Загрузка...
— одно из важнейших требований нравственности, подразумевающее такое отношение к людям, в котором практически признается достоинство личности.
Все мы хотим иметь друзей, хотим, чтобы нас уважали. Но как сквозь спецификацию, профессиональные интересы, замкнутые круги общения, территориальные моменты пробиться к другому человеку? Может быть, все же есть какой-то секрет, что-нибудь вроде сказочного «Сезам, откройся!»…
…Однажды я видела, как Сергей Юрский, известный вам по многим фильмам и телепередачам актер, ставил на Ленинградском телевидении спектакль «Младенцы в джунглях» (по новеллам О\’Генри). В студии было поразительно тихо: все боялись помешать, а потому ходили на цыпочках и говорить старались шепотом. Когда отсняли первый эпизод, Сергей Юрьевич снял парик (он был в спектакле не только режиссером, но и исполнителем главной роли — жулика Джеффа Питерса) и сказал: «Спасибо операторам, спасибо Михаилу Петровичу… Спасибо всем. Перерыв пять минут».
Это я поставила три точки, а Юрский вспомнил и поблагодарил действительно всех: осветителей, гримеров, техников, от знаменитого актера до пятилетней девочки Алены, которая на минуту появлялась в кадре. Это заняло совсем немного времени, но из этой и еще из многих подобных мелочей возникла в студии удивительная атмосфера. Актеры, сыгравшие свой эпизод, не уходили, как обычно, а следили за работой товарищей. Несмотря на то, что все декорации были готовы, пристроился в сторонке художник: мало ли что понадобится. И когда действительно понадобилось вдруг придуманное режиссером яблоко, сразу несколько человек
без всяких просьб и приказаний кинулись его добывать.
Это была трудная съемка: с 10 часов утра до 7 вечера в душной, раскаленной студии. Но люди работали без раздражения, обид, окриков, работали с удовольствием. Потому что режиссер доверял каждому, прислушивался ко всем советам, для него не было людей главных и второстепенных, были единомышленники — и люди «выкладывались».
«С Юрским хорошо работать, — сказал мне потом один из операторов. — Он точно знает, чего хочет, но всегда слушает других».
Чем крупней, значительней, талантливей человек, тем он доступней, проще, легче в общении. Уважение к окружающим — его естественное состояние, оно постоянно.
Много лет назад мы с друзьями, тогда еще членами литературного клуба Дворца пионеров, путешествуя по средней России, забрались в Тарусу, тихий городок, где жили многие известные писатели и художники. После недели в Тарусе мы пришли к смешному, но, кстати, очень важному для жизни выводу: самые значительные и недоступные особы — это домработницы великих людей, потом идут дальние родственники, а вот когда прорвешься сквозь эти два почти непроходимых кордона и с трепетом ждешь грозного «самого», то встречаешься, как правило, с умным, добрым, заинтересованным во всем на свете, и в тебе в том числе, человеком. Это был для нас прекрасный урок, из тех, которые надо помнить всю жизнь.
Ведь так легко преисполниться сознанием собственной значительности, поверить в свою непогрешимость и в то, что имеешь право учить окружающих.
Когда я впервые пришла в школу учительницей, то считала себя очень умной и всезнающей и ждала, что ученики меня будут слушать с открытыми ртами и трепетом душевным. А они на моих уроках открывали рты только для того, чтобы поболтать между собой или выдать вслух какую-нибудь глупость, причем обязательно обидную для меня.
Мы боролись долго, пока я не встретила Марину в филармонии, не узнала, что Андрей любит джаз, а у Саши есть маленькая сестренка, за которой он должен успеть зайти в детский сад. С тех пор что-то сдвину лось: вместо «питекантропов» (так я их окрестила в первые дни) я увидела людей. Разных. Что-то они знали хуже меня, а что-то лучше. И я уже не могла больше провозглашать им свои истины, а стала учиться слушать, уважать — и ведь было что, просто раньше я этого не замечала. Постепенно мы перестали враждовать, а начали учиться: они у меня, я у них — и нам стало хорошо вместе. Как всегда хорошо людям, которые друг друга понимают.