Загрузка...Ядром менталитета мусульманских народов являются духовно-религиозные ценности. Для мусульман закон — важная, если не основная, составляющая религии, которая без него непостижима. Закон является божественным, а не человеческим: в человеческом обществе нет места законодательной власти, ибо только Бог вправе устанавливать законы. Отсюда вытекает особое отношение к закону: считается, что он не может вводиться в действие, быть отмененным, утратившим силу, исправленным или дополненным по воле людей. Власть закона абсолютна и распространяется на все стороны жизни и деятельности.
Беспрекословным императивом для большинства мусульман является сунна, т. е. «образ действий» в значении «деяния Пророка и его соратников», «следование прецеденту». Отступление от прецедента есть нововведение, соответствующее христианскому понятию «ересь».
В основе исламской социокультурной, религиозной идентификации лежит ряд базовых религиозно-духовных ценностей (убеждений, ориентаций, норм поведения):
- вера в единого Бога, посланником которого является пророк Мухаммед;
- чтение предписанных молитв, повторяемых пять раз в день (в публичных местах или приватно, стоя лицом в сторону Мекки);
- воздаяние помощи бедным и нуждающимся, особенно в периоды религиозных праздников;
- соблюдение поста, главным образом ограниченного священным месяцем Рамадан;
- долг и необходимость для мусульманина паломничества в Мекку, по меньшей мере, один раз в жизни (Abi-Hashem, 2004, р. 80).
Некоторые исследователи добавляют к этому списку феномен джихада — необходимость борьбы за священные ценности ислама или служения Аллаху «с ревностным усердием до полной самоотдачи». Джихад может означать и «священную борьбу» как долг и обязанность каждого мусульманина, и борьбу против зла в целом, включая такие его проявления, как коррупция, угроза существованию или несправедливость (Johnson, 2002). К джихаду мусульмане призываются и тогда, когда возникает потребность в защите или реформировании исламского сообщества (уммы). Таким образом, джихад может функционировать (применяться, использоваться) на личностном, групповом и национальном уровнях. Изучив истоки джихада в истории ислама (Коран, ранняя исламская литература), ученые пришли к выводу, что в качестве религиозно-духовного и социально-политического явления он возник в самом начале формирования ислама и играет важную роль в современной политике Ближнего Востока (Firestone, 1999; Hamada, 1990).
Наконец, в числе базовых традиций следует назвать шариат как совокупность исламских законов и норм регуляции отношений, составляющих ядро ценностных ориентаций жизни мусульман как на межличностном, так и национальном уровне. Многие правоверные мусульмане убеждены, что до тех пор, пока они живут по законам шариата, все у них будет хорошо и исламский порядок будет процветать (см., например: Islam…, 1999; Voll, 1982).
Необходимо отметить еще одну тенденцию: образование мусульманских меньшинств в связи с добровольным переселением мусульман в преимущественно христианские страны. Это особый процесс, связанный с глобализационными тенденциями, феномен современной истории, он порождает ряд важных проблем, обсуждение которых только начинается. В частности, требует учета и осмысления, насколько новые эмигранты в христианские и постхристианские регионы знакомы с правовыми основами своего положения, а также с богословскими нормами в немусульманском мире. Часто они отличаются от большинства коренного населения страны не только тем, что исповедуют другую религию, но и тем, что придерживаются в корне других взглядов на то, что означает и требует религия.
Современную ситуацию пребывания мусульман в ареалах христианского проживания иногда представляют как третье мусульманское вторжение в Европу и в христианский мир в целом. Сейчас почти два миллиона мусульман из Турции и других стран проживает в Германии. Еще больше выходцев из Северной Африки во Франции, а уроженцев Индии, Пакистана — в Англии, есть мусульманские общины в Бельгии, Голландии, Швеции, Австрии, Испании, Италии и скандинавских странах. В России также существует мощная исламская диаспора в традиционных ареалах проживания мусульман и на Кавказе. Кроме того, возрастают потоки выходцев из среднеазиатских республик в центральные регионы России, что создает определенные проблемы.
