Загрузка...Словно вехи на долгом пути становления цивилизации, сверкают яркие личности, ведущие народы на переломных моментах общественной эволюции. Наш век внес свои коррективы в исторический процесс. Ученые утверждают, что время гениальных одиночек прошло. А на первое место в общественном развитии выступила безликая масса — толпа.
Древние философы подметили странный феномен: попадая в толпу, человек зачастую теряет свои индивидуальные черты. Спокойный, разумный, рассудительный в своей повседневной жизни, в толпе он подобен щепке, увлекаемой бурным потоком, в зависимости от настроения массы, может сделаться агрессивным и начать бить и крушить все вокруг. Может, наоборот, славить вождя, вознося ему божеские почести, хотя до этого относился к нему весьма скептически. И впоследствии человек сам не может понять, почему он вдруг поддался этому всеобщему безумию или ничем не обоснованному восторгу.
Еще Солон утверждал, что один отдельно взятый афинянин — это хитрая лисица, но когда афиняне собираются на народные собрания, уже имеешь дело со стадом баранов. А ведь на народных собраниях в Афинах принимались решения, определяющие благополучие всей страны. Дело было лишь за тем, чтобы нашелся лидер, «настроивший» толпу на принятие нужного для себя решения. А такие лидеры были во все времена и у всех народов. Хотя феномен толпы известен с древних времен, вплоть до прошлого века не существовало науки, которая специально бы изучала его. Появление во второй половине XIX столетия социологии и социальной психологии позволило поставить изучение этого феномена на научную основу.
Более ста лет назад, в 1895 г. во Франции вышла книга Гюстава Лебона « Психология толп », в которой сделана одна из первых попыток осмыслить только зарождающееся в то время общественное явление: переход «движущей силы» общественных преобразований от выдающихся личностей к безликим массам. Автор отмечает, что главной характерной чертой нашей эпохи служит замена сознательной деятельности индивидов бессознательной деятельностью толпы. Это свойство толпы используют современные политтехнологи не только при организации митингов протеста, но и при «организации» современных революций («бархатных», «оранжевых», «революций роз» и пр.).
Г. Лебон пишет о «психологическом законе духовного единства толпы». Этот закон определяет появление новых специальных черт, характерных для толпы, но не для отдельных людей, входящих в ее состав. Сами эти черты вызваны следующими причинами:
- индивид в толпе приобретает «сознание непреодолимой силы», позволяющее ему «поддаваться таким инстинктам, которым он никогда не дает волю, когда бывает один;
- заразительность толпы;
- появление у индивидов в толпе « восприимчивости к внушению» (заразительность является лишь следствием этой восприимчивости). Примечательно, что еще К.-Г. Юнг писал, что человек, вырывающийся за рамки коллективного бессознательного в осознании настоящего, нередко платит за это непониманием со стороны окружающих и одиночеством .
Это значит, что вырваться человеку из-под власти толпы, коллективного бессознательного очень непросто. Тем более сложно это сделать,- как подчеркивает российский психолог Н.С. Пряжников, — «когда общая ситуация зла и общественного маразма искусственно (слащаво, вкусно) приукрашивается ложью, эстетически оформленной с помощью современных СМИ», приводит слова известного польского писателя-фантаста, антифашиста Станислава Лемма: «Страшен кляп, намазанный медом».
Во что может превратиться нормальный человек в охваченной эмоциональным порывом толпе, мы можем наблюдать и сегодня. Очень наглядно поведение футбольных «фанатов», которые выплескивают свои эмоции в драках, круша магазинные витрины, опрокидывая автомобили. Еще нагляднее — коммунистические митинги. Страшно смотреть на этих людей пенсионного возраста, лихо размахивающих красными знаменами или вздымающих над головой портреты вождя всех времен и народов, из которых льется неуправляемая ненависть, превращающаяся в агрессию. Огромной опасности подвергается человек, попадая в митингующую толпу, особенно если это не его идеологические союзники. Опасность связана с тем, что вероятность возникновения так называемого «эмоционального заражения» очень велика: захваченный общим порывом, человек начинает думать и действовать, как те люди, которые окружают его в этой толпе. Даже если толпа кинется бить и крушить…
Бывает и другое, когда эмоции толпы сосредоточиваются на какой-то одной личности, и она славит эту личность, невзирая на то, что до этого многие люди из толпы относились к кумиру индифферентно. Телевидение не раз предоставляло нам возможность наблюдать такое: в одной части планеты мы видим ликующие толпы мусульман, устраивающие овации приемнику Ясира Арафата, возвратившемуся в Палестину; в другой — ликующие толпы христиан, спешащих на встречу с Папой Иоанном Павлом И, который прибыл на паломническом самолете, чтобы принести им свое благословение и многое другое.
