Базовые компоненты менталитета

Если менталитет в его наиболее широком понимании представляет собой совокупность психологических качеств, отличающих данный народ от других, то естественно предположить, что практически отсутствуют психологические элементы, которые не входили бы в структуру менталитета. В противном случае пришлось бы признать полную тождественность некоторых психологических характеристик разных народов. Иными словами, любой психический элемент, относимый к уровню психологии народов, всегда в какой-то степени специфичен для данного народа и, соответственно, является составным элементом его менталитета.

Вместе с тем реализация данного, казалось бы, достаточно очевидного утверждения ведет к практической бесконечности элементов менталитета и размыванию этого понятия. Поэтому целесообразно выделить, как минимум, набор базовых компонентов национального менталитета, составляющих его ядерный слой. Представляется, что к числу таковых относимы, в первую очередь: 

1. коллективная память;
2. социальные представления, установки и отношения;
3. закрепляющие их коллективные эмоции, чувства и настроения;
4. нормы, ценности и идеалы;
5. национальный характер и темперамент (За идею выделения этого компонента в качестве одного из базовых автор выражает благодарность В. М. Русалову.);
6. язык;
7. ментальные репрезентации культуры;
8. стиль мышления и социального восприятия;
9. поведенческие образцы;
10. национальная идентичность.

Прежде всего, отметим, что некоторые из обозначенных элементов традиционно включаются в структуру менталитета, многократно описаны в этом качестве и едва ли нуждаются в дополнительных уточнениях. Таковы, например, социальные представления и закрепляющие их коллективные эмоции, а также стили мышления, ценности и др. Напомним, что менталитет часто характеризуется как:

• «совокупность эмоционально окрашенных социальных представлений» (Стефаненко, 1999, с. 89);
• «некий всегда неосознаваемый и устойчивый пласт психики, который включает в себя определенные мыслительные модели» (там же, с. 45);
• «исторически сложившееся групповое долговременное умонастроение, единство (сплав) сознательных и неосознанных ценностей, норм, установок в их когнитивном, эмоциональном и поведенческом выражении» (Семенов, 2007);
• умонастроение, мыслительная установка, воображение и склад ума (Шкуратов, 1997);
• «кодекс поведения» (Усенко, 1994); знания и верования, составляющие в совокупности представления о мире (Дубов, 1993);
• совокупность коллективных представлений, имплицитно содержащихся в сознании ценностей, моделей поведения и стереотипных реакций, характерных для общности в целом (Национальная идея России, 2012);
• общие ценности, модели поведения, традиции, жизненный уклад (там же, с. 385);
• комплекс глубинных скрытых установок, представлений, ценностных ориентаций (там же, с. 386).

В приведенных выше определениях понятия «менталитет», некоторые его составляющие, если вынести за скобки терминологические различия в их обозначениях, выглядят достаточно инвариантными. Таковыми являются:

1. когнитивные компоненты менталитета — социальные представления (В эти представления, видимо, следует включить и коллективное трансцендентное — религиозные и прочие представления о мире, жизни и смерти и т. п., а также соответствующие образы, образующие важную часть «архетипов» коллективного бессознательного (и сознания).), сознательные и бессознательные установки, умонастроения, образы, картина мира, воображение, склад ума и т. п.;
2. его аффективные и нормативноценностные компоненты, придающие когнитивным составляющим эмоциональную окраску и закрепление;
3. модели поведения, стереотипные реакции, традиции, жизненный уклад и т. д. При этом в структуре менталитета нетрудно разглядеть три основных компонента социальных установок — когнитивный, эмоциональный и поведенческий (Вообще, эту структуру, по-видимому, можно считать достаточно универсальной, характерной не только для установок, но и для других социально-психологических феноменов.), с тем очевидным отличием от социальных установок, что каждый из соответствующих компонентов менталитета, в свою очередь, включает социальные установки в единстве их трех компонентов, т. е. в нем происходит своего рода удвоение этой трех-компонентности.

