МИССИЯ СНЕГУРОЧКИ

Стандартный
0 оценок, среднее: 0,00 из 50 оценок, среднее: 0,00 из 50 оценок, среднее: 0,00 из 50 оценок, среднее: 0,00 из 50 оценок, среднее: 0,00 из 5 (0 оценок, среднее: 0,00 из 5)
Для того чтобы оценить запись, вы должны быть зарегистрированным пользователем сайта.
Загрузка...


КРАТКАЯ ИСТОРИЯ СНЕГУРОЧКИ

 ФОЛЬКЛОРНАЯ СНЕГУРОЧКА

Известно, что прототипом персонажа пьесы А.Н. Островского стала Снегурка — персонаж народной сказки про девочку, слепленную из снега пожилыми родителями  (Снегурочка 703*-АА*171, *703 Снегурочка: старик и старуха лепят куклу из снега; она оживает; летом девушка одет с подругами в лес и тает. (Сравнительный указатель сюжетов. Восточнославянская спаяна. Л„ 1979. URL: http://www.ruthenia.ru/folklore/ sus/irdex.htm)). Сказка о Снегурке была упомянута А.Н. Афанасьевым в фундаментальном исследовании «Поэтические воззрения славян на природу». Вариантов этой сказки, судя по указателю, известно достаточно много. Типологически эта сказка близка сказкам о «неправильно сделанных детях» — Колобке, Глинышке. Однако сказка о Колобке относится в указателях к сказкам о животных, а о Снегурке — к волшебным. Тем не менее эти сказки объединены не только рукотворностью происхождения главного героя, но и его гибелью. Речь, таким образом, идет о сказках с несчастливым концом, что не свойственно волшебным сказкам. По структуре сказки о Снегурке не укладываются в тип волшебных (Эти сказки невозможно разобрать по схеме, предложенной В.Я. Проппом а его «Морфологии сказки».) . Смертность детей из теста, глины или снега, сотворенных пожилыми родителями, чрезвычайно высока.

Полагаю, что, как и все остальные сказки, этот сюжет представляет собой словесную метафору обряда. В.Я. Пропп доказал в «Исторических корнях волшебной сказки», что большинство волшебных сказок по сюжетам, мотивам и символике восходят к инициационным обрядам. Сказки о Колобке и Снегурке, возможно, имеют ритуальный контекст в обрядах детского возраста — трансформирующих нечеловеческую природу новорожденных в человеческую (Речь идет об обрядах первого шага, первой стрижки. Негативным вариантом этих обрядов служит обряд «продевания через межу». Обряд этот применяли при болезни ребенка или его беспокойности еще в 70 е годы XX вена в Лешуконском районе бабушки, которых работающие матери-колхозницы оставляли со своими детьми. Если ребенок болел или был крикливым,бабушки прорывали в меже(высокой гряде между возделываемыми полосками земли) отверстие и трижды протаскивали ребенка через него. Суть обряда предавания земле состояла в том, чтобы дать ребенку шанс «выбрать» между тем и этим светом. Он должен был или скорее помереть, или окончательно окрепнуть. То есть дети представлялись еще не окончательно освоившимися в этом мире существами.) . Снегурка из народной сказки тает, рассорившись в лесу с подругами. Гибелью оборачивается досрочный выход из дома и любопытного Колобка, и злобного Глинышка (съевшего «баб с граблям, мужиков с косам»), и обидевшейся Снегурки. Все зти искусственные дети не справляются с испытаниями вне дома. Таяние Снегурки народной сказки в отличие от ее драматургической или оперной тезки никак не связано с чувственными, эротическими переживаниями.

