В предыдущей главе жертвы домашних побоев описывались как личности с интроективной недостаточностью, слабо дифференцирующие себя с окружающими и неспособные интегрировать позитивные и негативные образы своих объектов в единый цельный образ. Одним из основных положений этой книги является психологическое сходство агрессора и жертвы. Как я уже говорил, основное их отличие — это стиль поведения (зависимый и независимый), а не принципиальная разница в структуре характера. Это психологическое сходство становится совершенно очевидным, если рассматривать ситуацию с позиции трех психологических процессов, рассмотренных нами в главе 2.
Самый явный дефект агрессивного мужчины — это недостаток интернализованных хороших объектов. Интроективная недостаточность — это двигатель его извращенной, инфантильной и непреодолимой зависимости от партнерши. Такую крайнюю степень зависимости не получается замаскировать под независимым стилем поведения, она бросается в глаза даже неискушенному в вопросах психологии обывателю. Инфантильная требовательность агрессора сразу обнаруживает его внутреннюю пустоту, точно такую же, как у избиваемой им женщины. Типичный тиран страдает и от неспособности постоянно дифференцировать себя от других объектов. Он слабо дифференцирует себя от своей партнерши, поэтому любое ее слово или действие непосредственно направляется в его внутренний мир. Его гиперчувствительность ко всем ее высказываниям заставляет его реагировать на любое изменение в ее поведении, которое хоть на йоту отклоняется от привычного. Ему комфортно с ней только тогда, когда ее мнение, высказывания и поведение полностью совпадают с его точкой зрения. Малейшее расхождение вызывает в нем грандиозную обиду и чувство покинутости, а также страх потерять контроль над этой женщиной. Такая потребность практически в симбиозе с партнершей выступает в роли психологического заменителя близости, в которой ему было отказано в раннем детстве. Подобно младенцу, мужчина чувствует себя брошенным, если он и его объект не испытывают одновременно одинаковые эмоции.
Для мужчины-агрессора необходимость в симбиотических отношениях является дополнительным источником мотивации для безграничного контроля над партнершей, помимо уже упоминавшейся мотивации для контроля с использованием физического превосходства. Мотивация для физического превосходства вырастает на почве ощущения собственной слабости и служит для ее компенсации. Мотивация для контроля над всеми чувствами своей партнерши — это попытка со стороны мужчины избежать внутренней паники, охватывающей его всякий раз, когда она поступает не так, как он того ожидает. Малейшая разница в образе мышления между ним и его партнершей сигнализирует о том, что она может его предать и бросить. Часто описывается, но никогда не объясняется одно из последствий такой неспособности дифференцироваться: мужчина уверен, что партнерша каждым своим действием умышленно его провоцирует. Многие из мужчин, скорых на расправу, оправдывая свою жестокость по отношению к партнерше, перекладывают всю ответственность за произошедшее на саму женщину. Например, такой мужчина может объявить свою жену виноватой в том, что ему пришлось применить силу -она-де «знала», что, продолжая пилить его, заработает хорошую трепку. Эго неуравновешенного мужчины не способно как-либо изменить или смягчить критику или требования, и его неадекватная и жестокая реакция кажется ему вполне нормальной, принимая во внимание интенсивность его внутренних переживаний. Такая зашкаливающая интенсивность внутренних ощущений объясняется отсутствием четкой границы между собственным Эго и партнершей. Любая критика с ее стороны потоком вливается в его внутренний мир, и такое непосредственное, прямое и мощное вторжение не дает его недоразвитому Эго возможности сдержать свою яростную реакцию, о которой он может впоследствии пожалеть. Эта крайняя степень неспособности дифференцироваться была описана в главе 2, где рассматривался случай крайне недифференцированных сестер-близнецов Фреды и Греты и случай секретарши Кати, мать которой вторгалась во все сферы ее жизни.
И последнее — не до конца сформировавшаяся структура Эго агрессивного мужчины не способна интегрировать два представления о партнерше в единый цельный образ. Он видит в ней обещание бесконечного счастья, когда доминирует его надеющееся Я, и чувствует себя совершенно покинутым, когда в игру вступает его раненое Я. Неспособность к интеграции уходит корнями в ту же почву, на которой выросло бедное Эго его жертвы. Ребенком ему приходилось держать в голове отдельные, неинтегрированные образы родителей, потому что целое (интегрированное) представление о реальности было выше его возможности противостоять ненависти и пренебрежению, в которых он рос.