Вместе с тем описание ядерной части менталитета требует расширения представленной схемы и уточнения ее базовых компонентов. Можно согласиться с А. А. Гостевым в том, что, «исследуя проблему менталитета, следует искать дополнительные понятия, закономерности, неосвоенные психологией» (Гостев, 2010, с. 24), а также другими науками. Прежде всего, одним из базовых компонентов менталитета можно считать коллективную память. В терминах автора этого понятия М. Хальвбакса, коллективные воспоминания интерсубъектной природы (Halbwachs, 1950) репрезентируют в менталитете народа его коллективное прошлое, а, по словам Дж. Ассмана, не просто воспроизводятся в настоящем, но и во многом определяют его (Assman, 1997). «Анализируя нарративы коллективной памяти, мы понимаем, кем мы являемся сегодня», — пишет Дж. Верч (Он же отмечает, что «число определений коллективной памяти соответствует числу ее исследователей» (Верч, 2009, с. 33). При этом часто упоминаются близкие, а иногда и синонимичные, понятия — «общественная память», «привычная память», «социальная память» и др.) (2009, с. 37).

Коллективная память тоже очень идеологизирована, содержит не только воспоминания о реальных событиях, но и «легенды» памяти, подвержена влиянию различных защитных механизмов, таких как вытеснение событий и их искажение, а «эмоциональный заряд некоторых воспоминаний настолько силен, что их можно считать основой психологического единства нации» (Емельянова, 2009, с. 28). Как подчеркивает Т. П. Емельянова, представленное в виде коллективной памяти «прошлое бытует в менталитете общества» (там же, с. 28), являясь его важным слагаемым.

Следует отметить, что каждый народ «маркирует» свою историю наиболее значимыми событиями, которые и занимают наиболее заметное место в его коллективной памяти. В нашей коллективной памяти такими событиями являются татаро-монгольское иго, «прорубание окна в Европу», различные войны, особенно отечественные, революция 1917 г. и т. п. И, собственно говоря, выражение «знать историю» означает знание именно этих событий — ее дискретных, «клиповых» фрагментов, времени, когда эти события произошли, и основных сопутствующих им обстоятельств, а не всей той непрерывной жизни общества, которая образуют реальную историю.

Роль культурно-генетической памяти», представляющей собой «исторические записи» — в виде народных обычаев, традиций, обрядов, суеверий и т.д.- рассматривает А. А. Гостев, обращающий внимание на такой психологический феномен, как «коллективные сновидения» (Гостев, 2010, с. 24).

К числу основных компонентов национального менталитета необходимо отнести и язык в его собственно психологическом выражении. Согласно А. А. Потебне, народность — это скорее ощущение общности, народного единства в смысле «общения мысли, устанавливаемого единством языка» (цит. по: Гусельцева и др., 2012, с. 16). В мышлении и языке видел основу национальной психологии также Д. Н. Овсянико-Куликовский, объясняя его роль тем, что до усвоения родного языка ребенок не обладает национальными психологическими признаками. Роль языка, а также мифов и обычаев в качестве основных элементов «национального духа» рассматривал и В. Вундт, писавший: «Язык содержит в себе общую форму живущих в духе народа представлений и законы их связи» (Вундт, 1998, с. 220). Действительно, значение языка в качестве одновременно составляющей, выразителя и детерминанты национального менталитета, подчеркиваемое многими авторами, трудно переоценить. Закономерно, что «в понятие „народной души“ [одно из родственных понятию менталитета.-А. Ю.] часто включали язык, являющийся родным для представителей данной нации» (Гусельцева и др., 2012, с. 15). При этом следует подчеркнуть, что речь идет не столько о реальном использовании языка, сколько о его символической роли в формировании чувства общности с группой (Донцов и др., 1997).

Показательно, что программы нивелирования особенностей российского менталитета, выдвигаемые некоторыми российскими (псевдо) либералами, предполагают радикальное изменение системы языкового воспитания наших сограждан, основанное на первоочередном изучении не русского, а английского — как не просто иностранного, а международного языка.

В ядерную часть менталитета следует включить и ментальные репрезентации всех основных элементов национальной культуры -от народных сказок до наиболее значимых для народа литературных произведений, памятников архитектуры и т. п. (см., например: Малафеева, 2010). Символично, что если во французской, проистекавшей из школы «Анналов», а также во многом основанной на ней российской традиции, ключевым для характеристики особенностей наций стало понятие менталитета, то в германской традиции — понятие культуры, что выражает теснейшую взаимосвязь между этими категориями. В то же время в силу наличия в культуре не только ментальной, но и материальной составляющей, имеет смысл относить к менталитету именно ментальную составляющую культуры, что выглядит достаточно тавтологично. При этом, поскольку любое общество мультикультурально, представляет собой сочетание культур различных этнических и социальных групп, то и соответствующий компонент национального менталитета тоже имеет многосоставной характер.

