Интроекция является вторым основным процессом развития Эго, который возникает одновременно с дифференциацией и идет параллельно ей, однако, в отличие от дифференциации, этот процесс неочевиден. Хотя интроекция начинается с первых минут жизни, образы и воспоминания, впитываемые ребенком, размыты и слабо поддаются классификации в мозге младенца. Интернализация, категоризация и выделение в отдельный класс воспоминаний о любви и заботе (или о неудовлетворенности и покинутости) — воспоминания, полученные из первого опыта взаимодействия с теми, кто ухаживает за ребенком, — как раз и составляют основу данного процесса развития Эго. Позитивные воспоминания служат движущей силой, позволяющей ребенку физически и эмоционально отделяться от его объектов, а во взрослом возрасте дающей человеку веру в свои силы. Как нам уже известно, объектом называется любая личность за пределами себя самого. Воспоминания о внешних объектах могут интернализоваться (впитываться) или интроецироватъся (перениматься), когда ребенок обретает способность удерживать в памяти характеристики своих родителей, даже если они в данный момент не рядом с ним. Эти интер-нализованные объекты составляются из пакетов или групп эмоционально схожих воспоминаний о событиях, которые в действительности происходили между ребенком и родителем. Например, из воспоминаний о том, как мама ухаживает за ним, ребенок группирует единый внутренний образ «хорошей мамы». По мере развития ребенка эти образы становятся все более детализированными, их можно извлекать из сознания по мере надобности.
Связь между способностью ребенка дифференцироваться от других объектов и присутствием или отсутствием интернализован-ных воспоминаний о «хороших» объектах имеет огромное значение. Процесс дифференциации зависит именно от предшествующей интроекции заместительных воспоминаний о родителях. Дети, обладающие достаточным багажом заместительных воспоминаний о своих родителях, не испытывают проблем в физическом и эмоциональном отделении от них. Те же дети, которым недостает таких воспоминаний, отделиться не способны. Эмоционально насыщенный ребенок, пользующийся всесторонней поддержкой родителей, хранит воспоминания (до нескольких тысяч моментов) о любящих родителях, которые заряжают его энергией для преодоления всех жизненных коллизий. На самом деле, в первую очередь позитивные воспоминания о матери, собранные в единое целое во внутреннем мире ребенка, служат для замещения реального физического присутствия матери. Таким образом, ребенок, получающий достаточную порцию материнской заботы, носит образ матери внутри себя, куда бы он ни шел. И наоборот, те дети, которым не хватало материнской любви, участия и поддержки, не способны накопить достаточно позитивных воспоминаний о своих родителях, чтобы безболезненно от них отделиться. Такие дети продолжают жить вместе с родителями даже в том возрасте, когда их эмоционально полноценные сверстники живут самостоятельной жизнью, или же цепляются за «новых» людей, которые для них символизируют родителей. Пример с Кати, которая страдала от постоянных нападок своей матери, но впадала в панику, если в течение двух часов не получала от матери звонка, является иллюстрацией связи между дефицитом интернализованных «хороших» объектов и неспособностью дифференцироваться. В одном из исследований, связанных с изучением процесса дифференциации, Малер и ее коллеги (Mahler et al., 1975) обратили внимание на особое значение (предположительно) интернализованных «хороших» объектов для способности ребенка отделяться и самостоятельно исследовать окружающий мир. Они обнаружили, что дети, чьи матери адекватно удовлетворяли их потребности, не боялись отходить от них на довольно большое расстояние, в отличие от тех детей, чьи матери игнорировали или неверно трактовали желания своих детей.