Зато со сферой чувственности связаны другие фольклорные тексты и обряды, объединенные топикой «Девушка и Мороз». Прежде всего это сказки типа «Морозко» Морозно 48С-АА480*В, С Мачеха и пгадчерица: падчерицу увозят в лес; Морозко (Баба яга, леший, в укр. текстах чаще кобылячья голова) испытываетдевушку  и награждает ее (АА 4Я0*В); падчерица играет в пряки с медведем, ей помогает мышка (АА 480 *С; родная дочь также хочет получить подарок. но не выдерживает ислытания и погибает. (Сравнительный указатель сюжетов) Сюжет «Морозко» был популярен в советских медиа, в сказочных сборниках и е визуальной интерпретации фильма Александра Роу 1964 года, снятого на киностудии им.М. Горького.)  или, иначе, сказки о мачехе и падчерице. С.Б. Адоньева считает, что «такие сказки рассказывали младшим девочкам, находившимся на границе детства и девичества» (Адоньева С.Б. Суженый-ряженый: мистический избранник в женском тексте // Адоньева С.Б. Дух народа и другие духи. СПб, 2009. С. 356.) . Исследовательницу занимает взаимодействие девушек с иномирными мужскими персонажами морозной природы в связи с представлением о суженом. Среди обрядовых параллелей сказке С.Б. Адоньева приводит обряд первой кудели и обряд первых месячных: «Первую выпряденную девочкой пряжу бабушка или дедушка бросали в печь, и пока та горит, девочка должна была сидеть голым задом в снегу на дворе. Как поясняли рассказчицы, чем лучше пряха, тем тоньше куделя и тем быстрее она горит, а значит — тем меньше в снегу сидеть. Так же поступала мать или старшие девушки с ветошью при наступлении первых месячных у младшей девочки. Пока ветошь не сгорит, девочка сидела в снегу. Отметим, что в обоих описаниях присутствует указание на время года: зима (такие ритуалы привязаны к зимнему времени)»  (Там же. С. 157; Адоньева С. Б., Бажкова Е. В. Функциональные различия в поведении и роли женщины на разных этапах ее жизни (по материалам фольклорного архива СПбГУ) // Бело-зерье: Краеведческий альманах. Вологда. 1998. Вып. 2. С. 205.

Важно, что девушкам в ходе таких ритуалов внушалась не только идея, что нужно хорошо прясть (не думаю, что идея экономии ветоши — главная во втором обряде, важнее символическая фиксация телесных изменений), но и то, что примораживание женского органа — отрицательное переживание. Речь идет не о простуде, а о символическом остывании. Метафоры тепла, жара характеризуют положительные сексуальные ощущения, метафоры холода, снега и льда — отрицательные. В этом контексте троекратно повторенный диалог падчерицы и мачехиной дочки с лесным демоном в сказке приобретает новые значения.

А девушка все сидит — ждет, когда батька придет. Сидела, сидела — нету батька. День. Ночь стала. Сидит девушка. Приходит дедушка:

— Девушка, тепло ли, холодно?

—    А, дедушка, Божье тепло — Божье холодно.

Дедушка ей шаль дал, платок большой. Накинула девушка. Сидит. Ночь прошла, палка все поколачивает и поколачивает. Опять ночь подошла, а батька все нету. Палка поколачивает, как будто рубит дрова. Дедушка опять идет:

—    Девушка, тепло ли, холодно?

—    А, дедушка, Божье тепло — Божье холодно.

Ей дедушка опять дал одежину: валенки да все. Ну, вот. Дедушка ушел. А дедка все, батька нету. Палка все поколачивает и поколачивает. День прошел — нету. Опять ночь, третья, подошла.

А девушка все сидит. Дедушка опять пришел:

—    Девушка, тепло ли, холодно?

—    А, дедушка, Божье тепло — Божье холодно.

А дедушка ей наградил, всяких дорогих вещей-то этих драгоценных дал ( ФА СПбГУ DTxtl6-l_Vol_Bel_97-07-06 Вологодская обл., Белозерский р-н, Шольский с/с, д. Митино; исп. Антонова Анна Маровна (1906 г. р.); Зал. Е.А. Мигунова, М.М. Пироговская (1997)) .

Заново прочитав сказку, мы понимаем, что девочки-девушки, умеющие различать ощущения «тепло —холодно» и знающие, что тепло — хорошо, а холод — плохо, при взаимодействии со старшим мужским испытующим поступают по-разному. «Хорошая» падчерица отказывается от собственных ощущений, отдавая право оценивать их старшему, и выигрывает, получая приданое. Мачехина дочка честно признается в своих тепловых ощущениях и погибает:

Пришел дедушко. Ночь подошла:

—    Девушка, тепло ли, холодно?

Она на его заругаласи:

—    Я вся застыла, а ты спрашиваешь.

Ушел дедушка, еще поддал морозу поболее.. . (Там же.)