К ядерным составляющим менталитета, естественно, следует добавить и национальную идентичность, т. е. чувство принадлежности к соответствующему народу — носителю данного менталитета, а, значит, и обладания этим менталитетом. В результате, как пишет Е. А. Тимофеева, «можно констатировать наличие неразрывной связи и взаимного влияния этнической самоидентификации личности и национального менталитета» (Тимофеева, 2006, с. 556) с тем уточнением, что речь идет о связи и взаимовлиянии частей одного целого. Показательно и то, насколько противоречива эта идентичность, подчас принимающая негативный характер. Например, в трудах многих российских философов, таких как Н. А. Бердяев, «принятие на себя» основных особенностей российского менталитета, идентификация с ними сочетается с негативным отношением к ним и установкой на их преодоление.

Раздел первый

Вместе с тем национальная идентичность является в определенном смысле узловым компонентом национального менталитета, результирующим его другие базовые составляющие, что отображено на рисунке 1.

Следует подчеркнуть, что каждый из описанных ядерных элементов менталитета имеет процессуальную и относительно статичную составляющие. Например, мышление представлено в нем и как определенные мыслительные установки, характерные для данного менталитета, например, типовые схемы причинного объяснения социальных событий (каузальной атрибуции), и как процесс, характеризующийся определенными динамическими (например, доказано, что представители одних народов принимают решения в целом быстрее, чем представители других) и структурными (типовая «логика», точнее, «психологика» и т. п.) свойствами. То же самое можно сказать о коллективной памяти, которая включает одновременно и хранимые в ней образы, и процесс оперирования ими (в том числе определенные защитные механизмы их искажения), и о других слагаемых менталитета.

Естественно, базовые составляющие менталитета несут на себе печать его отмеченных выше общих качеств, таких как интериндивидуальная и временная изменчивость и др. Например, коллективная память, являясь одной из ядерных слагаемых менталитета нации, основ ее идентичности и психологической консолидации, как и менталитет в целом, достаточно изменчива и противоречива. Некоторые ее элементы «блекнут», а то и вообще «стираются» со временем. Например, полет Юрия Гагарина был значимой состав

ляющей коллективной памяти и предметом общей гордости советских людей, а значительная часть современной российской молодежи не знает, кто был первым в мире космонавтом. Одни и те же события, такие, как Октябрьская революция и Гражданская война, по-разному «вспоминаются» и вызывают совершенно различные эмоции у тех или иных слоев населения. В то же время отсутствие как оценочного, так и когнитивного консенсуса по поводу элементов коллективной памяти не вычеркивает их из нее, а, подчас, напротив, делает ее более эмоционально «разогретой» и значимой частью. А изменчивость подобных слагаемых менталитета не лишает их инвариантной составляющей: очевидно, что в нашей истории есть события, которые мы будем помнить всегда вне зависимости от изменения идеологической и политической конъюнктуры.

Вообще же, по всей видимости, существуют, как более устойчивые компоненты национального менталитета, мало зависимые от исторических обстоятельств, так и его более гибкие элементы, в большей степени подвластные влиянию.

Очевидно и глубокое взаимопроникновение основных составляющих менталитета, возможность их отделения друг от друга лишь в абстракции. Например, коллективные представления служат основой коллективной памяти, и наоборот; коллективные эмоции и присутствуют в коллективной памяти, и создают эмоциональный фон коллективных представлений; национальный стиль мышления пронизывает все основные компоненты менталитета и сам базируется на них и т. п.

Возможно, к проблеме выделения базовых компонентов менталитета имеет смысл подойди и с «обратной» стороны, рассмотрев вопрос о том, какие специфические элементы национальной психологии не следует включать в их состав, дабы не превратить соответствующее понятие в чрезмерно широкое, не имеющее концептуальных границ. В этой связи имеет смысл обозначить два основных ограничения, препятствующих его чрезмерному расширению.

Во-первых, нецелесообразность включения в него слишком частных психологических характеристик, которые фактически входят в состав других, более общих. Например, хорошо известная большая пунктуальность одних народов (классический стереотип — немцы) и меньшая других (в основном южных), такие их выявляемые в психологических исследованиях характеристики, как различный размер «зоны тела» (Т. е. физической дистанции между людьми, которую они соблюдают при общении.) и т. п., являются реальными и достаточно значимыми особенностями национального менталитета. Вместе с тем их вполне можно отнести к поведенческой составляющей, не выделяя ту или иную из них в качестве самостоятельного компонента, равно как и такие национальные черты, которые отражены нашим кинематографом в фильмах «Особенности национальной рыбалки», «Особенности национальной охоты», «Особенности национальной политики» и т. п.

