Загрузка...Эстетические чувства имеют еще одну особенность. Как бы ни были глубоки негодование, отвращение, презрение, вызванные мастерством актера (да и любого другого художника), протекают они на фоне возбуждения «центров приятного», причем возбуждение этих центров преобладает. Поэтому любое эстетическое чувство, даже скорбь и сострадание, субъективно воспринимается как эстетическое наслаждение. Это положительное чувство связано с художественным утверждением тех идеалов, которые разделяет зритель или слушатель. Вот почему сценическая трагедия может быть оптимистической.
На полотне К- Петрова-Водкина «После боя» — два друга в глубокой задумчивости и горе. Еще недавно с ними был третий; он пал в бою и сейчас присутствует незримо. Картина полна искренней печали. Вместе с грустью зритель испытывает и просветление. В реальной жизни такая ситуация не может вызвать приятных чувств. Но искусство преображает действительность, и этот исполненный мужества реквием позволяет пережить душевный подъем.
Еще Аристотель обратил внимание на подобное действие трагедии (сценической, разумеется) и назвал его катарсисом, или очищением. И. Э. Бабель в рассказе «Ди Грассо» впечатляюще показал, в какой неожиданной форме может проявиться катарсис.
Слово «катарсис» лишь обозначает явление, но не объясняет его. Психическое состояние человека в каждый момент включает несколько чувств разных «этажей». Перед посещением концертного зала, картинной галереи или театра необходимо на время отрешиться от привычных забот, «переключиться», то есть освободиться от «бытового» чувственного фона. Такая психологическая перестройка облегчается «ритуальными» действиями (переодевание, тщательный туалет и др.).
Если произведение искусства исполнено с мастерством и вдохновением, то эстетические переживания слушателя (зрителя) достигают такой силы, что по закону отрицательной индукции блокируют, затормаживают чувства более низких уровней, или «этажей». Это и есть механизм катарсиса; но, разумеется, такое состояние непродолжительно.
Роль предварительного эмоционального переключения и «настройки» стала особенно наглядна в век телевидения. В повседневной домашней обстановке не так просто избавиться от повседневного чувственного фона. И потому средства выразительности, приемы актерской игры в театре и па телевидении не одинаковы. То, что уместно на театральных подмостках, у телезрителя может вызвать ироническую улыбку.