, когда сон наиболее глубок, значительно снижает способность солдата думать и действовать. Согласно исследованиям, проведенным в США и Великобритании, отсутствие сна в течение 48 ч и более практически полностью деморализует боевое подразделение, солдаты начинают страдать психическими отклонениями, в частности слуховыми и зрительными галлюцинациями. При этом страдают память и способность к принятию решений, повышается беспокойство, нарушаются биоритмы организма [147, с. 54]. Недосыпание обостряется при действиях в условиях плохой видимости.

Существует своеобразный «закон сна», требующий ежесуточного выделения четырех часов на сон солдату и шести часов — командиру; при непрерывном ведении боевых действий необходимо соблюдать закон: «четыре через четыре» (четыре часа боевой активности, дежурства следует чередовать с четырьмя часами сна, отдыха).

Таблица 4

Зависимость работоспособности военнослужащих от продолжительности сна

Продолжительность сна (в часах в сутки)	Состояние боеспособности личного состава
0	Сохраняется боеспособность к выполнению боевых задач в течение трех дней. На четвертый день весь личный состав выходит из строя
1,5	50% боеспособности военнослужащих сохраняется в течение шести дней. К седьмому дню из строя выходит 50 % личного состава
3	91 % боеспособности воинов сохраняется свыше девяти дней

 Однако если такой режим сна обеспечить невозможно, то, как рекомендуют американские военные психологи, его может частично заменить краткий сон в течение 20 — 30 мин с таким же по продолжительности переходом к бодрствованию. Если солдат научится спать в таком режиме, то сможет частично восстанавливать силы и будет менее подвержен воздействию боевого стресса.

При оценке психологических возможностей наших войск психолог вводит «поправку» на уровень их боеспособности с учетом критерия качества сна.

Изучение конфликтов XX столетия показало, что боевые действия, продолжавшиеся несколько дней подряд, становились причиной серьезной психологической травмы у каждого четвертого солдата. Причем этот показатель увеличивался с каждым ратным днем [147, с. 41].

Психологами Е.Динтер, Р.Габриэль, Р.Свонк и У.Маршан выявлена своеобразная закономерность: процесс адаптации военнослужащих к боевым действиям длится примерно 15 — 25 сут., по истечении которых военнослужащий достигает пика морально-психологических возможностей. После 30—40 сут. непрерывного пребывания в непосредственном соприкосновении с противником наступает их быстрый спад, истощение духовных и физических сил. Поэтому считается, что пребывание воинов на передовой не должно превышать 40 — 45 сут. Если после этого срока военнослужащие не будут отправлены в тыл, то они по своим психофизиологическим возможностям окажутся небоеспособными — у 98 % из них возникают те или иные психические расстройства [3, с. 86-88].

Исследования зависимости человеческого фактора от эргономических условий показывают, что пребывание военнослужащих в бронетехнике на протяжении длительного времени является причиной повышенной утомляемости, значительного замедления реакций, падения работоспособности. Известно, что в случае нарушения вентиляции и при создании в машине концентрации окиси углерода в 1,5 единицы на 1000 единиц воздуха смерть экипажа наступает в течение одного часа. При медленном поглощении небольших доз этого газа у воинов появляются чувство усталости, интеллектуальная пассивность, большие ошибки в определении дистанции, замедленные ответные реакции. Известны случаи, когда длительное пребывание в бронетехнике провоцировало развитие у личного состава агорафобии — навязчивого психоневроза, при котором человек испытывает страх перед открытым пространством [1].

Психолог призван вырабатывать рекомендации по продолжительности маршей, по проверке эргономичности и экологичности боевой техники.