Во-вторых, к базовым составляющим менталитета стоит относить не всякий достаточно глобальный психологический процесс, даже если он и имеет национальную специфику. Например, воля, внимание и др. наверняка имеют некоторые особенности у разных народов (хотя результаты соответствующих психологических исследований неполны и довольно противоречивы). Однако подобные различия между народами менее выражены, нежели личностные, возрастные и прочие специфические черты представителей одних и тех же народов. Кроме того, подобные различия могут выражать всевозможные факторы, среди которых те, которые формируют особенности национального менталитета — исторические, геополитические и др. — занимают далеко не самое заметное место и, соответственно, такие различия трудно считать выражающими особенности собственно менталитета (Из этого, видимо, следует целесообразность различения особенностей народов, релевантных и иррелевантных (или мало релевантных) их менталитету.).

Эти особенности проявляются во многих элементах национальной культуры, имеющих ярко выраженную психологическую специфику, например, в праздниках (см.: Воловикова и др., 2003). Однако подобные элементы содержат в себе практически все описанные базовые компоненты национального менталитета, пронизывая их «по горизонтали». Имея свою «синтетическую» специфику, они все же в основном исчерпываются ими.

В дополнение к обсужденным в тексте предпосылкам представленной нами систематизации менталитета можно сформулировать также ряд общих утверждений относительно этого понятия.

1. Любая нация формируется в уникальных именно для нее условиях — географических, климатических, исторических, экономических социально-политических и др., которые неизбежно влияют на ее психологию. Поэтому любой народ имеет свой, специфический, присущий именно ему менталитет.
2. Чем в более сходных условиях формируется психология наций, тем ближе их менталитеты. Соответственно, чем уникальнее эти условия, тем более специфический характер имеет и национальный менталитет.
3. Факторы, оказывающие влияние на национальную психологию, действуют постоянно; эта психология находится под их перманентным воздействием, к тому же к одним факторам регулярно добавляются другие, в результате чего национальные менталитеты находятся в постоянном изменении и никогда не носят «законченного» характера.
4. Вместе с тем одни компоненты национальных менталитетов носят более изменчивый характер, чем другие, и в любом постоянно изменяющемся менталитете существует относительно стабильное ядро.
5. Общие характеристики национального менталитета всегда накладываются на психологические особенности различных этнических, социальных и прочих групп, а также конкретных личностей. В результате в любом обществе на фоне базового существует и ряд более частных типов менталитета, а характеристики базового менталитета всегда представлены в преломлении групповыми и личностными особенностями.
6. Подобные обстоятельства не «размывают» общее понятие менталитета, но делают его, подобно ключевым понятиям, например, физической науки, достаточно релятивным и требующим рассмотрения в системе других, дополняющих его понятий.
7. Представленная в этой статье рабочая схема анализа менталитета — «не догма, а руководство к действию» и, естественно, не носит сколько-нибудь законченного характера. Возможны как ее расширение — включение в нее других базовых составляющих менталитета, так и укрупнение — объединение этих составляющих в более общие блоки.
8. Наиболее очевидными шагами дальнейшего анализа проблемы представляются:
   • а) уточнение и «оптимизация» базовой схемы менталитета;
   • б) разработка на ее основе типовой структуры менталитета, предполагающей обозначение взаимоотношений между ее элементами;
   • в) описание периферической части этой структуры, надстраивающейся над ее ядерной частью;
   • г) разработка операциональных схем анализа менталитетов, способных интегрировать их эмпирические исследования;
   • д) структурирование различных видов менталитеа как «наверху» — на уровне национального менталитета, так и «внизу» — на уровне базовых, модальных личностей.

