Загрузка...Инна Веселова, Юлия Мариничева
(Первоначально текст был написан как доклад для конференции «Пространство колдовства» (ИВГИ РГГУ. 200R). См.: Веселова И.С., Мариничева Ю.Ю. «Жаба тебе в рот» и «фига в кармане»: фантомы страха в пространстве колдовства // Пространство колдовстве / Сост О Б. Христофорова М . 2010. С. 156-170.) На семинаре по фольклору на филологическом факультете СПбГУ речь зашла о магических практиках в деревенской культуре. Студентам было предложено привести примеры известных им магических запретов и оберегов. Как выяснилось, опасение сглаза было знакомо всем собравшимся в аудитории, так же как и знание о том, что со сглазом можно бороться. Некоторые студенты признались, что родители не разрешали им хвастаться своими успехами, в том числе и из-за опасения сглаза.
На одном из интернет-сайтов, посвященных столь актуальному для нашей культуры вопросу сглаза, предложен следующий совет:
Как не дать себя сглазить
Бывает, завистницы начинают вас хвалить. Похвала от родного, близкого человека, который гбворит от чистого сердца, — это хорошо. А вот такая, неискренняя — это плохой знак. Такая похвала может легко сглазить и отнять ваше счастье. Поэтому, чтобы сглаз не подействовал, надо, когда кто-либо начинает хвалить, прикусить язык и мысленно послать его слова обратно. А еще лучше при этом сказать так: Чур, моя дума, чур, моя плоть, чур, моя дикая, лихая мысль. Во веки веков, Аминь. Из этого сообщения, адресованного, очевидно, лицу женского пола, ясно, что похвала от родного человека с чистым сердцем безопасна. Но не все сердца чисты: кругом полно врагов, точнее, завистниц, и нужно всегда быть начеку. Выученное наизусть заклинание поможет победить завистницу, а также избавит от ответственности за собственные поступки. Это не я отвечаю за собственную жизнь, а враги: их злые глаза портят идеальное устройство моего мира. Чистота сердца обезвреживает похвалу, но, если помыслы хвалящего не чисты, следует обороняться. Привычка так думать обеспечивает привычку так действовать: современные россияне боятся сглаза и порчи и ищут магические тактики защиты, которые и находят на сайтах и в соответствующей литературе. Объяснительная модель становится основой поведенческих стереотипов. Привычки думать и действовать формируют актуальные верования культуры. Представление о сглазе скрепляет российский обыденный мир подобно Деду Морозу, парадам 9 Мая и салату оливье. Это верование известно и российскому городу, и российской деревне.
Особое место в этом полном зависти и скрытого недоброжелательства мире, где орудуют порча и сглаз, принадлежит похвале. Простое и позитивное действие оказывается способным наносить вред — в этом согласны и город, и деревня. В фольклорных экспедициях на Русский Север мы записываем рассказы о том, как в деревне периодически оприкашивают, в том числе вследствие похвалы. Наш материал по этой теме состоит из рассказов о случаях оприкоса, сглаза, озыка, притки и прочих напастей, лечебных заговоров для уже оприкошенных, а также из разных инструкций, как не допустить оприкос. В Фольклорном архиве СПбГУ на настоящий момент более ста интервью, в которых речь идет о случаях сглаза и магической защиты от него. Данные свидетельствуют о том, что наиболее подверженными действию сглаза (оприкоса) в российской деревне оказываются дети. Значительно реже от него страдают, по текстам интервью, взрослые, «любой, всякий», в отдельных случаях — скот, роженицы, невесты.
Для начала представим некий общий шаблон практики оприкоса. Сфокусируем внимание на участниках магической акции и их целях, как декларированных, так и достигнутых на практике, и постараемся разобраться, какая социальная реальность созидается рассказами о магической агрессии.
Судя по рассказам, на детей в деревне вредоносно воздействуют двумя основными способами:
- Их можно сглазить, или оприкосить:
- Оприкосы — это сглаз… Оприкосит кто-нибудь ребёнка, предположим…
Последствия испугов и оприкосов выражаются в том, что ребенок становится неспокойным, его поведение меняется:
Так обычно сидит всё время, <А тут> она куда-то всё ползёт и ползёт, ползёт, ползёт. Я её повалю, она опять это… в темноте опять ползёт. Думаю — что такое? (ФА СПбГУ, DTxt07-055_Arch- Mez_07-07-16) <А испуг как (проявляется)? Он боится, идёт корова — убегает?> Орёт! Вот именно что (ФА СПбГУ, DTxt07 055_Arch- Mez_07-07-16).
