Загрузка...Несмотря на указанные объективные трудности в определении понятия «менталитет», в его характеристиках, правда, не претендующих на статус четкого и однозначного определения, а, скорее, задающих некоторую нестрого очерченную область понимания данного явления, явно нет недостатка.
Пишут о том, что:
- «менталитет — это нематериализуемая составляющая традиции» (Лурье, 1994, с. 44);
- «совокупность сознательных и бессознательных (Б. Ф. Сикорский не только подчеркивал, что основные черты характера народа заложены на бессознательном уровне, но и утверждал, что область бессознательного занимает особое место в душе русского народа (Сикорский, 1993).) установок, сопряженных с этнической традицией» (там же, с. 45);
- «совокупность эмоционально окрашенных социальных представлений» (Стефаненко, 1999, с. 89);
- «некий всегда неосознаваемый и устойчивый пласт психики, который включает в себя определенные мыслительные модели» (там же, с. 45);
- «направленность и склад мышления личности и социальной группы» (Тимофеева, 2006, с. 554);
- «исторически сложившееся групповое долговременное умонастроение, единство (сплав) сознательных и неосознанных ценностей, норм, установок в их когнитивном, эмоциональном и поведенческом выражении» (Семенов, 2007, с. 95);
- «некое социально-психологическое образование, присущее этносу, нации, народу, стране» (там же, с. 95);
- система взаимосвязанных образов, включая неосознанные, которые лежат в основе коллективных представлений о мире (Вяльцев, 2004);
- специфика психической жизни людей, детерминированная экономическими и политическими условиями (Дубов, 1993).
Французские историки, принадлежавшие к школе «Анналов» и выступившие инициаторами введения понятия «ментальность» в научный оборот, писали, что это — «система образов… которые… лежат в основе человеческих представлений о мире и своем месте в этом мире и, следовательно, определяют поступки и поведение людей» (цит. по: Стефаненко, 1999, с. 140). При этом, как подчеркивает Т. Г. Стефаненко, «при таком понимании ментальности трудно переводимое на иностранные языки французское слово ,,mentalite“ ближе всего оказывается к русскому слову миропонимание, характеризующему общественные формации, эпохи или этнические общности» (там же, с. 140) (Т.Г. Стефаненко отмечает, что представители школы «Анналов» предпочли эту категорию «коллективным представлениям», «коллективному бессознательному» и другим более или менее близким понятиям (там же).). Вместе с тем, согласно В. А. Шкуратову, во французском языке это слово весьма многозначно и обозначает не только мышление, но также умонастроение, мыслительную установку, воображение и склад ума (Шкуратов, 1997).
Предпринимаются и попытки структурировать менталитет, выделив его основные составляющие. Например, утверждается, что структуру менталитета образуют «картина мира» и «кодекс поведения» (Усенко, 1994). Представители школы «Анналов» подчеркивали, что ментальность представляет собой не набор характеристик, а систему взаимосвязанных представлений, регулирующих поведение членов социальной группы (цит. по: Стефаненко, 1999). С. В. Лурье выделяет «центральную зону» ментальности, включающую локализации источников добра, Мы-образ и образ покровителя; локализации образа зла — образа врага; представления о способе действий, при котором добро побеждает зло (Лурье, 1994). Таким образом, в «центре» ментальности оказываются нравственные категории. А. А. Гостев считает духовно-нравственные смыслы, символы мифологического, мистического и религиозного содержания важными компонентами ментальности, видя в основаниях «метафизики коллективного бессознательного» главную опору менталитета (Гостев, 2010, с. 24). При трактовке понятий «менталитет» и «ментальность» как синонимов «под ментальностью понимается глубинный пласт общественного сознания — совокупность коллективных представлений, имплицитно содержащихся в сознании ценностей, моделей поведения и стереотипных реакций, характерных для общности в целом» (Национальная идея России, 2012, с. 385). При этом отмечается, что ментальность «консолидирует народ на основе общих ценностей, моделей поведения, традиций, жизненного уклада, культуры и заложена, если не сказать запрограммирована, на уровне сознания — как индивидуального, так и массового» (там же, с. 385). Подчеркивается, что «комплекс глубинных скрытых установок, представлений, ценностных ориентаций, обозначаемых емким термином „ментальность“ позволяет достигать более адекватного познания умонастроения масс в конкретную эпоху, поведения различных слоев, этносов, их представлений о себе, своей культуре, особенностях своего исторического развития», а «базовыми характеристиками менталитета выступают коллективность, неосознанность или неполная осознанность, устойчивость» (там же, с. 386) (Отметим, что похожие составляющие обычно выделяются и в структуре реалий, выражаемых родственными понятию менталитета категориями, при этом разные исследователи делают акцент на различных компонентах. Например, как отмечает. Т. Г. Стефененко, «говоря о национальном характере, одни авторы подразумевали прежде всего темперамент, другие обращали внимание на личностные черты, третьи — на ценностные ориентации, отношение к власти, труду и т.д.» (Стефененко, 1999, с. 136).). Выделяются и такие структурные составляющие менталитета, как национальная идея и национальный прототип (как образ положительного национального героя) (Вяльцев, 2004).
Приведенные утверждения хорошо иллюстрируют отмеченные выше особенности использования понятия «менталитет». Во-первых, его неотграниченность от близких понятий. В частности, авторы приведенных цитат переходят от понятия «менталитет» к понятию «ментальность», рассматривая их как эквивалентные. Во-вторых, неопределенность его наполнения: одни и те же авторы в качестве составляющих менталитета/ментальности указывают то одни, то другие элементы. В-третьих, неопределенность его «локализации», в частности, отнесение менталитета то к уровню сознания, то к уровню бессознательного, то к обоим этим уровням одновременно, а также весьма произвольное оперирование этими категориями историками и этнографами. В-четвертых, объяснительная полифункциональность данного понятия, тенденция объяснять на его основе практически все, относящееся к нации и к ее истории.