Загрузка...Следующие два момента, выделяемые Фейрбейрном в его модели, не так очевидны, но неизбежны, если ребенку постоянно отказывали во внимании его слишком занятые родители. Первый парадокс заключается в том, что обделенный вниманием ребенок оказывается более привязанным к своей матери, чем тот, который любим и обласкан. Разве такое возможно? Здравый смысл подсказывает, что отвергаемый ребенок должен быть менее привязан из-за постоянно ощущаемого отторжения. Это неверное, но логичное представление основывается на допущении, что ребенок обладает такой же свободой выбора, как и взрослый. Между тем Фейрбейрну известно, что никакого выбора у ребенка нет, и отвергнуть родителя он не может. Единственный выход из этого тупика — принять родителя, каким бы плохим ни было его поведение. Забыть о том, что мать не занимается его воспитанием и не заботится о нем, ребенку не удастся, но он будет постоянно стремиться получить все это и будучи ребенком, и повзрослевшим подростком, и так до тex пор, пока его потребности не будут удовлетворены. Дети младшего возраста, даже те, с которыми плохо обращаются и отвергают родители, абсолютно фиксированы (термин заимствован у Фрейда, хотя и в несколько искаженном значении) на своих матерях. Чем сильнее их подавляют, тем сильнее фиксация.
Фейрбейрн понимал, что «выбор» ребенка (принять или оттолкнуть свою мать) — это выбор между жизнью и смертью. Другими словами, выбора у ребенка нет. Для иллюстрации этого момента он описывает сон одного из своих взрослых пациентов, страдающих серьезным нарушением психического равновесия. Пациент видел себя во сне умирающим от голода ребенком, который заходит в спальню своей матери, когда она спит. В комнате он видит тарелку с его любимым десертом, шоколадным пудингом, стоящим на столике рядом с маминой кроватью, но его бросает в дрожь от осознания того, что еда отравлена. Он понимает, что если он не съест пудинг, он умрет от голода, а если съест, то отравится и умрет от яда. Потом пациент вспомнил, что во сне он все-таки съел пудинг и почувствовал себя ужасно плохо. Это то, о чем говорит Фейрбейрн: у отверженного и униженного ребенка нет никакого выбора. Ребенок не в состоянии защитить себя от «яда», потому что потребности вынуждают принять его; что бы ни дали ему его родители, какую бы опасность это ни представляло для него, — ему больше не на что рассчитывать. Ребенок, задавленный своими потребностями, которые невозможно игнорировать, настолько сильно сфокусирован на объекте, что он совершенно не способен отказаться от причиняющих ему вред действий со стороны своего объекта. Привязанность к объекту, в котором он нуждается, способна уничтожить его, но возможности выбора у него нет, потому что его потребность в матери превыше всего — она абсолютна.
С течением времени отверженному ребенку требуется все больше поддержки. Например, постоянно угнетаемый пятилетний ребенок нуждается не только в удовлетворении потребностей, свойственных этому возрасту, но так же и всех тех потребностей, которые не были удовлетворены, когда ему было четыре и три и еще меньше. Ситуация будет обратной для ребенка, растущего в нормальной обстановке, который по мере взросления будет довольствоваться все меньшими и меньшими порциями родительской поддержки. Однажды мне пришлось составлять отчет для озадаченного персонала одной исправительной колонии для малолетних преступников. Меня попросили объяснить, почему один из наиболее злобных и жестоких заключенных, с которыми им когда-либо доводилось сталкиваться, будучи на тот момент 14-летним парнем, неоднократно был замечен сосущим палец и укачивающим себя перед сном в обнимку с плюшевым медвежонком. Этот молодой человек постоянно досаждал сексуальными приставаниями двум своим племянницам, за которыми он был оставлен присматривать. Согласно «поведенческому» объяснению такого поведения, основанному на принципах модели «стимул — подкрепление», по версии персонала исправительной колонии, заключенный сосал палец, пытаясь привлечь их внимание. Эти психоаналитики, воспитанные на поведенческих концепциях, не могли поверить в такое невероятное (согласно их образу мышления) соседство жестокости и детской потребности в ласке в одном человеке. Этот жестокий и агрессивный молодой человек демонстрировал потребности, оставшиеся неудовлетворенными еще в его несчастливом детстве, что казалось несовместимым с проявляемой им «взрослой» жестокостью. Как мы сможем убедиться, рассматривая примеры мужчин, избивающих своих жен, недостаток эмоциональной поддержки в детские годы не проходит бесследно, а проявляется в более зрелые годы. Действительно, самый распространенный мужской ответ на недостаток заботы в раннем детстве — это ярость и разрушительность, направленные извне на тех, кто слабее. Жестокость считается показателем взрослости, но зачастую она является следствием непонимания детских желаний, вдруг просыпающихся в человеке, наделенном взрослым телом и детскими потребностями.