В интервью речь об оприкосах всегда ведется в неопределенно-личной форме — оприкосит, сглазят, без указания на инициатора негативного действия. Сходным образом наши рассказчики говорят и о тех, кто водит в лесу (то есть неких силах, которые вредят оказавшимся в лесу): пугает, чудит, блазнит. К неопределенно-личной и безличной форме изложения прибегают обычно, когда описывают действия мифологических сил — баян-ников, лесных и водяных. Но в случае с оприкосом «неопределенно-личный» на уровне речи агрессор оказывается всегда из рода людей: от его слов или взглядов случаются непорядки. На вопрос, кто же может сглазить, наши собеседники обычно отвечают неопределенно: да кто угодно.
<А вот так вот просто могу я сглазить, хотя вот…> Можешь, да, можешь. <Могу, да?> Да любой человек может, понимашь (ФА СПбГУ, DTxtO 7-033_Arch-Mez_07-07-14) .
С одной стороны, получается, что в деревне нет какого-то особого человека или группы людей, которые бы «специализировались» на оприкосе. С другой стороны, при переходе на конкретные случаи наши собеседники уточняли, что оприкосить может, например, человек с «темным взглядом»:
Вот даже человек, допустим, вообще не знающий, понимать. Вот если ты, у человека глаза — ум в глазах, понимать, он просто выдумывает, там сила какая-то есть вот, понимать, он даже вообще ничем не владеет. Вот, например, у тебя — у тебя взгляд тоже тёмный такой, острый, вишь, такой жгучий, тёмный такой (Там же) .
Иногда в рассказах об оприкосе упоминались конкретные люди, но при этом не говорилось, что эти люди намеревались оприкосить ребенка. В сглазе-оприкосе нет осознанного намерения. Нечаянные агрессоры просто «приходили», «заходили», иногда «проходили мимо». У меня вот Любашка была маленькая, первая-то. Мария Ивановна придёт (у нас в бане мылась ходила)… Придёт: «Ой!», да чего. Всё. она ушла домой, а у меня девка ночь будет реветь. Так спокойнёхонька — не слышим, не видим даже! Тоже положим, она спит, да и всё. А тут всю ночь будет реветь(ФА СПбГУ, DTxtO7-043_Arch- Mez_07-07-26) . А я вообще прикос не видела до тех пор, пока Алёнка маленькая не была… Так вот Анька пришла, с ней поиграла, поиграла, она потом всю ночь ползала (ФА СПбГУ, DTxtO 7-055_Arch-Mez_07-07-16). Можно выделить следующие типы потенциальных исполнителей оприкоса. Во-первых, это нечаянно проходящие мимо или заходящие «кто угодно», а также те из них, кто «с темным взглядом», «жгучим умом». Перечень носителей потенциальной магической агрессии представлен в заговорных текстах. Заговоры должны защитить от троеженого, от двоезубого, от девки простово-лоски, от бабы самокрутки, от вдовца и вдовицы, от черного и от белого, от чернеца и от черницы и так далее. То есть нужно защищаться от любого человека, встретившегося или зашедшего в дом.
