Расстройства личности:независимый и зависимый шаблоны поведения

Стандартный
0 оценок, среднее: 0,00 из 50 оценок, среднее: 0,00 из 50 оценок, среднее: 0,00 из 50 оценок, среднее: 0,00 из 50 оценок, среднее: 0,00 из 5 (0 оценок, среднее: 0,00 из 5)
Для того чтобы оценить запись, вы должны быть зарегистрированным пользователем сайта.
Загрузка...


Единственным источником огорчений для нее служили ситуации, в которых она чувствовала себя использованной и униженной или ей не удавалось лично контролировать происходящее с ней. Например, однажды она пришла на встречу с тремя потенциальными рекламодателями, и ее ошибочно приняли за секретаршу. Внутренне она кипела от ярости, и во время встречи она заняла однозначно доминирующую позицию, чтобы у присутствующих не осталось ни малейших сомнений в ее власти и статусе. История семьи Джун не была благополучной, ее тяготила необходимость вести себя «как взрослая», поменявшись ролями с бестолковыми и неорганизованными родителями, и кроме всего прочего, ей приходилось практически самостоятельно воспитывать младших сестер и братьев. Ее мать нещадно эксплуатировала ее организаторские и интеллектуальные способности, и Джун чувствовала себя ответственной за благополучие всей семьи. Ей приходилось улаживать дела с социальными службами, полицией и множеством торговцев, у которых ее родители одалживали деньги. Ей даже пришлось научиться разбираться в картах дорог, когда она еще была маленькой девочкой, потому что ее родители постоянно сбивались с пути во время автомобильных поездок. Несмотря на все ее усилия, Джун не удалось изменить курс, однажды взятый ее семьей, так что ее постоянной обязанностью было исправлять ошибки, которые ее родители продолжали совершать с удивительным упорством. Хотя именно благодаря ее уму и усилиям семье часто удавалось избегать катастроф, благодарности она никогда не получала. Более того, мать всегда во всех проблемах винила Джун. Тогда Джун научилась приводить себя в боевую готовность при малейшем намеке на критику, и все словесные выпады матери отражала с мастерством профессионального спорщика. Потом эти способности очень пригодились ей в бизнесе, ее невозможно было запугать, за свои позиции она держалась мертвой хваткой. Ее детство было наполнено хронической тревожностью, потому что она постоянно чувствовала тяжелый груз ответственности — как будто бы мир остановится, если она позволит себе минуту отдыха. В результате она стала насторожено, озлобленно относиться к людям, всегда занимая оборонительную позицию, что, в свою очередь, настроило против нее сотрудников, которые, по ее мнению, никогда не работали достаточно усердно. Относительно своей автономии у нее выработался специфический двойной стандарт. Например, если руководитель партнерской ТВ-станции предлагал ей съездить в командировку, она всегда охотно соглашалась, с какими бы неудобствами это ни было связано. Один из таких эпизодов случился во время ее отпуска, который она проводила вместе со своим приятелем в штате Мэн. Ее попросили прилететь на какую-то встречу в Вашингтон. Она согласилась без колебаний, при этом рассердившись на бойфренда за его упреки. Если же требование исходило от человека, который не был важен для ее карьеры, она чувствовала себя так, будто бы на нее взвалили непосильную ношу, и использовала это чувство для того, чтобы полностью игнорировать подобные просьбы.