Это происходит в начале нынешнего XXI века, а сколько в минувшем столетии было светских лидеров, умеющих воздействовать на толпу, и которых эти толпы боготворили, хотя история вынесла им нелицеприятный приговор: Ленин, Троцкий, Сталин, Гитлер, Муссолини, Мао, Пол Пот… Как тут не воскликнуть вместе с Шекспиром: «Это бич времени, когда безумные ведут слепых». Так что уже во времена великого драматурга было известно, что люди, составляющие толпу, обладают удивительной внушаемостью и слепой покорностью красноречивому лидеру. Особенно если средства массовой информации изо дня в день твердят, какой он гениальный, как не щадит себя ради счастливого будущего своего народа. Надо лишь безоглядно идти за ним, и он приведет к счастью. В толпе разум каждого отступает перед страстями всех. В толпе человек понимает лишь один язык — минующий разум и обращенный к чувству.
Почти через сто лет после книги Гюстава Лебона в той же Франции вышла книга Сержа Московичи «Век толп». За время между этими двумя трудами тенденции, отмеченные Г.Лебоном, прочно вошли в общественную жизнь людей. Да и само общество кардинально изменилось: из классового, по определению К.Маркса, оно стало массовым, по утверждению С. Московичи. Если раньше люди должны был и собраться вместе на митинг или собрание, чтобы получить какую-то информацию, вызывающую у них заранее рассчитанные эмоции и действия, то теперь читатели газет, радиослушатели, телезрители получают эту информацию прямо на дому. И невольно, часто на подсознательном уровне, реагируют на нее. А здесь неважно, кто ты — предприниматель, банкир или пролетарий. С. Московичи считает, что все мы — особая разновидность толпы. И нас можно «организовать», не отрывая, что называется, от обеденного стола. Особенно это наглядно в период предвыборных кампаний, когда на потенциальных избирателей потоком льются лозунги и обещания, нередко демагогические.
Теперь обратимся к вопросу: может ли человек при всех неблагоприятных объективных условиях все-таки чувствовать себя отличным от безликой толпы, от массы и ощутить свою неповторимость? Да, может, — так отвечает на него Н.С. Пряжников, — но при условии, что он сумеет преодолеть в себе « психологический закон духовного единства толпы», сформулированный Г. Лебоном. Это не так просто, ибо стремление ориентироваться на так называемое «большинство», а, по сути, на толпу, очень глубоко заложено в подсознание человека. Увы, еще Конфуций два с половиной тысячелетия назад заметил, что «мудрость рассчитывает только на себя, посредственность — на всех остальных». А небезызвестный Козьма Прутков писал: «Спокойствие многих было бы надежнее, если бы дозволено было относить все неприятности на казенный счет». Да и в культурных традициях советского общества десятилетиями закреплялась идея силы коллектива и бессилия, ущербности отдельно взятой личности. Достаточно вспомнить ставшие афоризмом слова Владимира Маяковского: «Единица -вздор! Единица — ноль!» Начиная с 1925 г. на уровне решений партийных съездов проводилась мысль о том, что как только общество придет к совпадению интересов отдельного человека и коллектива (а далее — государства), то все социальные проблемы автоматически окажутся решенными. Е.И. Замятин в своем романе-утопии «Мы» в карикатурной форме показал жуткие последствия массовой потери людьми своего «лица», деиндивидуализации человека при реализации подобного «общественного идеала».
Но и коллектив может быть разным, предопределяя условия проявления индивидуализма человека. Различия проявления человеческой индивидуальности в группе (в коллективе, сообществе и др.) становятся очень наглядными, если позволить себе вольность сравнить коллектив, — кому-то покажется неожиданным такое сравнение, — с песней. Первый вид «коллектива» вызывает ассоциации с песней, которую условно обозначим как «Солдатская песня». В таком коллективе все шагают дружно в ногу, впереди — запевала. Звучит команда: «Запевай!» и все дружно вместе с запевалой запевают, чеканным шагом отбивая ритм. Вот другая команда: «Напра-а-во!» — и все, как один, не раздумывая, поворачивают направо. Потом, вдруг, неизвестно почему раздается команда: «Кру-у-гом!» — и опять все, как один, не раздумывая, поворачивают в обратном направлении. Шаг влево, либо шаг вправо — рассматриваются как побег со всеми вытекающими последствиями. Вряд ли можно всерьез говорить о проявлении индивидуальности в таких тоталитарных условиях.