Давно установлено, что на психическое состояние военнослужащих серьезное влияние оказывает адекватное использование боевой техники. К примеру, городские улицы — это для танка, пожалуй, самое опасное место в бою. Здесь существенно снижается сектор обзора поля боя. Если члены экипажа вне машины могут вести постоянное круговое наблюдение за боевыми событиями, видеть маневры своих сослуживцев, вести огонь из стрелкового оружия одновременно по многим ярусам, то в танке (БМП) у военнослужащих эти возможности ограничены. При малейшем нарушении связи у экипажа может возникнуть ощущение своей изолированности от основных сил, что влечет за собой усиление беспокойства, тревоги, страха. Если в неисправном состоянии окажутся приборы ночного видения, то экипаж, по существу, лишается связи с внешним миром. Таким образом, танк в городских условиях не эргономичен. Действия в нем снижают потенциальную эффективность экипажа [3, с. 95 — 96].

Ясно, что выявленные тенденции должны быть обязательно учтены военным психологом и «примерены» на свои войска. В противном случае можно получить искаженную картину психологических возможностей военнослужащих, заложить неверные коэффициенты в тактические расчеты и в конечном счете сорвать выполнение боевой задачи.

Поэтому психолог обязан осуществлять экспертизу психологической готовности военнослужащих к боевым действиям в конкретных боевых, социальных, эргономических условиях военного конфликта, степень их возможной подверженности негативному информационно-психологическому воздействию со стороны противоборствующих сил.

2. Психолог обязан участвовать в расстановке военнослужащих для решения конкретных боевых задач в соответствии с их психологическими возможностями, межличностной совместимостью, боевым опытом, динамическими показателями переживаний страха, ценностными ориентациями.

Целесообразное распределение военнослужащих предполагает наполнение ими воинских подразделений с учетом межличностной совместимости и боевой целесообразности. Психолог обязан учитывать три вида психологической совместимости военнослужащих: психофизиологическую, профессиональную, совместимость ценностных ориентаций.

Психофизиологическая совместимость военнослужащих в значительной степени определяется совместимостью их темпераментов. Известно, что темперамент отражает тип приспособления человека к окружающему миру, характер и интенсивность его реакций на происходящие события, различную степень открытости для общения с сослуживцами и др. Следовательно, чем более «подходящими» окажутся темпераменты воинов, тем больше шансов у их носителей для лучшего взаимопонимания и взаимодействия в боевой обстановке.

Совместимость темпераментов особенно важна в мелких воинских подразделениях (экипаж, расчет, боевая группа) и в том случае, когда они пополняются людьми молодого возраста, не имеющими опыта интенсивного социального взаимодействия, или лицами с низким интеллектуальным уровнем. Последствия такой несовместимости наиболее отчетливо проявляются на начальных этапах становления воинского коллектива, когда происходит своеобразная психологическая «притирка» людей, осуществляется захват социальных позиций, распределение социальных ролей, когда отсутствуют общие нормы взаимоотношений и санкции за их нарушение.

Высокая совместимость характерна для пар, которые в психологическом отношении взаимно дополняют друг друга: «холерик— флегматик» и «сангвиник—меланхолик». Здесь, например, взрывчатость холерика нейтрализуется спокойствием флегматика, а пониженный тон настроения меланхолика компенсируется жизнерадостностью сангвиника.

Средней совместимостью отличаются пары: «холерик—меланхолик», «меланхолик—флегматик», «флегматик—сангвиник», «сангвиник—холерик».

Для пары «сангвиник—холерик» свойственно постоянное напряжение из-за выяснения вопросов о том, кто из них главный и кто должен выполнить грязную или тяжелую работу. Пару «холерик—меланхолик» характеризуют резкие перепады активности (от кипучей деятельности до полной пассивности) и эмоциональная нестабильность. В паре «меланхолик—флегматик» наблюдаются отчужденность друг от друга и отсутствие какой бы то ни было инициативы. У пары «флегматик—сангвиник» не хватает взаимного интереса, понимания друг друга, сочувствия и поддержки.

Низкой совместимостью характеризуются военнослужащие, наделенные одинаковыми типами темперамента. В таких контактных группах постоянно ощущается дефицит в одном случае спокойствия (в паре «холерик—холерик»), в другом — взаимного уважения, сочувствия и последовательности (в группе сангвиников), в третьем — бодрости и активности (у меланхоликов), в четвертом — инициативы и творчества (у флегматиков).