Острой является проблема шиизма в истории ислама. «Шиа» -в переводе с арабского «партия» или «фракция». Первоначально так называли партию Али, последователя Пророка, объединяющую тех, кто считал, что он должен быть правителем (халифом) исламской империи, т. е. сторонников кандидата на государственную должность. С течением времени усилились правовые, религиозно-доктринальные разногласия между суннитами и шиитами, дополняемые психологическими и эмоциональными различиями, обусловленными спецификой их исторического опыта.
Основное различие между суннитским и шиитским исламом можно свести к следующим положениям, которые весьма лаконично и четко обобщил Б. Луис (Луис, 2003, с. 258-260). Согласно учению суннитов, халифат как религиозно-государственный институт есть соглашение, возлагающее обязательства как на властителя, так и на подданных и подлежащее расторжению, если одна из сторон не выполняет своих обязательств. Поскольку правитель поддерживает порядок и основные принципы мусульманской веры и закона, подчиняться ему — религиозный долг каждого мусульманина. Но со временем к правителю предъявлялись все меньшие требования, а обязанности вменялись подданным все жестче. Однако, согласно суннитскому миропониманию, принимать существующие факты, как они есть — религиозный долг, поскольку их отрицание означает признание того, что вся исламская община живет в грехе, а такая точка зрения для суннитов недопустима. При этом мусульмане-сунниты никогда не отказывались от принципа права подданного не повиноваться незаконным приказам правителя. Сегодня этот принцип лежит в основе учений и действий радикальных фундаменталистских суннитских групп.
Шииты проповедуют иные воззрения. По их мнению, все исламские правительства с момента убийства халифа Али Талиба незаконны или временны. Существующий порядок представляется им нелегитимным, откуда вытекает идея возврата к подлинному исламу. Шииты неохотно подчиняются существующему порядку, стараясь не принимать участия в начинаниях государства. Они берутся за выполнение грандиозных планов, цель которых состоит в том, чтобы вернуть историю на правильный мусульманский путь и, в частности, отразить экспансию разлагающейся апостасийной цивилизации западного христианского мира.
Представляет интерес понимание родины и патриотизма в мусульманском мире. Арабское слово ватан традиционно означало «проживать или пребывать где-либо», а также «выбирать место проживания». Не имея никаких родовых коннотаций (отечества или родины), оно для мусульман обозначало просто место жительства. Однако в значении дома и родины слово «ватан» могло вызывать положительные эмоциональные ассоциации. Как политический термин в значении «отечество» или «страна» слово «ватан» начинает употребляться в конце XIX в. под явным влиянием европейцев. Постепенно новое значение слова становится все более привычным и к 1830 г. входит в официальный лексикон Османской империи (Berks, 1964). События Крымской войны (1854-1856) во многом способствовали закреплению за этим понятием таких значений, как патриотизм, отождествление себя с судьбой страны, преданность и долг (Впервые Османская империя билась против России вместе с двумя крупнейшими христианскими европейскими державами как союзниками. Патриотизм британцев и французов, как и отсутствие у них каких бы то ни было терзаний из-за того, что они сражаются вместе с мусульманами против христиан, не могло остаться незамеченным в Турции.).
Следует отметить, что восприятие новой патриотической идеологии было далеко не единодушным. Многие исламские законоведы и историки этому упорно сопротивлялись (см., например: Mardin, 1962). Они утверждали, что для мусульман наиболее действенен призыв к священной войне или мученичеству за дело истинной веры, ибо эти слова привычны для них с детства, внушены им в школе. Но в исламском мире появлялись и иные подходы к пониманию родины и патриотизма, некоторые из них впервые возникли в арабоязычных провинциях Османской империи. Одним из первых авторов, выразивших патриотические идеи на арабском языке, стал египетский шейх Р. Тахтави (см.: Луис, 2003, с. 270-272). Идея страны и народа, сохраняющего свою самобытность, несмотря на неоднократную смену языка, религии и цивилизации, была новой и неведомой для арабского мира (Патриотизм шейха не был османским, поскольку к османскому отечеству он не проявлял особого интереса; не был он и мусульманским, поскольку выражал гордость за славу языческого и христианского Египта до прихода туда мусульман; не был он и общеарабским, поскольку ограничивался интересами Египта.).
В настоящее время во многих исламских странах национализм, более соответствующий этническому многообразию Ближнего Востока, оказался понятнее и притягательнее, чем территориальный патриотизм.