Загрузка...Дочь знаменитого физика А. Майкельсона сообщила в жизнеописании своего отца, что в 47 лет он расстался с первой супругой и вскоре познакомился с девушкой, ставшей его второй женой: «По иронии судьбы она привлекла его теми же качествами, которыми пленила его первая супруга, когда он впервые встретился с ней».
Суждение это несколько наивно. На деле в «иронии судьбы» проявилась естественная закономерность.
Видимо, для каждого человека существует особенно привлекательный «физический тип» (рост, тип лица, телосложения, голос, походка и т. д.), и предметы его увлечений обычно принадлежат к этому типу. Существует мнение, что этот наиболее Желанный облик — сохранившийся в глубинах памяти образ самой первой возлюбленной. Но есть и другой взгляд, согласно которому такое «антропологическое предпочтение» — врожденное. Как бы то ни было, сам факт такого предпочтения бесспорен.
И кстати, он не говорит в пользу того, что любовь такое уж таинственное и роковое чувство, не подчиняющееся никаким правилам и закономерностям. Со временем психофизиологические закономерности будут исследованы, хотя у иных людей это вызывает резкий протест и возмущение. Они утверждают, что научный анализ лишит это чувство всей его притягательной силы.
Мнения такого рода не новы. Английский поэт Ките негодовал против Ньютона за то, что Ньютон объяснил природу радуги и тем самым лишил ее божественного очарования. В действительности, как известно, ничего подобного не случилось: знание не убивает красоту.
В классической литературе встречаются утверждения, что способность любить — редкий талант. Ведь в жизни далеко не каждому дано Испытать глубокое, всепоглощающее чувство любви. Думается, однако, причина все же не во врожденном «таланте любви», а, скорее, в особенностях воспитания.
«Ты меня любишь, потому что любишь или потому, что я тебя люблю?» — этот вполне резонный вопрос задала своему возлюбленному одна литературная героиня. Любовь может вспыхнуть «сама собою», внезапно и самопроизвольно; бывает даже любовь с первого взгляда, возможность которой отрицают люди, не испытавшие ее. Но нередко любовь зарождается как ответное чувство, которого домогаются, стараются завоевать, иногда разжигают с большим искусством, с тонким расчетом обольщения («наука страсти нежной»).
«Истинным гением» в этой науке, как мы знаем, был Евгений Онегин. Еще больший искусник на этом поприще—Дон Жуан; для него покорение женских сердец — главная жизненная цель и единственное занятие. Для завоеваний подобного рода нужны, кроме обаяния молодости и красоты, смелость, настойчивость, порой беззастенчивость и наглость, а также способность самому увлекаться и затрачивать на любовные предприятия все свои душевные силы: красноречие, находчивость, гибкость ума, улавливающего тончайшие смены настроений, дабы не упустить «благоприятный момент».
Увлечения таких людей не глубоки. Им в большинство случаев неведома подлинная любовная страсть; они охвачены другой страстью — одерживать победы. Некоторых из них привлекает трудность предприятия (как солдата в рассказе М. Горького «Двадцать шесть и одна» — он на пари соблазнил горничную).
Человек, занятый подобной «охотой», коллекционирующий любовные приключения, может стать виртуозом любовной интриги. У него должно быть и актерское дарование, чтобы правдоподобно изображать холодное равнодушие или, по обстановке, смертельные муки любви. Наигранный пафос его речей заставляет и его самого верить в них — в ту минуту когда он их произносит.
Женщины, зная о ветрености и коварстве волокит, все же нередко поддаются волшебной магии этих речей. Они верят — хочется верить! — что обольститель влюбился в первый раз, то есть лишь на сей раз по-настоящему (в нее!).
Любовь порождает другие переживания, которые, в свою очередь, воздействуют на нее. Гордость любимым упрочивает любовь; если же приходится стыдиться и краснеть за любимого человека, это может разрушить и убить чувство.
Иногда пытаются удержать угасающую привязанность, умышленно подавая повод к ревности. Мучительное сомнение в любви и верности, усиленное оскорбленным самолюбием, иногда подогревает остывающую любовь, но не надолго, да и не у всех. Угасшая любовь, как правило, не возвращается, не вспыхивает заново. Если ее не удалось удержать, то повторно завоевать редко бывает возможно.
Но недаром любовь называют самым капризным чувством. Абсолютных правил нет; связь любви с другими проявлениями душевной жизни сложна и трудноуловима. Поэтому попытки вмешательства в чужие любовные дела чаще всего бессмысленны и бесполезны. Вполне современно звучит двухтысячелетней давности рассказ Плутарха по поводу развода римского консула Павла Эмилия: «Некий римлянин, разводясь с женой и слыша порицания друзей, которые твердили ему: «Разве она не целомудренна? Или нехороша собой? Или бесплодна?» — выставил вперед ногу, обутую в башмак, и сказал: «Раз-не он нехорош? Или стоптан? Но кто из вас знает, где он жмет мне ногу?»
Некоторые религии считают, что разлюбить, а тем более полюбить другого — смертный грех. Увы, требование вечной любви приходит в столкновение с психофизиологией человека. Ведь даже Ромео, прежде чем полюбить Джульетту, пел серенады под окнами Розалинды. По словам одного писателя, «любовь до гроба» отличается от «обыкновенной» лишь тем, что она чуть менее продолжительна.
Чувство любви не застывает, а с течением времени меняется, проходит «этапы развития»: любовь-страсть в ходе совместной жизни превращается в любовь-привязанность. Чувство постепенно становится не столь бурным, но более глубоким, теснее связывается с другими элементами душевной жизни. И случается, что любовь-привязанность к одному человеку уживается с зародившейся любовью-страстью к другому. Это может привести к мучительному внутреннему разладу и драматическим столкновениям.