Загрузка...К какому возрасту человек созревает настолько, чтобы испытать муки и радость первой любви? Обычно первой называют юношескую любовь, но это не совсем точно.
Размежевание мальчиков и девочек в играх завершается обыкновенно к восьми-девяти годам. Но даже играя врозь, они тянутся друг к другу; эта тяга выражается на первый взгляд странно: высокомерным безразличием и пренебрежением. Дети хвастаются друг перед другом, подсматривают, насмешничают. Скрытый, но сильный интерес проявляется в таком громогласно-показном презрении.
Все это говорит о ясном ощущении своих «половых ролей», и не случайно именно в эту пору может возникнуть первая сердечная склонность. Это отнюдь не дружеское расположение, а любовное чувство. В художественной литературе его изображали не раз.
Напомним «Детство Никиты» А. Толстого. У девятилетнего мальчика пробудилась любовь к синеглазой сверстнице Лиле. Сам Никита не называет свое чувство любовью, но когда другая девочка, Аня, оказывает ему непонятное и, как ему кажется, назойливое внимание, он вдруг догадывается: «У нее то же самое, что у него с Лилей».
В 11 —12 лет девочки и мальчики не очень хорошо ладят между собой, но их «взаимное притяжение» усиливается. Это уже «вторая любовь»; нередко мальчики выражают ее тем, что дергают девочек за косы, толкают, могут и поколотить. Самым красивым девочкам достается больше всего. (Такая незрелая форма выражения сердечной склонности присуща не только двенадцатилетним. В старинной украинской комедии деревенскую девушку спросили, любят ли ее хлопцы. «Еще как любит! — отвечала она.— От тумаков белого света не нижу!»)
Педагоги стыдливо именуют дружбой влюбленность двеннадцатилетних; писатели проявляют больше искренности и прямоты. Р. Фраерман так и назвал свою книгу — «Дикая собака динго, или Повесть о первой любви».
Когда у подростков пробуждается половое влечение, оно выражается в эротических сновидениях с извержением семенной жидкости в постель (так называемые поллюции). В этом возрасте бывает и влюбленность. Характерно, что предмет влюбленности не является подростку в его сновидениях в качестве предмета полового желания. Отмечается раздвоение: влюбленность, как правило, «бестелесная», в девочку-ровесницу и половое влечение к женщинам более старшего возраста.
По мере созревания личности у юноши эти два компонента сливаются воедино, и у зрелого человека духовное и телесное в любви неотделимо. Этот сплав духовной и физической близости показал Андрей Платонов в рассказе «Фро».
Однако у многих людей, особенно у невротических субъектов, расщепление духовного и полового влечений остается надолго. Это свидетельство того, что человек еще не достиг личностной зрелости и не готов к вступлению в брак. В этом одна из причин непрочности многих ранних браков.
Итак, первая влюбленность бывает в восемь-девять лет; каков же предельный возраст любви, и можно ли вообще установить пределы? Мнения об этом на протяжении веков менялись.
Маргарита Наваррская в «Гептамероне» писала, что в 30 лет женщину приличествует называть не прекрасной, а доброй; ей пора забыть о любви и пристало думать лишь о долге хозяйки и матери. М. Монтень, один из умнейших людей XVI века, сочувственно процитировав эти слова, отметил, что Маргарита Наваррская проявила вполне понятное пристрастие: ей хотелось продлить быстротечные годы любовных волнений. На самом же деле, считал Монтень, превращение «прекрасной» женщины в «добрую» происходит несколькими годами раньше.
У А. С. Пушкина в «Каменном госте» Дон Карлос говорит восемнадцатилетней Лауре, что «еще лет пять иль шесть» будут поклонники толпиться вокруг нее и «убивать друг друга на перекрестках ночью». Онегин отзывается о Лариной как о «доброй старушке», хотя нетрудно подсчитать, что ей нет еще и сорока.
В первой половине XIX века Бальзак «открыл», что и после тридцати, и после сорока лет женщина не только думает о любви, но и любит (если она не задавлена тяжким трудом и нуждой). Более того, он показал, что любовные переживания тридцати — сорокалетней женщины глубже и богаче «любовной горячки» юности.
Видимо, вообще нет возрастных границ для любви. Гёте на семьдесят пятом году влюбился и сделал предложение девятнадцатилетней Ульрике фон Левецов. Старому Джолиону Форсайту (из романа Голсуорси) было за восемьдесят, когда он полюбил красавицу Ирен. Он не рассчитывал на взаимность, ему достаточно было ее присутствия, чтобы испытывать радость.
Женщины, сохранившие на старости лет «жар сердца» и любовные интересы, не вызывают сочувствия; о них пишут меньше и в другом тоне. Но те из них, кто обладал достаточной властью и богатством, чтобы пренебречь пересудами и общественными условностями, доказали, что и у женщин нет возрастных границ для любви. Обычно же общепринятые нормы поведения настолько сильны, что пожилая женщина стыдится выказывать свои сердечные склонности и говорить о них вслух. Все же они «прорываются» и находят выражение в «приличной», завуалированной форме. Стареющая матрона выдает себя, когда говорит о привлекательном мужчине: «Была бы у меня дочь, я бы желала для нее такого мужа». Эта фраза служит подменой более откровенной: «Я желаю его для себя». Конечно же, влюбленность в шестьдесят лет не столь обычна, как в двадцать.