ПЕРВОЕ СЕНТЯБРЯ И ПОСЛЕДНИЙ ЗВОНОК: ПРИНЦИП РИТУАЛЬНОЙ АНФИЛАДЫ

Инна Веселова

Современная школа вписывает ребенка в социокультурное пространство бюрократического государства. В таком типе государства в отличие от династического королевства действует, по мнению Пьера Бурдьё, особая стратегия социальной динамики — система службы и подготавливающая к ней система образования. «Процесс «дефеодализации» государства сопровождается развитием специфического способа воспроизводства, придающим большое значение школьному образованию. <…> Университеты в Европе появляются в XII веке, но развиваться начинают в XIV веке под натиском правителей. Университеты стали играть существенную роль в формировании служителей государства: и светских, и религиозных. <…> Начался процесс обучения, значительно ускорившийся с основанием городских школ и изобретением типографий в XV—XVI веках» (Бурдьё П. От «королевского дома» к государственному интересу: модель происхождения бюрократического поля //S/A’2001. Социоанализ Пьера Бурдьё. Альманах Российско фра н цузского центра социологии и философии Института социологии РАН. М.; СПб, 2001. С. 166.) . Образовательные институты, и прежде всего школа, играют в бюрократическом государстве роль социального лифта, обеспечивающего перемещение с низких социальных позиций на более престижные.Нормы, правила, ценности и хронотоп школы обладают мощным суггестивным потенциалом. В частности, школа занимается производством времени: делит его на сегменты, организует в циклы, назначает начала и концы целых периодов жизни. В России, где официально начало нового года отмечается по григорианскому календарю 1 января, начало церковного индикта приходится на 1 сентября (по юлианскому календарю, так называемому старому стилю). На этот день — в соответствии с византийской традицией — приходилось начало года в средневековой Руси. Летосчисление от сотворения мира, как и срок начала года, были отменены Петром I в 1699 году: с 1700 года Россия ведет счет времени от Рождества Христова и» начинает год с 1 января. «Средневековое» новолетие сохранилось в православном церковном календаре, оно же принято и для школьного учебного года (правда, по новому стилю — в григорианском календаре). Заканчивается учебный год в промежутке между 25 и 30 мая. Таким образом, современная Церковь, а также школа, театры, телевидение ориентируются на средневековое/аграрное сегментирование года, где конец сельскохозяйственных работ отмечал начало нового цикла.

Становление школьного хронотопа шло постепенно в течение нескольких столетий. Не существовало общепринятой даты старта школьного обучения. Только в XIX веке отдельными указами начало учебы приурочивалось к 1 сентября в церковно-приходских и земских школах. В 1870-е годы временные пределы Школьного года постепенно становились едиными: стали выпускаться стандартные печатные календари для школьных учителей. Однако в сельских школах этот порядок практически не соблюдался: дети крестьянского сословия начинали учиться в зависимости от возраста, климата местности и погодных условий конкретного года. Чем старше были дети, тем большего участия в промыслах и сельхозработах ждали от них родители ( С соотношении крестьянского календаря и школьного хронотопа в реальной практике начала учебы в карельских школах конца XIX века см.: Ильюха 0. Карельский Филипок: региональные особенности социокультурного облика сельского школьника конца XIX-начала XX в. // Антропологический форум. 2010. № 13. С. 256.)  . Даже в эпоху формирования советской школы деревенские дети могли задержаться с началом учебы по причине помощи отцу на единоличной полосе или из-за отсутствия достойных штанов. Было уже 3 сентября 1933 года. С единоличной малой полосы под Косовалом весь урожай ячменя отец сложил, и я укладывал снопы умостились на один воз с креслем, отец и говорит, сейгод, Васька за рожью верно на свои полосы не бывать сколько с приусадебного участка не ахти там намолотится, сусека в клетке незавалишь, навстречу, за малиной в нивы после школы попались мои будущие первоклассники нам с отцом.

Дядя Степа, а что Васька в школу сейгодня не пойдет?

— Нет пойду, — ответил я, — только мне Настя Марковская еще недошила штанов из маминой черной юбки, а в этих однозубных в заплатах в каштановой краске не пойду.

4 сентября 1933 года, в штанах из маминой юбки, в холщевое рубашке кубовой окраски с букварем, на против почти через дорогу от своей избы шагнул за порог в первый класс (Доминичев В.С. Воспоминания. Вашкинский р-н Вологодской обл . // Музей биографий. Русская провинция. XX век. CD / Год ред. С. Б. Адоньевой,  И.С. Веселовой, М.В Пономаревой. СПб, 2002. Орфография рукописи.) .