Сказка учит, что отказ от собственных ощущений (мы помним, что ощущения тепла — холода закреплены тактильными температурными ощущениями женских органов) ради следующих по сложности освоения культурных навыков (прилежание, терпение, послушание) награждается. Это ложь, но ложь ради собственного блага. Послушание и следование чужому мнению ведут к награде. Замерзающая в лесу героиня — уже почти Снегурка —отказывается от собственной чувственности, закрывая доступ к собственному эротическому опыту, заменив свою потребность — «знаемой» (Карл Роджерс предложил различать два вида ценностей: действенные ценности, проявляющиеся в выборе реальных объектов, и знаемые ценности, проявляющиеся в выборе символических объектов. На примере поведения младенца Роджерс показал, что действенные ценности ребенка не образуют стабильной системы, но представляют собой процесс, в котором одни и те же объекты могут получатъ прямо противоположный ценностный статус. Со временем автономный ценностный процесс нарушается под влиянием действенной ценности любви других людей (прежде всего родителей). Чтобы сохранить их любовь, ребенок перестраивает свое поведение в соответствии с ценностями взрослых. В результате локализация ценностного процесса выносится вовне, и человек приобретает базальное недоверие к собственным переживаниям и оценкам, к своему индивидуальному опыту (Rogers С Freedom to learn for the 80’s. Columbus-Toronto-London-Sydney, 1983. P. 353-356).) : по отношению к мужской активности должно быть податливой и смиренной.

Следующим шагом в освоении символических тепло-ощущений девушками представляется овладение магической компетенцией — мантикой (святочными гаданиями) и заговорами на остуду/присуху. Подростковый возраст открывал крестьянской девушке новые социальные перспективы. Она начинала ходить на беседу — собрания молодежи без присмотра взрослых в снятой на вечер избе. Девушки ходили на беседу с рукоделиями, однако большая часть времени проходила не в трудах, а в общении с противоположным полом. Беседные песни, игры, пляски носили ярко выраженный эротический характер. Гуляние с парнем, состоявшее из сидения парня на коленях у девки (а не наоборот), поцелуев в играх типа «Столбы», проводах девки до дома, было необходимым результатом посещения бесед. Матери всячески стимулировали девушек к гулянию, но они же и следили через разветвленную в деревне сеть наблюдателей за приличием оного.

Гуляния и измены, совместные ночевки и выяснения отношений в частушечных переплясах — новый эмоциональный и социальный опыт несемейного досуга девушек. Опыт сближений и разрывов регулировался представлением о присухах и остудах — магических действиях, способных регулировать привязанность. Обращение за помощью к знающим в случае собственной растерянности, неуспешности становится первым шагом освоения магической компетенции женщиной. Присушить желаемого парня и остудить его отношения с другой — вот первые эффекты магии. «Стану не благословясь, пойду не перекрестясь, из избы дверьми, из дверей воротами, выйду в чисто поле. В чистом поле стоит ледяная изба. В ледяной избе сидит черт с чертихой. Да дьявол с дьяволихой: дерется, щипается, друг с дружкой настрету не стретается. А также и вам (имярек и имярек) не встречаться»  (Русские заговоры Карелии / Ссст. Т.С. Курец. Петрозаводск, 2000. С. 45.). Именно заговоры на остуду К.К. Логинов приводит как побочный прием повышения славутности, которым овладевают девушки под руководством знающих (Логинов К. К. Повышение славутности и приворотная магия // Логинов К.К. Традиционный жизненный цикл русских Водлозерьн: обряды,обычаи и конфликты. М„ 2010. С. 190-196.) . На этом этапе девушки понимают, что чувственность, привязанность — управляемые по шкале «тепло — холод» категории. Не я лично отвечаю за собственные чувства и чувства, которые я вызываю в других людях, а некий теплорегулятор, находящийся вне объектов чувств. У чувства нет субъектов, все участники (милые, дроли, изменщики) — управляемые объекты переживаний.

Сказочный сюжет про девочку и Морозко, где падчерица получает награду за успешную отмену чувствительности или за ложь (я чувствую холод, но не должна в этом признаваться, потому что претерпевание невзгод без жалоб — то поведение, которого от меня ждут) порождает комплекс «терпение — награда».Этос крестьянской девушки, формируемый при помощи символов мороза/снега/льда, состоит в отмене или управлении чувствительностью и чувственностью старшим мужчиной (в данном случае духом — хозяином леса), в претерпевании переживаний. Традиционной культурой формируется знание о существовании своего рода магического термостата, отвечающего за уровень чувства в объектах переживаний.

66. Любовный заговор. Из тетради Татьяны Федоровны Бухаловой. Фото И. Веселовой. Июль 20041. Деревня Харбово Вашнинското района Вологодской области

66. Любовный заговор. Из тетради Татьяны Федоровны Бухаловой. Фото И. Веселовой. Июль 20041. Деревня Харбово Вашнинското района Вологодской области





One Comment

  1. Неплохая статья.
    Только, на первой фотографии стоит девочка-снежинка, но никак не снегурочка.

Комментарий к статье