Доказательством существования ранних заместительных воспоминаний может служить поведение в стрессовых ситуациях. Полноценные взрослые иногда испытывают краткие вспышки своих бессознательных воспоминаний о «хороших» объектах. Яркий пример тому был описан Гринсоном24 (Grinson, 1978), который, будучи молодым психиатром, во время Второй мировой войны работал заведующим отделением военных неврозов в авиационном госпитале. Он лечил одного молодого летчика, проводившего съемку с воздуха, когда его боевой самолет был сбит зенитной артиллерией; снаряд пробил топливный бак с тремястами галлонами топлива, которое залило летчика с головой (но, к счастью, не загорелось) и вынесло в бомбовый отсек, где он едва не утонул. Самолет возвратился на базу, и молодой человек был госпитализирован с тяжелейшими язвенными поражениями кожи от соприкосновения с топливом. Находясь в госпитале, он жаловался медсестрам, что слышит слова у себя в голове, но не может их разобрать. Гринсону удалось выяснить, что слова звучат как “amosnell” и “domosnell”, и на сознательном уровне для юноши ничего не значат. Изучив историю молодого человека, Гринсон узнал, что тот воспитывался на овцеферме в Айдахо и что его мать умерла, когда ему еще не было двух лет. Гринсон предложил ему написать письмо отцу и спросить, не была ли его мать уроженкой Европы, потому что один из офицеров авиаразведки, взглянув на непонятные слова, предположил, что они, скорее всего, принадлежат какому-то европейскому языку. Отец ответил, что мать юноши родилась в Бельгии, а офицер разведки разузнал, что слова эти взяты из фламандской колыбельной и означают: «Мне пора, тебе пора». Этот случай доказывает существование «хороших» объектов в подсознании взрослых людей, о которых хорошо заботились в детстве. Летчику удалось извлечь из своего подсознания наиболее утешительные для себя воспоминания о самом раннем взаимодействии с матерью. Эти воспоминания были призваны успокоить его в момент страшной опасности. Таким образом, сохранение спокойствия в стрессовых ситуациях является самым явным признаком того, что ребенок (или взрослый, как в нашем случае) получал достаточно поддержки на ранних стадиях развития. Люди постоянно поддерживают себя, вызывая из памяти интернализованные «хорошие» объекты, не всегда осознавая этот процесс.
Методы, используемые родителями или заменяющими их людьми для утешения и успокоения расстроенного ребенка, становятся частью интернализованного «хорошего» объекта, эти методы запоминаются и применяются во взрослой жизни. И наоборот, те дети, которые росли без достаточной поддержки родителей или во враждебной обстановке, обделены опытом получения утешения в детстве и, вырастая, так и не научаются утешать себя сами. Давайте рассмотрим такой гипотетический пример: семилетний мальчуган впервые подрался и возвращается домой в слезах и с живописно расквашенным носом. Для начала давайте представим, что он вернулся к «достаточно хорошей матери», и попытаемся угадать, какой будет ее реакция в этот критический момент. Увидев сына, она, наверное, успокоит его, заверив, что за драку он наказан не будет и что разбитый нос — это не смертельно. Потом она, должно быть, отведет его на кухню, попросит запрокинуть голову назад и объяснит, что надо дышать ртом, потом спокойно вытрет кровь, которая так его пугает. Ее спокойная реакция и ее уверенность помогут сыну справиться с паникой и страхами. Впоследствии, получив физическую травму или находясь в состоянии психологического стресса, он сможет вызвать воспоминания о похожих инцидентах из его прошлого и успокоиться самостоятельно, даже в отсутствие матери.
А теперь давайте представим семью, где не принято оказывать поддержку, и того же семилетнего драчуна-дилетанта с разбитым носом. Вполне возможно представить сразу несколько губительных для психики сценариев. Какая-то мать может запретить ребенку даже входить в дом, потому что кровь может запачкать половичок, другая может задать сыну порядочную трепку и потребовать, чтобы он вернулся и побил того мальчика, от которого получил в нос. Мать с более примитивным психологическим развитием может прийти в ярость и попытаться отомстить ребенку, обидевшему ее сына, таким образом только усиливая злость и смятение и без того напуганного мальчика. Одна из моих бывших пациенток рассказывала, что она как-то вернулась домой с таким же вот разбитым носом, а ее мать закричала и в ужасе выбежала через заднюю дверь. Девочке пришлось догонять свою мать в тщетной надежде получить от нее помощь. Дети, не получавшие поддержки в детстве, став физически взрослыми, не сумеют сами успокоить себя в стрессовой ситуации, вместо этого возложив заботу о себе на других. Как мы сможем убедиться, недостаток позитивных воспоминаний сильно сказывается на динамике поведения как тирана, так и его жертвы.