Городские гимназии и реальные училища были вольны назначать собственные даты начала учебы (от начала августа до конца сентября). Для городских родителей, не работающих на земле и не ожидающих от детей обязательной помощи в сезонных работах, время начало учебы не было обусловлено аграрными и промысловыми циклами. Советский социальный проект всеобщей грамотности был обращен к широким массам населения, и в первую очередь «угнетенным» при прежнем порядке сословиям. Школы (от греч. σχολή— досуг, в дореволюционной России они были воскресными, приходскими, земскими, в основном для представителей крестьянства, рабочих), а не гимназия (от греч. yνμvaζω, gymпasioп — помещение для гимнастических упражнений, специальное место для физического, а потом и общего образования) стали основной моделью образовательного института. В наследство от образовательных институтов для низших сословий советской трудовой школе досталось аграрное летосчисление. Осуществление масштабного проекта ликвидации безграмотности и обеспечения обязательного начального образования для взрослых и всех детей школьного возраста (в 1930 году в СССР был введен принцип всеобщего обязательного бесплатного образования) стало возможным при строгом государственном контроле и стандартизации обучения. Такого рода контроль сказался на унификации даты начала учебного года. Школьники в советских школах, особенно в городах, к концу тридцатых годов начинали учебу в один день — 1 сентября.

Первого сентября 1940 года я пошла в первый класс Первой образцовой школы Петроградского района, которую вскоре переименовали в 67-ю (Вербловская И. Мой прекрасный страшный век. СПб, 2011. С. 24.) . При сравнении номенклатур детских советских праздников 1920-х (эпохи, названной В. Паперным КУЛЬТУРА1) и 1930-х (КУЛЬТУРА2) А.Б. Асташов заметил, что начало и конец учебного года стали отмечаться именно в нормирующей и жесткой КУЛЫУРЕ2. Календарный цикл до того исключительно революционных праздников (1 Мая, 8 Марта, Дня Октябрьской революции, Дня Парижской коммуны и др.) пополнился «развлекательными и познавательными» датами: Новый год, начало и конец учебного года, литературные и этнографические вечера, научно-технические и физкультурные праздники ( Асташов А.Б. Революция в детских праздниках 20-30-х гг. XX в. // Ребенок в истории и культуре Труды семинара «Культура детства: нормы, ценности, практики». М., 2010. Вып. 4. С. 219, С. 249.)  . «Затвердевание» сталинской ритуалистики тридцатых сказалось на увеличении количества знаменательных дат и фиксированности их в календаре.

В «Историко-революционном календаре на 1940 год» 1 сентября отмечено как Международный юношеский день — «день боевого смотра революционных сил молодых пролетариев и трудящихся всего мира, день совместного выступления молодежи всех стран против империалистической войны, за СССР»  (Историко-революционный календарь на 1940 г./Ред. П. Борисенко. И. Кудрявцев. R. Рубцов. М„ 1940. С. 497.). Наделив день международным политическим пафосом, авторы календаря тем не менее открывают образовательно-государственную суть праздника: «Счастливая молодежь Советского Союза празднует Международный юношеский день под знаменем Сталинской конституции, гарантирующей всем трудящимся нашей страны праве на труд, на отдых, на образование, дающей нашей молодежи невиданные в истории политические права. Двери культуры и науки широко раскрыты перед молодежью Страны социализма. Свыше 33 млн человек обучаются в СССР в начальной и средней школе и более 600 тыс. — в высшей школе»  (Там же. С. 500.). Что касается окончания школьного года, то оно до сих пор остается менее регламентированным, чем начало. Сейчас младшие школьники заканчивают учиться после 25 мая, школьники «среднего и старшего звена» учатся до конца мая, а потом или сдают экзамены, или проходят в школе «практику», чаще всего заключающуюся в уборке/мытье школы.

Летнее время выпадает из школьного летосчисления, все его пользователи проваливаются в счастливое состояние «день был без числа… времени тоже не было». Например, всем взрослым людям нашей страны требуется творческое усилие, чтобы как-то «провести лето». Все остальные времена года (осень, зима, весна) пройдут сами, а вот с летом нужно что-то делать: «Вот лето приблизилось вплотную. И тут уже надо что-то решать. Потому что отдых — дело серьезное. Лето надо как-то провести. Его нужно ПРОВЕСТИ. Нельзя же остаться просто так в городе, даже если хочется остаться. Но летом — нельзя. Потому что потом будет мучительно стыдно и больно…» (Гришковец Е. Лето // Евгений Гришковец и Бигуди. Сейчас (проект «После работы»), CD. 2004.)Для ответственной организации собственной жизни мне остается только лето, и за него я отвечаю по форме традиционнейшего из школьных сочинений «КАК Я ПРОВЕЛ ЛЕТО». Несколько советских и постсоветских поколений живут с календарем, в котором даты начала и конца школьного цикла отмечены «праздниками» — 1 сентября (День знаний) и «Последнего звонка» (который продолжается выпускным балом и общегородским праздником выпускников Санкт-Петербурга «Алые паруса»). Наши современники в Западной Европе, например, не знают праздников начала и конца учебного года. В США и Европе распространена традиция выпускного бала по окончании школы, но на общегосударственный уровень это мероприятие не претендует. Образовательные циклы советской и российской образовательной системы, кажется, намертво привязаны к этим точкам. Ежегодный школьный сезон стартует и заканчивается ими. Начало и окончание работы детских садов, внешкольных образовательных и культурных центров, университетов и институтов приурочены к этим датам так, что образовательные ступени стыкуются друг с другом без швов. Большой школьный цикл от начала учебы до выпуска встроен в эти даты, внутри него образуются малые циклы — выпускной из младшей школы, начало и окончание средней.

