Ресоциализация осужденных требует поиска наиболее оптимальных средств воздействия на личность с учетом того обстоятельства, что личность преступника в местах лишения свободы модифицируется в личность осужденного. Что же характеризует личность осужденного? В социальном плане прежде всего это потеря социального статуса. Если под статусом мы понимаем место человека в системе социальных отношений, то статус человека определяется совокупностью наиболее значимых (в обществе) социальных ролей, связанных, как правило, с профессиональной деятельностью, материальным благополучием, авторитетом в обществе.
Социальный статус преступника как личности, опасной для общества и изолированной от него, естественно занимает самое последнее место в системе социальной иерархии. Но в условиях ИТУ возникает парадоксальная ситуация. С одной стороны, все осужденные обладают одинаковым статусом (с точки зрения общества, в том числе и администрации), с другой — в колониях постоянно идет стихийный процесс социальной стратификации и обретение каждым осужденным определенного места в системе отношений и в общности осужденных. Практика показывает, что основу статуса осужденного составляют роли, связанные с материальным благополучием и авторитетом в общности осужденных, причем авторитет в общности осужденных — производное от авторитета в преступной среде. Связано это с тем, что всех осужденных в местах лишения свободы можно разделить на две группы: ситуативные и профессиональные преступники. Ситуативный преступник — человек, совершивший преступление в криминогенной ситуации в силу личностных особенностей. Профессиональный преступник — человек, постоянно занимающийся преступной деятельностью как источником средств существования, т.е. с социальной точки зрения профессиональная преступность — это насильственное перераспределение материальных ценностей (автор вводит эти определения как рабочие, рассматривая преступность как вид профессиональной деятельности). А. И. Гуров (1987) выделил четыре признака профессиональной преступности: преступления являются источником дохода; специализация по видам преступной деятельности: высокий уровень преступной квалификации; связь с преступной средой.
Для пенитенциарной системы наиболее значимым признаком является связь с преступной средой. Она осуществляется в следующих формах: участие преступника в сходках и выработке норм жизни преступного сообщества; поддержание этих норм («воровских традиций», «закона»); сбор денежных средств («общак») в помощь осужденным членам преступных групп и их семьям; участие в преступных группировках.
Если рассматривать преступность как вид социальной деятельности, цель которой — материальное благополучие (»накопление капитала»), то вполне естественно, что статус человека, занимающегося этой деятельностью, опирается на материальное благополучие. Поскольку преступная деятельность антиобщественна и преследуется государством, преступник отказывается от социальных норм, запрещающих преступную деятельность, тем самым изолируясь от подавляющего большинства членов общества — законопослушных граждан. Сохранение у преступника потребности в общении обрекает его на общение, в основном только с себе подобными. Но как только возникает процесс общения, возникает и необходимость в новых нормах, которые регулируют этот процесс (т.к. преступник отказался от норм общества, нарушил их). Направленность возникающих в преступной среде норм однозначна — они всегда нацелены на сохранение преступного сообщества и преступной деятельности, соблюдение их является для профессионального преступника обязательным. Любое нарушение этих норм является недопустимым и жестоко карается со стороны сообщества, причем санкцией может быть только расправа. Совокупность этих норм получила в научной литературе наименование асоциальной субкультуры или «другой жизни» (А. Подгурецкий, 1974).
Асоциальная субкультура — это скрытый образ жизни правонарушителя, основу функционирования которого составляют нормы, ценности, традиции, обычаи преступной среды. В связи с этим статус профессионального преступника в преступной среде обусловлен материальным благополучием, местом в преступной иерархии, знанием преступных норм и их соблюдением. Поэтому арест и осуждение не влияют на статус профессионального преступника, так как он опирается на нормы преступной среды и существует только в ней.