Литература

• Акопов Г. В., Рулина Т. К., Привалова В. М. Менталистика как историкопсихологическое направление науки // История отечественной и мировой психологической мысли: Постигая прошлое, понимать настоящее и предвидеть будущее. М., 2006. С. 453-455.
• Артемьева Т. И. Проблема менталитета русского народа в трудах И. А. Сикорского // История отечественной и мировой психологической мысли: Ценить прошлое, любить настоящее, верить в будущее. М., 2010. С. 298-305.
• Ахмарова Г. С. Истоки формирования купеческой ментальности // История отечественной и мировой психологической мысли: Постигая прошлое, понимать настоящее и предвидеть будущее. М., 2006. С. 459-461.
• Бердяевы.А. Душа России // Русская идея. М., 1992. С. 295-312.
• Буянова Ю. В. История исследования понятия «менталитет» в зарубежной психологии // История отечественной и мировой психологической мысли: Постигая прошлое, понимать настоящее и предвидеть будущее. М., 2006. С. 168-171.
• ВерчДж. Коллективная память // Междисциплинарные исследования памяти / Под ред. А. Л. Журавлева, Н.Н. Корж. М., 2009. С. 33-46.
• Воловикова М. К, Тихомирова С. В., Борисова А. М. Психология и праздник. М., 2003.
• Вундт В. Проблемы психологии народов // Преступная толпа. М., 1998. Вяльцев С. В. Национальный менталитет как предмет этнопсихологического исследования // Объединенный научный журнал. 2004. №4. С. 21-22.
• Гостев А. А. Проблема российского менталитета в свете отечественной православно-христианской традиции // История отечественной и мировой психологической мысли: Ценить прошлое, любить настоящее, верить в будущее. М., 2010. С. 22-32.
• Гусельцева М. С., Кончаловская М. М., Марцинковская Т.Д., Уварина Е. Ю. Структура и содержание идентичности российской интеллигенции. М., 2012.
• Додонов Р. А. Этническая ментальность: опыт социально-философского исследования. Запорожье, 1998.
• Донцов А. И., Стефаненко Т. Г., Уталиева Ж. Т. Язык как фактор этнической идентичности // Вопросы психологии. 1997. №4. С. 75-86.
• Доклад о развитии человека 2007/2008. Опубликовано для Программы развития ООН (ПРООН): Пер. с англ. М., 2007.
• Дубов И. Г. Феномен менталитета: психологический анализ // Вопросы психологии. 1993. №5. С. 20-29.
• Емельянова Т. П. Коллективная память с позиций конструкционизма // Междисциплинарные исследования памяти / Под ред. А. Л. Журавлева, Н.Н. Корж. М., 2009. С. 17-32.
• Кириенко В. В. Менталитет современных белорусов / 2-е изд. Гомель, 2005.
• Леви-Брюль Л. Первобытный менталитет. СПб., 2002.
• Лурье С. В. Метаморфозы традиционного сознания. Опыт разработки теоретических основ этнопсихологии и их применения к анализу исторического и этнографического материала, СПб., 1994.
• Лурье С. В. Историческая этнология. М., 1997.
• Малафеева С. Л. Влияние памятников истории и культуры на формирование исторического сознания и патриотических чувств личности (на примере дворцово-парковых ансамблей России) // История отечественной и мировой психологической мысли: Ценить прошлое, любить настоящее, верить в будущее. М., 2010. С. 555-561.
• Насиновская Е. Е. Возрождение характерологии // Психологический журнал. 1998. Т. 19. №1. С. 180-182.
• Национальная идея России. Т. 1 / Под ред. С. С. Сулакшина. М., 2012.
• Родштейн. Становление гендерной психологии: парадигма ментальностей // История отечественной и мировой психологической мысли: Постигая прошлое, понимать настоящее и предвидеть будущее. М., 2006. С. 268-271.
• Российский менталитет: вопросы психологической теории и практики / Под ред. К. А. Абульхановой, А. В. Брушлинского, М.И. Воло-виковой. М., 1997.
• Российская ментальность: Материалы круглого стола // Вопросы философии. 1994. № 1.
• Семенов В. Е. Российская полиментальность и социально-психологическая динамика на перепутье эпох. СПб., 2007.
• Сикорский Б. Ф. Н. А. Бердяев о роли национального характера в судьбах России // Социально-политический журнал. 1993. №9-10.
• Сикорский И. А. Русские и украинцы. Киев, 1913.
• Синякина Е. Г. Психолого-историческая реконструкция психологических характеристик русского крестьянства дореволюционного периода // История отечественной и мировой психологической мысли: Ценить прошлое, любить настоящее, верить в будущее. М., 2010. С. 593-604.
• Стефаненко Т.Г. Этнопсихология. Учебник для высших учебных заведений. М., 1999.
• Тимофеева Е.А. Национальный менталитет и этническая самоидентификация // История отечественной и мировой психологической мысли: Постигая прошлое, понимать настоящее и предвидеть будущее. М., 2006. С. 554-557.
• Усенко О. Г. К определению понятия менталитет // Русская история: Проблемы менталитета. М., 1994.
• ШкуратовВ.А. Историческая психология. М., 1997.
• Assman J. Moses the Egyptian: The memory of Egypt in Western monotheism. Cambridge, 1997.
• Halbwachs M. La memoire collective. Paris, 1950.