В среднем каждый гражданин Российской Федерации в силу своего права и обязанности бесплатно обучаться  (Право на бесплатное образование сформулировано в Конституции Российской Федерации следующим образом: «Глава 2. Права и свободы человека и гражданина Статья 43.

1. Каждый имеет право на образование.
2. Гарантируются общедоступность и бесплатность до школьного, основного общего и среднего профессионального образования в государственных или муниципальных образовательных учреждениях и на предприятиях.
3. Каждый вправе на конкурсной основе бесплатно получить высшее образование в государственном или муниципальном образовательном учреждении и на предприятии.
4. Основное общее образование обязательно. Родители или лица, их заменяющие, обеспечивают получение детьми основного общего образования.
5. Российская Федерация устанавливает федеральные государственные образовательные стандарты, поддерживает различные формы образования и самообразования». (Сайт «Конституция Российской Федерации» URL: http://www.constitution.ru/10003000/ 10003000 4.htm)) проводит в формате школьного календаря около 15— 20 лет детства — отрочества — юности. Этот формат имеет столь сильное суггестивное значение, что отменить заданную им циклизацию жизни во взрослом возрасте уже невозможно. Организация недели у взрослых россиян визуально подчинена схеме школьного дневника, где воскресенье невидимо так же, как лето в годовом масштабе.

Череда начал и окончаний в своей повторяемости имеет ритуальный смысл создания общего для участников ритуала времени и социального пространства. Этим ритуалам свойственна парность, что принципиально отличает их от переходных обрядов доиндустриальных обществ, описанных Арнольдом ван Геннепом  (Геннеп А. ван Обряды перехода Систематическое изучение обрядов / Пер. с фр. М„ 1999.). Как известно, обряды перехода не имеют обратной силы. Их структура состоит в том, чтобы в ходе первой фазы — обрядов отделения — лишить пациенса предыдущего статуса, «умертвить» его в прежнем состоянии. Так невеста в русском свадебном обряде лишается имени и становится «невесть кем», навсегда распрощавшись в причитаниях с девичьим статусом и образом жизни, а также со своей родной семьей. Так постригаемый в монашество отвергает старое имя и сословие. После лиминальной, пограничной, стадии традиционный переходный ритуал создает нового человека, давая ему новое имя, новые права, способности и обязанности. Произошедшие в ходе обряда изменения необратимы. Парность современных обрядов начала и конца школьного года и протяженность оформляемого периода обнаруживают иную структуру этих ритуалов. Их скорее можно назвать «обрядами входа — выхода».

Как же объяснить это почти незаметное на первый взгляд отличие? Чтобы понять смысл школьных ритуалов, попробуем разобраться в том, какие нормы и ценности утверждают современные праздники «День знаний» и «Последний звонок». Сайт «1 сентября», посвященный подготовке детей к школе, открывается пророческой статьей некоего Ивана Поддубного «Начало школьного пути», адресованной родителям: «Сам факт появления школы удовлетворяет социальные потребности. Обучаются определенные группы для выполнения особых ролей в обществе. Такие, например, как военные, монахи и так далее. Школа как бы отрывает детей от норм их семьи и их родителей с тем, чтобы дети передавали другие нормы» (Поддубный И. Начало школьного пути. // Сайт «1 сентября». URL: http://lsentyabryB.ru/start/ Preparation/2011/03/18/Prepa ration_17154.html) .

Автор статьи уверен, что путешествовать по школьному пути будут не только дети, но и родители. Причем вступление на этот путь приводит к отрыву детей от семьи. То есть дети и родители пойдут по общему пути, но оторвавшись друг от друга? Что за сила будет двигать ими и одновременно отрывать друг от друга? Чтобы найти ответы на эти вопросы, я думаю, стоит обратиться к детскому и родительскому эмоциональному и социальному опыту современных россиян, а также проанализировать символические жесты, слова и объекты, производимые в ходе интересующих нас ритуалов. Материалом для этого исследования послужили видеозаписи праздника 1 сентября и «Последнего звонка», а также сценарии этих праздников, выложенные в свободном доступе в Интернете, собственные наблюдения и серия интервью.