Загрузка...А вот что рассказывают о сексуальном воспитании сами женщины.
«О сексе никаких разговоров не было, то, что мы знали, мы знали из книг или от ровесников. В шестнадцать лет моя сестра забеременела. С этого времени родители очень строго меня контролировали, особенно отец. Всякий раз, когда я говорила, что хочу им что-то сказать, они осведомлялись: «Что, влетела?» Когда я спрашивала, можно ли пойти на свидание, отец обязательно говорил какую-нибудь гадость. Поверьте, я была им благодарна, что они меня отпускали. Свиданий у меня было много, я их обожала. Но к парням относилась ужасно, так как была убеждена, что я им нужна только чтобы переспать со мной».
«Моя мать боится секса, я всегда это знала, но была в шоке и очень огорчена, когда поняла, что и отец стыдится собственных желаний и не хочет, чтобы я, став женщиной, жила половой жизнью. Однажды, в минуту особой искренности, в разговоре с ним я спросила, что он подумает, если девушка, прощаясь вечером, откажется его поцеловать; подумает ли он, что ей этого не захотелось. Он ответил: «Нет, я подумаю, что это порядочная девушка». Не могу описать мучения, который я пережила из-за этого его ответа. И по сей день я боюсь, что если позволю мужчине заниматься со мною любовью, он может презирать меня за это. Я много лет избегала мужчин, но сейчас хочу рискнуть и считаю, что если мужчина перестанет меня уважать за то, что я люблю секс и отдаюсь ему, такой мужчина мне не нужен».
«Мне кажется, одно происшествие очень сильно на меня повлияло — это когда родители открыли, что я сплю с любовником. Я приехала домой на каникулы, и мать прочитала мой дневник. Не знаю, было ли у нас хоть два дня без резких стычек, без борьбы и боли, без обидных «девка» и «потаскуха». Прошло пять лет. Мы больше не воюем, но близости между нами нет. И с тех пор я гораздо больше напугана и гораздо менее свободна во всех своих проявлениях».
«Мне было очень трудно узнать хоть что-нибудь. Когда я начала задавать вопросы типа: «Как это получается, что дети бывают похожими и на мать, и на отца?», мне в ответ говорили: «Узнаешь об этом позже, когда вырастешь». Потом, когда я уже выросла, ответ изменился: «Мы подарим тебе книгу», но книга» так и не появилась. В двенадцать лет у меня началась первая менструация, и я ужасно испугалась: это какая-то страшная болезнь, я была испугана, я дала себе клятву, что никогда больше не буду заниматься онанизмом. Я все время подмывалась и меняла белье, но кровотечение не прекращалось. Вечером я сказала родителям, что у меня идет кровь «там, внизу». Мать дала мне несколько гигиенических подкладок, а отец объяснил «все это». Не могу вспомнить, что он мне говорил. Помню только, что сказал он немного, но пытался создать впечатление, что теперь «я уже все знаю». С его стороны это был настоящий подвиг.
Когда мне было лет шестнадцать, у меня начался роман с одним мальчиком. Я пошла в публичную библиотеку и просмотрела там несколько учебников по супружеской жизни. Помню, я пережила шок. Года через три (наверно, мне тогда исполнилось девятнадцать) мать подарила мне большую книгу по медицине. В ней, естественно, была глава о женских и мужских половых органах, половом сношении, родах, контрацепции и так далее. И меня осенило, что это именно та книга, которую мне когда-то обещали».
Все эти ответы, кажется, хорошо объясняют, почему многие женщины не хотят признаваться, что секс их интересует. Поверив, что секс — это что-то нехорошее и опасное, чего порядочная девушка должна до дня свадьбы избегать, и что мужчины охотно пользуются согласием девушки на физическую близость, но осуждают ее, женщина Долго еще не в состоянии преодолеть в себе страх и неуверенность в этих вопросах.
Потом, по мере приобретения опыта, в том числе и положительного, секс начинает ее интересовать и все больше привлекать, но признаться в этом: она не решается, опасаясь осуждения, как в детстве и ранней юности. А неуверенность в реакции партнера на ее более свободное поведение в сексуальном контакте отрицательно сказывается на выражении ее чувств и желаний, заставляет сдерживать инициативу, вынуждая, вопреки тому, чего ей хочется, создавать видимость, что ее «нужно уговаривать».
Сходные проблемы довольно часто выявляются в процессе терапии супружеских пар. Многие женщины признаются, что думают о сексе больше, чем им хотелось бы признаться в этом мужу, что часто они «хотят», но ждут, чтобы он проявил инициативу. Проблема — кто должен быть инициатором — часто появляется в форме взаимных претензий: обе стороны утверждают, что ждут, чтобы инициатива исходила от партнера, рассматривая ее как возможность проверить его чувства и убедиться в их глубине.
«Я знаю, что мужу нравится, когда я начинаю, — говорят многие женщины. — И собственно говоря, трудно сказать, почему я так редко это делаю». Есть пары, в которых именно женщина является активной стороной, и хотя женщины уверены, что мужья охотно им отвечают, они все-таки предпочли бы, чтобы активной стороной был мужчина. В союзе двух любящих сердец не должно быть места притворству, ложной стыдливости и фальши как в этом, так и во всем остальном. Любить и желать любимого — это прекрасно, и абсолютно неважно, кто подал знак, какой жест привел к близости, чей импульс послужил сигналом к единению. Действительно важно одно: чтобы близость была полной, глубокой и прекрасной.
Мне кажется также, что неуверенность в проявлении инициативы для многих пар объясняется тем, что физическая близость остается для них единственным реальным доказательством их чувств друг к другу, и именно поэтому супруги так старательно соблюдают традиционное распределение ролей. Но если человек не уверен в чувствах партнера, если ему трудно высказать свои опасения, желания, мечты, а иногда и претензии, может исчезнуть также и желание сделать первый шаг. И тогда женщина прячется за традиционную роль «пассивной», «ждущей», той, которую нужно «завоевать».
Но с помощью такой проверки далеко не всегда можно выяснить истину. Довольно часто мужчина, хотя его чувство уже угасло, продолжает проявлять инициативу в сексе просто потому, что он привык к регулярной половой жизни или считает, что это вполне хороший способ провести время. В близости такого рода нет тепла, радости, страсти, и в конечном счете каждый из партнеров испытывает чувство разочарования, грусти, а то и отвращения.
Бывает и наоборот: мужчина может по каким-то причинам воздерживаться от инициативы, но он любит жену и ждет знака с ее стороны.
Бывает, что люди, запутавшись в сложностях своих отношений утратив способность объясниться, пытаются восстановить былую близость и открытость в половом акте. Однако следует иметь в виду, что такие надежды могут оправдаться лишь в том случае, если супруги действительно очень близки, если в их общей Супружеской биографии произошел срыв и они одинаково переживают из-за этого. В конфликтах такого рода часто появляются скованность и отчужденность даже в самых обыденных делах (когда трудно бывает попросить что-то купить в магазине или высказать мнение о телепередаче), и ее не устранить автоматически, через одну физическую близость. Все может получиться наоборот. Даже если сближение произойдет, в нем будут присутствовать все те же чувства: скованность, недоверие, страх.