Загрузка...За годы Советской власти проделана колоссальная работа по подбору, расстановке и воспитанию кадров, выросли новые поколения руководителей всех уровней управления. Но серьезной преградой на пути решения многих задач стал бюрократизм. Как социальная болезнь бюрократизм распространяется не сам по себе. Есть разносчики этой болезни, которые заражают окружающих, обращают их в свою доморощенную веру. Очищение аппарата управления не только от закоренелых, но и от начинающих бюрократов, оказавшихся неспособными противостоять давлению, и ограждение кадров от лиц, не обладающих стойким иммунитетом, — вот главные направления оздоровления стиля работы на всех уровнях управления социалистическим обществом. По каким образом определить, склонен данный человек к бюрократизму или надежно защищен от него? Обратимся к примеру.
Заместитель министра торговли одной из союзных республик увлеченно говорил о том, как ведомству в течение трех последних пятилеток удавалось неизменно выполнять планы товарооборота. Но когда ему задали, казалось бы, простейший вопрос, он удивился, стушевался и не нашел что ответить. «Как же так, — спросили его, — планы перевыполняются, а трудящиеся засыпали центральные органы жалобами на отсутствие в продаже товаров?»
Удивился руководитель по той причине, что в его представлении главное для министерства торговли — выполнение плана по товарообороту, а не удовлетворение потребностей населения товарами народного потребления. Об этом бюрократ не заботится. Люди вообще во мнении бюрократа выступают в качестве помехи, не дающей жить так, как ему хочется.
Бюрократами, разумеется, не рождаются, но ими становятся чаще всего люди с определенными наклонностями. Если человек обнаруживает черствость во взаимоотношениях с людьми, не способен сострадать, сопереживать, если для него чужая боль — не боль, чужая радость — не радость, тогда его нельзя близко допускать к руководящей должности. Ибо именно из таких кандидатов естественным путем пополняется неистребимое племя бюрократов.
На лекциях я иногда умышленно допускаю ошибку. Например, говорю: «Мне с детства очень нравится рассказ А. П. Чехова «Челкаш». Я знаю почти все, что написал Антон Павлович, но с этой вещью ничто несравнимо». И далее делаю вид, будто собираюсь объяснить, почему этот рассказ мне нравится. Но в объяснения пускаться не дают: в любой аудитории находится несколько слушателей, которые радостно (подчеркиваю, радостно) выкрикивают с мест: «Не Чехов, а Горький!» Большинство молчит по той причине, как выясняется впоследствии, что переживают за профессора, сочувствуют ему, испытывают неловкость за него. Есть такие, которые импульсивно, не успев даже подумать, исправляют ошибку вслух, как бы про себя, шепотом. Но некоторые выкрикивают громко, испытывая при этом какое-то болезненное удовлетворение от того, что уличили профессора в элементарной неграмотности. Именно это выдает истинные мотивы выкриков. Такие люди искренне и глубоко радуются только тогда, когда своими действиями доставляют ближнему хотя бы крохотную неприятность. И чем больше эти неприятности, чем смешнее кажется ситуация, тем больше удовольствия они получают.
Такого рода факты позволяют утверждать, что склонность к бюрократизму зачастую формируется на основе не всегда осознаваемых самой личностью и неявно выраженных садистских установок, Словом, бюрократ почти всегда садист, как бы он ни маскировал свою подлинную сущность, но уличить его в этом весьма трудно.
Бюрократу органически чужда деловитость. По своей инициативе он не ударит пальцем о палец, чтобы взять на себя ответственность за решение какой бы то ни было проблемы, а вот чтобы уйти от ответственности, бюрократ придумает множество приемов.
Один из них — печально знаменитое «не положено». Например, купить трактор для своего сельскохозяйственного цеха машиностроительному заводу разрешается, а расходовать деньги на строительство обыкновенного навеса для его хранения — «не положено». Почему не положено? Как быть, если новый трактор ржавеет под дождем, если ремонтировать его под открытым небом, особенно зимой, очень трудно? Здесь тоже есть трафаретные ответы: «Это нас не касается», «Это ваши заботы». Бюрократ никогда не захочет нарушить собственный безмятежный покой и принять хотя бы какое-то решение, если есть малейшая возможность остаться в стороне. Такая позиция безошибочно свидетельствует о политической незрелости работника.
Волокита — еще один прием, к которому прибегают бюрократы. То, что можно решить не откладывая, они превращают для обратившегося к ним человека в хождение по мукам. Приходите завтра, принесите еще одну справку, согласуйте там-то и с тем-то, давайте подождем того-то, надо обсудить с тем-то и т. д. — неисчерпаемый запас вполне приличных внешне аргументов, которыми владеют бюрократы, чтобы гонять посетителя по инстанциям, посмеиваясь над ним.
Иногда вроде бы не злые люди, усвоив тонкости аппаратной работы, обложившись инструкциями, превращают человека в жалкого просителя. А некоторые еще хвастаются тем, как здорово удалось покуражиться над иным строптивым посетителем, которому вздумалось «качать права» вместо того, чтобы положиться на милость чиновника и заискивать перед ним. Если бюрократ все же вынужден будет принять решение, он непременно представит это как величайшее одолжение и снисхождение, оказываемое человеку им лично. Не государство выделяет, скажем, фонды для завода, а любезный чиновник имярек.
В. И. Ленин требовал организовать борьбу с волокитой «по всем правилам военного искусства» (Поли. собр. соч. Т. 54. С. 120). Он рассматривал способность руководителя покончить с ней в своем аппарате, как важный признак политической зрелости, призывал научиться травить волокиту, безжалостно шельмовать в прессе виновных и строго их наказывать.
Верный признак бюрократического стиля — умножение бумаг. Бумага выполняет для бюрократа множество функций. Она защищает его от возможных отрицательных последствий тех или иных событий; оберегает его комфортное спокойствие от необходимости заниматься делом, думать, решать; создает видимость ответа на всякого рода запросы, хотя что ни бумага, составленная бюрократом, то чистейшей воды отписка, не содержащая полезной информации. Если, например, случится пожар в конторе и все люди побегут его тушить, бюрократ бросится искать бумаги, с помощью которых он может доказать, что к пожару он пи с какой стороны не причастен. Такие бумаги он заготавливает впрок на любой случай.
Трудно перечислить все признаки, по которым можно распознать бюрократа. Но стоит остановиться еще на одном. Бюрократ редко действует в одиночку, иначе он не прижился бы ни в одном коллективе. В аппарате ведомства зачастую бюрократы образуют невидимый постороннему глазу и даже руководителю коллектива свой собственный механизм управления, тщательно ими охраняемый. Поэтому больше всего бюрократы боятся гласности. Как угрозу своему существованию они воспринимают контроль снизу, на деле не приемлют самоуправление. Бюрократические извращения проявляются сильнее всего там, где отсутствуют деловитость, контроль снизу, где снижен спрос за порученное дело.
Таковы основные опознавательные признаки работника, склонного к бюрократизму. Если попытаться кратко определить суть личности бюрократа, то нужно подчеркнуть его казенно-равнодушное отношение к людям, недоверие к ним, которое, естественно, оборачивается недоверием людей к самому бюрократу. А отсутствие взаимного доверия во взаимоотношениях между представителем государственной власти и трудящимися подрывает авторитет Советской власти, ослабляет ее влияние на умы и чувства людей. Именно с этих позиций нужно оценивать бюрократические замашки того или иного работника аппарата управления.