Таким образом, общность осужденных в местах лишения свободы состоит из ситуативных преступников (ранее имевших социальный статус и потерявших его в результате преступления) и профессиональных преступников, сохранивших свой статус. Придание обществом всем осужденным статуса лиц, опасных для общества и изолированных от него, способствует консолидации общности осужденных, появлению такого социально-психологического феномена, как осознание своей принадлежности к этой общности, наличие прав и обязанностей, связанных с принадлежностью к ней. Осужденные остро ощущают свою исключенность из жизни общества, практическую невозможность восстановления своего социального статуса. Поэтому консолидация осужденных происходит на основе норм преступной среды, которые начинают доминировать в общности осужденных. «Мы все — зеки». «Мы все пострадали от этого общества». «Мы должны защищать свои права и противостоять администрации» — вот самые примитивные лозунги, сплачивающие осужденных.
Сообществу осужденных присуща внутренняя противоречивость. С одной стороны, идут консолидация и противопоставление обществу, с другой — общение внутри общности носит резко конфликтный характер. Это объясняется тем, что функционально-ролевой статус личности в системе отношений осужденных гарантирует личности защищенность и определенное материальное благополучие в условиях ИУ. Вследствие этого возникает конкурентный характер общения и отношений, построенных на нормах асоциальной субкультуры и определяющих характер стратификации (деление на слои) осужденных. Изучение особенностей стратификации осужденных в различных регионах и различных ИУ показало, что несмотря на всю вариативность (нам известен факт 12-членной классификации), в основе стратификации лежит трехчленный принцип: верхи (лидеры, авторитеты), низы («обиженные», «муллы»), средний слой («мужики», «нормально живущие»).
Важнейшими особенностями стратификации являются : жесткое деление на «своих и чужих», а также однозначное определение статусов и ролей осужденных с однозначным определением прав и обязанностей; устойчивость статуса (попытки от него избавиться, пользоваться привилегиями не по статусу жестоко наказываются); затрудненность мобильности вверх при облегченной мобильности вниз, т.к. смена социальных ролей с низших на высшие затруднена (для ряда категорий осужденных исключена), с высших на низшие — облегчена, основанием повышения статуса является успешное прохождение «испытаний», а понижения — нарушение норм и правил «другой жизни», т.е. поведения, не соответствующего ожиданиям асоциальной группы; строгая субординация в межличностных отношениях «верхов» и «низов»; беспощадная эксплуатация и притеснение «верхами» «низов»; автономность существования каждой страты (слоя), социальное клеймение (В.Ф. Пирожков, 1988, А.В. Пищелко. 1990).
Попадая в места лишения свободы, осужденный проходит «прописку» как форму принятия новичка в общность и определения его статуса (прав и обязанностей). С одной стороны, «прописка» — ритуал вхождения в новую субкультуру, с другой — это потребность группы изучить своего нового члена, его возможности, возложить на него определенные обязанности и помочь ему адаптироваться в новой среде. Не проходят «прописку» лица, статус которых определен и не подлежит изменению («авторитеты», «отверженные»). Формы «прописки» весьма многообразны и их варианты зависят от условий СИЗО и ИУ, традиций, обычаев в них. В настоящее время особенно жестокие, изуверские формы «прописок» практически не встречаются, но как способ социально-психологической адаптации в среде осужденных «прописка» существует повсеместно.
На функционально-ролевой статус осужденного наибольшее влияние оказывают криминологические факторы (принадлежность к преступной группе, стаж преступной деятельности, поведение во время следствия и суда, срок наказания); индивидуально-личностные (личные качества, физическая сила, «бывалость» — жизненный опыт); социально-групповые (возраст, религиозная, социальная принадлежность); психолого-поведенческие (поведение в СИЗО, ИУ в период адаптации, отношение к активу, к администрации, к наказанию). В условиях лишения свободы осужденные теряют многие стороны своей индивидуальности: чувство собственного достоинства, того, что имеет общепризнанную ценность (вещей, услуг, гетеросексуальных связей, независимости, т.е. собственного распоряжения своей жизнью). В ответ на эти условия осужденные создают собственную социальную структуру и организацию. Как указывает Кресси (1973) — «Постороннему человеку не под силу оценить всю тонкость системы». В этой системе действует свой сложный кодекс оценки с выраженными правилами поведения, социальными ролями и статусами.