Сравнивая Джун с Джоном, мы увидим, что женщины, использующие независимый шаблон, предпочитают завязывать отношения с мужчинами, чья патология характера проявляется в шаблоне зависимом. Не удивительно, что у Джун не складывались отношения с мужчинами, которые прятали свой патологический характер за независимым поведением: она начинала состязаться с ними за превосходство во власти, профессиональном статусе и роли в их отношениях. Мужчины с патологическим характером не переносят прямого соперничества с независимой женщиной; на самом деле, такие женщины, как Джун, не являются для них притягательными. Ее же, напротив, привлекали пассивные и зависимые мужчины, потому что с ней они могли удовлетворить свои неосознанные потребности в привязанности. Взамен они должны были отказаться от любых форм инициативы. Очень часто они проявляли скрытую непокорность и становились пассивно-агрессивными. Интересно, что в нашей культуре принято считать независимое поведение у таких женщин, как Джун, ненормальным, а вот мужчины, имеющие аналогичную психопатологию, вызывают восхищение, общество ценит их достижения и пробивные качества. В обоих случаях, и мужчинам, и женщинам, использующим независимый шаблон поведения, приходится всю жизнь «эксплуатировать» конечный продукт своего детства, в котором был нарушен процесс формирования нормального самосознания. Я хочу перейти на следующий уровень сложности, рассмотрев случай перемежающихся шаблонов в пределах одной личности. Мне довелось стать свидетелем нескольких ситуаций, когда время от времени партнеры в паре менялись ролями. То есть тот, кто изначально использовал независимый шаблон, занимал противоположную позицию и переключался на зависимый шаблон, и наоборот: Карл был бардом, исполнителем песен в стиле кантри и вестерн, и жизнь его была так же красочна, как и у героев его баллад. Большую часть времени он проводил в дороге, путешествуя со своей группой. Переезды с места на место, алкоголь и растущие как снежный ком проблемы с третьей женой и его детьми от предыдущих браков заставили его обратиться ко мне за помощью. Он описывал свое детство, проведенное на востоке Техаса, как бесконечную (но в те времена не осознаваемую) череду эмоциональных фрустраций. Его отец был местным политиком и торговал оборудованием для нефтяных скважин. Сына он воспитывал строго «по правилам». Основной книгой, с которой он сверялся в этом вопросе, была Библия, которая использовалась для поддержания эмоциональной дистанции с сыном. Мать Карла была жалким, ожесточенным созданием, но считала себя женщиной из высшего общества Западного побережья, которая вынуждена «временно» находиться в изгнании в Техасе. Она была учительницей музыки, сочинявшей романтические песни и жившей иллюзиями, что они сделают ее знаменитой даже в Нью-Йорке и Филадельфии. Навыки обращения с детьми у нее были минимальными, и она обходилась с сыном так, будто он был постоянной помехой, грубо вторгавшейся в ее жизнь, полную музыки и высоких материй. Большая часть обязанностей по уходу за ребенком была возложена на приходящую работницу, которая, как запомнилось Карлу, любила вздремнуть, «присматривая» за ним. Он вспоминал, как умолял впустить его в комнату, где мать занималась музыкой, но его всегда прогоняли. Карла никогда не подвергали телесным наказаниям, он больше страдал от недостатка внимания, чем от побоев. Подобно многим лишенным внимания детям, Карл часто был мстителен и бунтовал против обоих родителей. Особенно презирал он «проповеди» своего отца, потому что в отношениях с ним не чувствовал теплоты. Считаться сыном человека, который, пытаясь выглядеть настоящим отцом, черпал инструкции по своим «отцовским» обязанностям из книги, было для Карла невыносимым лицемерием. К счастью, Карл унаследовал от матери талант, развить который ей не представилась возможность, и еще в юном возрасте музицировал и сочинял песни, часто (из-за затаенной злобы) пародируя ее опусы. Учась в колледже, он как мог протестовал против консервативного классического образования, делая из своей жизни полную противоположность того, чему учили его родители. Совершенно открыто он волочился за женщинами, обычно младше его, которых привлекал его талант и растущая слава. Ему доставляло особое удовольствие преследовать, покорять, а потом бросать одну женщину за другой, чувствуя, что каким-то образом он мстит матери за ее безразличие к нему. Его завоевательные стратегии были вполне осознанными и разыгрывались с большим мастерством. Часто он выбирал самую ранимую и несамостоятельную барышню, которую можно было легко поразить своим талантом. Как только он убеждался, что ее привязанность к нему достаточно сильна, он бросал ее, стараясь сделать разрыв максимально болезненным для нее. Повзрослев, он вел полукочевой образ жизни со своей группой, за эти годы он успел несколько раз жениться и стать отцом двоих детей, которые часто путешествовали вместе с ним. Наконец-то он встретил женщину, которая показалась ему достаточно интересной, чтобы жениться на ней без всяких опасений, потому что с возрастом он становился более уязвимым, и на подсознательном уровне отметил, что новая партнерша чем-то напоминает его мать. Эта женщина воспользовалась его неосознанной потребностью быть зависимым. Не успели они пожениться, как она начала усиленно критиковать его детей-под-ростков. Спустя два месяца она потребовала, чтобы они выселялись и отправлялись назад к своим бесталанным биологическим матерям в Аризону. Карл не нашел в себе сил защитить своих детей от нападок новой жены, потому что глубоко засевшая в нем потребность в родительской опеке взяла верх над интересами его детей. После того, как дети были изгнаны, его поведение стало еще более рабским, а жена выдвигала все новые и новые требования, пока он не оказался фактически запертым в собственном доме. Она не позволяла ему общаться со старыми участниками его группы, постоянно загружала его примитивнейшими домашними обязанностями, в то время как сама работала секретаршей. Однажды он попробовал испытать серьезность ее запретов и тайно провел выходные со своими друзьями-музыкантами, но когда ей стало известно об этом нарушении ее правил, она заперла дверь на засов и не пускала его в дом, методично круша в это время самые ценные музыкальные инструменты. Он умолял простить его, и в качестве условия его возвращения жена потребовала еще большего ужесточения ограничений его свободы. Не удивительно, что Карл резко увеличил дозы принимаемого алкоголя, и с ним начали случаться приступы рыданий, которые он никак не мог объяснить. Круг замкнулся, Карл снова оказался запертым в доме и покинутым своим вторым крайне необходимым ему родительским объектом.