Не менее важно учесть при комплектовании подразделений и боевых групп профессиональную совместимость военнослужащих.

Идеалом такой совместимости является воинское подразделение, состоящее из профессионалов высокого класса, говорящих на одном профессиональном языке, одинаково представляющих себе способы взаимодействия, общие алгоритм совместного решения боевых задач и т. п. Однако в реальной жизни достичь такой совместимости одновременно во многих, а тем более во всех воинских коллективах невозможно. Поэтому на профессиональном уровне совместимости необходимо добиться хотя бы того, чтобы экипажи, расчеты, отделения не были целиком укомплектованы исключительно молодыми, неопытными, необстрелянными воинами. Целесообразно, чтобы в них сочетались опытные, бывалые и неопытные военнослужащие. Первые в этом случае будут выступать своеобразными центрами сплочения, арбитрами в разрешении конфликтов, эталонами межличностных отношений, источниками опыта деятельности и уверенности в успешном решении предстоящих задач.

Опыт Великой Отечественной войны, боевых действий в Афганистане и Чечне свидетельствует о том, что бывалые бойцы нередко выполняют роль своеобразных «адаптеров», трансформирующих высокий накал боевой обстановки в спокойные, уверенные, согласованные действия сослуживцев. В дальнейшем профессиональная совместимость в значительной степени будет определяться тем, насколько близкими окажутся представления военнослужащих о целях, способах, пространственно-временных характеристиках, динамике, последовательности совместных действии, о том, кто, что, с кем, где, когда и как должен делать в той или иной ситуации.

Совместимость ценностных ориентации означает отсутствие у военнослужащих подразделения непримиримых противоречий в оценке социальной значимости и характера совместно осуществляемой деятельности (военных действий) и других важных для коллектива и его членов событий. В одно подразделение нецелесообразно назначать воинов — представителей противоборствующих и тем более враждующих этнических, конфессиональных, неформальных, политических и иных групп. Ясно, что в любом воинском подразделении, готовящемся или ведущем боевые действия, психологически не приживутся и будут источником перманентной конфликтности лица, обструкционистски оценивающие цели, способы, результаты совместной деятельности.

Немаловажен и следующий момент, связанный с психологически обоснованным распределением военнослужащих по боевым подразделениям, группам и боевым порядкам. В военной психологии давно установлено, что абсолютно бесстрашных, психически здоровых людей не бывает. По оценкам экспертов [8, с. 248 — 249] около 90 % военнослужащих в бою испытывают сильный страх. Американский военный психолог Э. Боринг конкретизирует физиологические формы проявления страха. На примере масштабных научных исследований в годы Второй мировой войны он показывает, что у солдат в бою отмечаются: учащение сердцебиения (у 86 %), ощущение тошноты в желудке (75 %), волнение (59 %), дрожь и подергивание (56 %), холодный пот (55 %), напряжение стенок желудка (53%), слабость и тошнота (51 %), рвота (24%), потеря контроля над выделением кала (10%), потеря контроля над выделением мочи (10%) [19, с. 499].

К сожалению, некоторые командиры, обученные мыслить в категориях количества, совершенно не интересуются, каково «качество» их подчиненных, и не учитывают психологических потерь в своих боевых расчетах. Между тем не учитывать перечисленных обстоятельств нельзя. Поэтому психолог настойчиво ищет способы нейтрализации воздействия неблагоприятных факторов боя на активность воинов. В частности, привлекается опыт боевых действий в Афганистане, который показал, что вовлечению воинов в решение боевой задачи способствует разделение подразделений на «тройки», «пятерки» во главе с опытным, волевым военнослужащим, способным психически поддержать и мобилизовать сослуживцев. В таком случае каждый воин находится на виду у товарищей и жестко связан с ними отношениями функциональной зависимости.