Осужденный становится частью этой системы в процессе так называемой «тюремизации». Это процесс социализации, с помощью которого осужденный адаптируется к новой для него системе, начинает думать и действовать применительно к тюремной социальной среде. Процесс характеризуется принятием роли осужденного, накоплением информации об условиях жизни в ИУ, усвоением новых навыков, касающихся еды, одежды, работы, сна, усвоения жаргона, признанием отсутствия какого-либо долга перед окружающей средой за удовлетворение своих потребностей. Явление «тюремизации» — усвоение нравов, представлений, традиций и общего уклада жизни в местах лишения свободы в той или иной степени охватывает всех осужденных и приводит к тому, что подавляющее большинство строго соблюдает неформальные нормы поведения в общности («воровской кодекс», «зековский кодекс»).
Сущность этих норм в том, что осужденный не должен создавать помех интересам других осужденных: не конфликтовать с другими осужденными; спокойно заниматься своим делом, не привлекая внимания администрации; нельзя эксплуатировать других осужденных (красть, грабить, обманывать «своих»); должен быть стойким (нельзя подчиняться, уступать администрации) и держать «дистанцию» (держаться на расстоянии от администрации); осужденный должен подчиняться прямым приказам администрации, но не должен открыто взаимодействовать (общаться) с представителями администрации. Вся система правил, которая усваивается осужденными, служит обособлению от администрации и регламентированию межличностных отношений осужденных и сводится к преданности сообществу.
Как и в любой другой социальной системе, внутренняя структура общности осужденных характеризуется набором функционально-ролевых статусов, обусловленных потребностями осужденных и степенью их следования нормам сообщества. Практика исправительно-трудовых учреждений позволяет выделить четыре их вида, характеризующихся особым типом отношений, складывающихся в ИУ: «воры в законе», «тянущие срок», «мужики», «отверженные».
«Воры в законе» — это лидеры отрицательных группировок в ИУ. Они не подвержены явлению тюремизации, т.к. являясь профессиональными преступниками, имеют соотнесенность с внешним миром, в своем поведении и на свободе, и в ИУ они ориентируются на нормы преступной среды и отбывают срок с целью последующего возвращения к преступной деятельности. Статус таких осужденных в сообществе весьма высок, их считают людьми, преданными преступному миру, стоящими рангом выше «рядовых» осужденных. Они всегда следуют нормам преступного сообщества («воровскому закону»), стойко защищают свои права, отказываются от сотрудничества с администрацией ИУ.
«Тянущие срок» — осужденные, ориентированные на жизнь в условиях ИУ («тюремную жизнь»), В эту категорию входит несколько подгрупп, различающихся функционально-ролевым статусом и степенью отклонения от неформальных норм преступного сообщества (»воровского закона»). Это осужденные, использующие условия ИТУ для получения личной выгоды, создания комфортных условий в период отбывания наказания, зачастую эксплуатирующие других осужденных путем угроз и насилия.
Иногда они вообще не ориентированы на какую-либо систему норм (так называемый «беспредел»). Последняя категория является наиболее опасным типом осужденного в ИУ.
«Мужики» — честно работающие и не нарушающие режим отбывания наказания. В основе своей они не криминальны, подвержены определенной тюремизации, но остаются относительно независимыми от норм преступной среды, хотя свое поведение ориентируют также на «зековский кодекс». Свой срок, как правило, они отбывают бесконфликтно, не причиняя беспокойства администрации ИУ, а при освобождении из ИУ планируют вести законопослушный образ жизни.