Эту историю нельзя назвать чем-то необычным, и она должна привести читателя к пониманию того, что, с точки зрения развивающейся в конце концов фундаментальной патологии, мужчины, страдавшие в детстве от одиночества, не так уж сильно отличаются от женщин с несчастливым детством. Разница состоит, в основном, в способности мужчин (и женщин), использующих независимый шаблон поведения, подавлять внешние проявления довлеющих над ними потребностей в зависимости. Карл в молодости вполне успешно воплощал эту стратегию в жизнь; но с возрастом он сломался, и эти глубоко спрятанные потребности в родительском внимании, которого он никогда не получал, вышли наружу. Я так глубоко вдаюсь в детали внешних стилей поведения, используемых личностями с патологиями эмоционального развития, потому что хочу добиться того, чтобы читатель понял сценарии насилия в широком контексте психологической неполноценности. Насилие обычно происходит тогда, когда мужчина (независимый шаблон) вступает в отношения с женщиной (зависимый шаблон). И никоим образом не хочу сказать, что психологическое сходство между независимым и зависимым шаблонами в какой-то мере извиняет или уменьшает трагические последствия насилия в семье. Несмотря на то, что эти шаблоны психологически сходны, последствия домашнего насилия абсолютно противоположны для участвующих сторон. Мужчины, бьющие своих партнерш, наносят им тяжкие, иногда фатальные увечья, в то время как обратные случаи весьма редки. Еще раз я хочу обратиться к Совету по вопросам науки при Американской медицинской ассоциации с просьбой проанализировать ущерб, наносимый женщинам: Как правило, мужчины совершают гораздо более агрессивные действия в отношении своих партнерш, чем женщины в отношении своих партнеров, и действия мужчин более жестоки и наносимые травмы более многочисленны даже в пределах одного инцидента, по сравнению со случаями женской агрессии, направленной на партнера. Учитывая мужское превосходство в физической силе, эти факторы в совокупности могут иметь совершенно разные последствия для женщин и мужчин. У женщин гораздо больше шансов быть серьезно травмированными своими партнерами, чем наоборот. Более 80% всех нападений на партнерш и бывших жен оканчиваются травмами, в то время как при нападении незнакомцев эта цифра составляет 54%; жертвы насилия в семье имеют наивысшие показатели внутренних повреждений и потерь сознания (Browne, 1992: 3, 186). Таким образом, в сценарии насилия двое участников, которые имеют много общего с точки зрения их внутренней психологии, но из-за усвоенных ими разных гендерно обусловленных шаблонов реализации своих неудовлетворенных потребностей один из участников страдает физически, а другой эти страдания причиняет. Хуже всего то, что несправедливость физического насилия в настоящее время, как и раньше, приуменьшается законодательной системой, и для мужчин, избивающих своих партнерш, предусмотрено лишь незначительное наказание.





Комментарий к статье