Снижению негативного влияния страха на боевую деятельность способствует правильная расстановка военнослужащих по этапам выполнения боевых задач с учетом выявленной немецкими психологами закономерности об индивидуально-типологических реакциях на опасность в бою: около 39 % участников боевых действий переживают пик страха преимущественно перед боем, порядка 35% — в бою и 16% — после боя [19, с. 500], остальные испытывают страх либо всегда, либо всякий раз в разные периоды боя. Следовательно, последние две типологические группы можно использовать перед боем в качестве боевого актива, осуществляющего психологическую поддержку, позитивное эмоциональное заражение сослуживцев, выполнение наиболее сложных задач. Первую и третью группы можно активно задействовать в качестве стержня психологической устойчивости воинского подразделения в бою. Первую и вторую группы следует использовать для ликвидации негативных последствий боя и оказания психологической поддержки воинам из третьей группы.

3.    Психолог обязан осуществлять массовое психологическое просвещение и консультирование военнослужащих для разъяснения симптомов боевого стресса и психической травмы, психологического эффекта применения противником нетрадиционной тактики и оружия. С этой целью используются групповые и индивидуальные беседы, демонстрация видеофильмов на военную тематику и учебных фильмов о боевом стрессе и др.

4.    Психолог призван обучать военнослужащих приемам психической саморегуляции и оказания экстренной психологической поддержки сослуживцам. В этом отношении высокой эффективностью обладают психофизический тренинг, психогимнастика, методы активного социально-психологического обучения.

5.    Обязанностью психолога является консультирование командиров подразделений и частей о методах эффективного воздействия на подчиненных в боевой обстановке, оказание им практической помощи в сплочении воинских подразделений, выявлении негативных социально-психологических явлений в коллективах, в психологическом обеспечении боевой подготовки подразделений.

6.    В обязанность психолога входит участие в психологической подготовке личного состава к боевым действиям, определение ее целей, психологических качеств и состояний воинов, которые необходимо сформировать, наиболее эффективных средств и способов решения этой задачи.

Психолог стремится к тому, чтобы вопросы психологической подготовки отрабатывались на каждом занятии по огневой, тактической, технической, медицинской и другим видам подготовки. Чтобы на этих занятиях ощущалось «присутствие» конкретного противника, мишени для отработки техники стрельбы соответствовали реальным целям на поле боя, каждый военнослужащий реально испытывал опасность, неизвестность, внезапность, напряженность и другие факторы боя.

Кроме этого, он активно использует такие специальные методы психологической подготовки, как психофизиологический тренинг, словесно-образная психорегулирующая тренировка, психологический настрой, аутотренинг и т.д.

В ходе боевых действий возможности непосредственной психологической работы с военнослужащими резко сокращаются. Основные обязанности психолога приобретают аналитико-прогностический и консультационно-терапевтический характер.

Психолог обязан осуществлять непрерывный прогноз, анализ и оценку морально-психологического состояния военнослужащих своих войск и войск противника, контроль за состоянием утомления и качеством сна и принимать меры по их оптимизации.

На основе психологического анализа обстановки боя психолог вырабатывает предложения заместителю командира полка по воспитательной работе по поддержанию у личного состава высокого морально-психологического состояния и осуществлению информационно-психологического воздействия на противника.

Наконец, психолог организует, контролирует и в некоторых случаях непосредственно осуществляет психологическую реабилитацию воинов, подвергшихся психотравматизации, на начальных этапах развития психических расстройств с использованием возможностей Пункта психологической помощи и реабилитации (ПППиР).

После окончания боя психолог сосредоточивает свою работу на психологической реабилитации психотравмированных военнослужащих и первичной социально-психологической реадаптации лиц, завершающих участие в боевых действиях и подлежащих замене (ротации, демобилизации).

На основе анализа результатов боевых действий психолог вырабатывает предложения по оптимизации системы психологической работы в части.

Ясно, что перечисленные задачи сформулированы довольно общо и в каждом конкретном случае (определенные условия ведения боевых действий, видородовая принадлежность воинской части и т.д.) они должны быть обязательно конкретизированы.