«Отверженные» — лица, нарушившие нормы жизни сообщества осужденных («зековский кодекс») и потерявшие в силу этого свой статус в микросреде (совершившие кражу у других осужденных, пассивные гомосексуалисты и т.п.). Они занимают самое низкое место в социальной структуре общности осужденных, не пользуются никакими правами, подвергаются постоянным притеснениям и гонениям.
По нашему мнению, большинство осужденных все же занимает смешанное положение в этих группах (кроме первой и последней). Все, как минимум, выражают некоторую поддержку «зековскому кодексу», хотя часть «тянущих срок» проявляет избирательную тенденцию к поддержке его, причем в той степени, в какой «кодекс» позволяет этим осужденным улучшить свое положение в ИУ. Такая категория, как «менялы», нарушает «кодекс», эксплуатируя и обирая других осужденных, но при этом считает, что никто не должен их останавливать или осуждать, т.к. тот же «кодекс» требует от осужденного заниматься только своими делами и не вмешиваться в дела других. Большинство осужденных в той или иной степени подвержены влиянию системы оценок высоко котирующейся группы «воров в законе». В последнее время мы отмечаем определенное изменение традиционной для мест лишения свободы социальной структуры. Многие роли, характерные для нее в прошлом, стали немногочисленными и менее значимыми. Появились роли, связанные с принадлежностью к организованной преступности; традиционная, так называемая вульгарная, преступность в значительной степени утратила свои позиции в общности осужденных. Наши исследования показали, что в ряде ИУ доминирующей в настоящее время оказалась социальная роль, в определенной степени сходная с традиционной ролью «беспредела». Статус «уважаемого» осужденного сегодня получает тот, кто способен убить другого (хотя бы для самозащиты), сохраняет преданность своей группе и готов ограбить, напасть на своих врагов или других, более слабых осужденных (из числа чужих), и не препятствует совершению этих действий другими членами группы. Такие осужденные, как правило, открыто и упорно противодействуют администрации ИТУ, даже если это влечет за собой суровые наказания, пытаясь обойти установленные законом ограничения.
Экспериментальная работа, проводившаяся нами в 1988-1992 гг. в психологической лаборатории, СИД и СР УВД Саратовской области, позволила классифицировать весь массив испытуемых осужденных по отношению к социальным ценностям и выделить следующие типологические группы.
К первому типу относятся осужденные, обладающие положительным комплексом социальных установок, сильным типом личности, объективными задатками лидерства. Характерными чертами представителей данного типа являются: достаточно высокий уровень интеллекта, позволяющий осуществлять надежный контроль над эмоциями; высокая устойчивость структуры личности; высокая конкурентоспособность; развитое чувство социальной отзывчивости; общительность, способность к адаптации в коллективе; позитивное отношение к труду; низкий уровень враждебности по отношению к окружающим; минимальный уровень алкогольных изменений личности.
Ко второму типу относятся осужденные, обладающие потенциально положительным комплексом социальных установок, слабым, конформным типом личности, без уверенно выраженных задатков лидерства. Характерные черты представителей названного типа в основном совпадают с предыдущим, отличаясь от них наличием следующих качеств: заметной моральной зависимостью от чужих точек зрения; завышенной оценкой собственных достоинств; наивностью в социальном плане.
Как правило, общим для представителей первого и второго типов является позитивное отношение к искусству, литературе, средствам массовой информации, т.е. у них фиксируется наличие определенных познавательных интересов.
К третьему типу относятся осужденные, не обладающие ярко выраженными психологическими качествами, позволяющими отнести их к иным типам. Следует отметить, что значительная часть представителей данного типа (более трети) при определенных условиях могут быть подвержены идее преследования, что зачастую вызывает неадекватные поведенческие реакции, вплоть до криминогенных.