Немного полевого опыта в качестве иллюстрации. Жители Русского Севера, как известно, в основном светлоглазые, так что кареглазым участникам экспедиции — «с темным взглядом» — приходится несладко. Однажды одному из авторов этой статьи пришлось вести интервью со старушкой в далекой деревне Кильца, разговор шел через порог дома. Пускать нас дальше она категорически отказывалась, что само по себе настораживало, да и комаров по нашу сторону порога было нестерпимо много. Одета старушка была в кофту наизнанку, сплошь усеянную булавками (Со временем мы узнали, что английские булавки -самый ходовой товар в сельпо и районном универмаге. Никто из продавцов не сомневается, для чего покупают булавки, и дают советы по оптимальному их применению. Бугаеки в заметных и незаметных местах одежды — непременный атрибут любой женщины в тех местах. Однажды руководитель одного из местных замечательных хоров держала при деловой беседе бу лавку во рту, причем не английскую. а самую что ни на есть опасную, длиной сантиметра в четыре. У меня мурашки по телу бегали, а она и бровью не вела на мое удивление. Смущала меня и опасная булавка во рту, и то, что от меня так активно защищаются. Мне давали понять, неосознанно, что я представляю угрозу. (И. В.)). При этом вела она беседу с кареглазой собирательницей, поскольку в паре собирателей та была старше, но смотрела только на младшую, сероглазую. Надо сказать, что такая форма беседы производит на потенциального вредителя неприятное впечатление. В другой группе кареглазость студентки стала поводом для прямого обсуждения ее вредоносности:
<К. и Н. навещают Иванова. В отсутствие К. Пеанов сообщил Н., что у К. недобрые глаза и поэтому после ее ухода он не может найти многих вещей.> Но, правда, полвечера искал коробочку ту после тебя. <Да ладно. Какую коробочку?> Вот от этой крышечки. <Ага-ага, от слухового это аппарата?> Вот эта. <Так я ж на неё даже не глядела!> Вот оно на столе так стоить, зеркало, эта тут херня стояла. Большего ничего не было. Вот на столе, знаю, что на столе, — нету и всё, не вижу её и всё. <А я ж не хотела, чтоб она терялась, и не смотрела на неё…> Я вот думаю, плюнул, заматюкался (мат, по здешним представлениям, лучший способ справиться с потусторонними напастями. — Ю. М.), что ли, на херню эту, там смотрел вроде, там, куда положил, да нет вроде, не знаю. Блин, зараза, вот она лежит (ФА СПбГУ, DTxtO7-149_Агсh -Mez_07-07-24).
1. Ножницы и игольницы в северных деревенских домах хранятся на гвоздиках у окон. С одной сто роны, так удобно — близко к свету. С другой — они выполняют роль оберега, защиты от всяческой напасти. Окно в частном музее Иды Афанасьевны Максимовой Фото И. Веселовой. Июль 2008 г. Деревня Аэаполье Мезенского района Архангельской области.
Второй тип потенциальных исполнителей оприкоса — родственники ребенка: отец, дед, мать, бабка. Причем мать, по словам наших собеседников, едва ли не самый главный источник возможной агрессии. <А мать может сглазить?> Больше всего ещё мать может. И мать, и отец (ФА СПбГУ, DTxt07 043_Arch-Mez_07-07-26). Даже мать родная может, например, оприкосить (ФА СПбГУ, DTxt 20-25 _Arch-Mez_07-07-14) . Мне раньше мама всё говорила, пойдёшь ребёнка, ведь иногда и скажешь, ребёнок: «Ой ты, хорошенькой какой, какой ты у меня любой и всё». Да. Всё раньше мама мне говорила, скажет, ребёнка сама можешь оприкосить (ФА СПбГУ, DTxtO7-164_Arch-Mez_07-07-23).
Сглазить — это сглазить. У меня дедко-то вот, отец, муж-то, детей любил — дак я не знаю! Всех маленьких облизал. Посмотрит малыша, уйдет — всё, они уже плачут. Уже плачут. <А хотя он их любил так. Да?> Любил. Да (Там же).
Спасибо! Посмеялась от души! Конечно, верят в сглаз, по большей части, малограмотные люди. (Даже по текстам, собранным собирателями-студентами в ходе «полевой работы», понятно, что опрашиваемые ими были старенькими неграмотными бабушками). Однако вспомнила, что ножницы на гвоздике у окна в моём детстве висели и у нас дома! Думала, что это для того, чтобы их было легче найти. Оказывается, ножницы еще и оберегом являются. Как нож и вилка, воткнутые зубцами вверх у ворот или калитки сельского дома. Эти детали-обереги живут в генетической памяти народа.
Интересно почитать про «фигуральные выражения» типа «Жаба тебе в рот». Откуда такие фразеологизмы?.. Статья так названа, но про это ничего нет.
Думаю, что у северных народностей было меньше возможностей лечиться у докторов, поэтому заговорами и заклинаниями «лечились», заболеть боялись. На севере и психических девиаций гораздо больше, чем на других территориях России. Икотка и мерячение у женщин, например. Интересно, какие заклинания от этого были?