К четвертому типу относятся осужденные, обладающие отрицательным комплексом социальных установок, слабым, конформным типом личности, без уверенно выраженных задатков лидерства. Для всех без исключения представителей данного типа характерно наличие четко выраженных психических отклонений от нормы. Кроме того, присутствие указанных отклонений осложняется, как правило, наличием следующих качеств: повышенная склонность к алкоголизму, значительный уровень алкогольных изменений личности; плохо держиваемая импульсивность поведения; враждебность, агрессивность по отношению к окружающим; завышенная оценка собственных достоинств; гипертрофированное властолюбие; выраженные тенденции к уклонению от труда; склонность к нарушению существующих социальных норм; неспособность урегулировать конфликтные ситуации примеряющим образом; цинизм, предубежденность по отношению к окружающим. К пятому типу относятся осужденные, обладающие отрицательным комплексом социальных установок, сильным типом личности с объективными задатками лидерства. Характерными чертами представителей данного типа являются: озабоченность проблемой собственного авторитета; эгоизм; устойчивая склонность к нарушению существующих социальных норм; повышенная возбудимость; низкая социальная отзывчивость.
Помимо этого, для представителей четвертого и пятого типов характерно наличие двойственности в отношении к формальному и неформальному окружению. С одной стороны, не исключены сочувствие, солидарность, отзывчивость, а с другой — агрессивность, злобность, мстительность, которые, как правило, более-менее надежно маскируются под официально одобряемые стандарты поведения — забота о слабых, защита их прав от всяческих посягательств, повышенная принципиальность в отношениях с администрацией и следовании неформальным нормам. В целом ряде случаев характерным для них является и отсутствие познавательных интересов, развлекательное восприятие литературы, радио, телевидения и т.п.
Конечным результатом проведенных исследований явились составленные на конкретных правонарушителей психологические портреты, достаточно ярко и с учетом индивидуальных черт отражающие существо личности и позволяющие на этой основе сделать более или менее достоверный прогноз поведения каждого индивидуума. Так, обращаясь к приведенной классификации, можно уверенно предположить поведение представителей первого типа: им отводится роль позитивного лидера, потенциального руководителя общественных формирований осужденных, который, скорее всего, твердо встанет на путь исправления сам и поведет по этому пути других. При умелом руководстве администрации ИУ, коллектива воспитателей осужденный — представитель этого типа станет их искренним и надежным помощником, освободится из мест лишения свободы полноценным членом общества.
Представители второго типа в условиях ИУ — это основная масса рядовых членов актива осужденных, которая честным трудом и хорошим поведением при содействии администрации и руководителей общественных формирований осужденных утверждает свое действительное исправление. Скорее всего, после освобождения они будут ресоциализированы, т.е. будут жить в соответствии с социальными законами и нормами.
Представители пятого типа полярны представителям первого типа. Это признанные негативные лидеры, чьи способности и ‘устремления позволяют им управлять отрицательно настроенной частью осужденных, насаждать в ИУ «воровские традиции», активно противодействовать администрации в выполнении служебных задач, определенных законодательством. Это люди с глубоко укоренившимися асоциальными чертами, коррекция их поведения, по-видимому, может осуществляться лишь под угрозой достаточно сурового наказания.
Представители четвертого типа, как правило, в силу объективной совокупности их личностных черт являются наиболее опасной в криминогенном отношении частью осужденных. Они психически неуравновешенны, не способны к объективной критической оценке действительности, руководствуются в поведении искаженными представлениями. В условиях ИТУ они чаще всего оказываются основным оружием в руках носителей «воровской морали» — отрицательных лидеров. Коррекция их поведения возможна лишь при строжайшем контроле за ними со стороны администрации и актива осужденных, постоянном сочетании мер убеждения и принуждения.
Практические рекомендации по исправлению и ресоциализации каждого конкретного осужденного основываются на знании его положительных и отрицательных черт и заключаются в развитии одних и подавлении других установленными законом способами исправительного воздействия, причем в каждом конкретном случае подобное воздействие должно быть строго индивидуальным.