Загрузка...Модель, предлагаемая Л. Уокер для объяснения цикла побоев, относится к области теории научения, называемой выученной беспомощностью. Л. Уокер рассматривает теорию научения в качестве достойной альтернативы попыткам дать объяснение синдрома побоев с точки зрения концепции «интрапсихологического конфликта», которая, по ее мнению, в данном случае себя не оправдывает: Предыдущие исследования насилия в семье имели тенденцию к описанию клинической картины и фокусировались на патологиях участников конфликта, и в первую очередь — на интрапсихологических конфликтах между мужчиной и женщиной. Исследование, которое я провожу начиная с 1975 года, обнаружило неадекватность данного подхода для рассмотрения проблем часто избиваемых женщин (Walker, 1979:43).
Книга Л. Уокер ввела моду на использование теории научения, а в особенности концепции «выученной беспомощности», для объяснения динамики насилия. Мода не прошла до сих пор: авторы последней прочитанной мною книги на эту тему — «Это может случиться с каждым» Барнетт и Лавиолетт (Barnett O.W. and LaViolette AD.It Could Happen To Anyone, 1993) — тоже принадлежат к этому теоретическому лагерю. Такая модель прекрасно вписывается в установку с политической подоплекой, согласно которой жертва не может, осознанно или неосознанно, играть роль в драме насилия, следовательно, нужно сфокусировать внимание на последствиях физического насилия для жертвы. Глубокая и прочная привязанность жертвы к мучителю полностью отрицается, взамен выдвигается предположение о том, что именно полученные травмы не дают жертве возможности уйти от своего истязателя. Позиция Барнетт и Лавиолетт ясно выражена в названии книги, но не имеет никакого смысла в свете описанной мною модели. На самом деле побои, если понимать под этим словом множественные случаи избиений, не могут так просто случиться с каждым. Это становится возможным, если только прошлое жертвы отягчено некими событиями, серьезно травмировавшими структуру ее Эго.
Л. Уокер дает свое толкование, основываясь на опытах с животными, когда собак в клетках подвергали воздействию электрошока. Ток подавался через нерегулярные интервалы, то есть совершенно неожиданно для собаки. Не существовало никакой взаимосвязи между шоковым воздействием и поведением собак. Вскоре собаки свыкались с мыслью, что они никак не могут предотвратить шок или избежать его. Они становились пассивными и инертными, и последующие попытки научить собак избегать шока были безуспешными. Затем Уокер проводит аналогию между убежденностью собаки (усвоенной в результате эксперимента) в том, что она не сможет повлиять на ситуацию, что бы она ни делала, и убеждениями и поведением часто избиваемой женщины: Постоянные побои, подобно электрошоку, снижают мотивацию женщины к проявлению какой бы то ни было реакции. Она становится пассивной. Затем изменяется ее когнитивная способность добиваться успеха. Она больше не верит, что ее действия могут как-то повлиять на результат, независимо от того, соответствует это реальности или нет (Walker, 1979: 50).
И снова не могу не отметить, что Л. Уокер упускает из виду ключевой момент, а именно то, что жертва побоев не хочет уходить от того, кто причинил ей боль, точно так же, как дети из приюта не хотели разлучаться с жестоко обращавшимися с ними родителями (случай, описанный Фейрбейрном). Л. Уокер успешно игнорирует и никак не объясняет разительные перемены, происходящие как с жертвой, так и с агрессором, однако ее комментарии по поводу снижения тревожности у жертвы в присутствии ее партнера-мучителя, равно как и объяснения враждебности жертвы по отношению к полицейским, довольно противоречивы и неадекватны по сравнению с альтернативным анализом, который можно почерпнуть из работ Фейрбейрна.
Выученная беспомощность, которую Уокер выдвигает на роль ключевого понятия в трактовании поведения жертвы, является не следствием побоев, а скорее результатом истории формирования личности жертвы. Уокер не может с этим согласиться, иначе ей придется признать, что у жертвы наличествуют расстройства характера, что дает возможность излить очередной поток обвинений в адрес жертвы. На самом деле, мои доводы должны были продемонстрировать, что женщина, страдающая от постоянных побоев, оказывается жестоко обманутой дважды за свою жизнь, и что-то принципиально не в порядке с культурой, которая допускает ситуацию, в которой за циклом насилия и унижения в детстве следует новый цикл побоев во взрослом возрасте. Взрослая женщина — жертва побоев — так же беспомощна, как и ребенок, находящийся в подобных условиях. Такие женщины беспомощны еще до того, как встретят своего тирана, потому что их родная семья не дала им поддержки, необходимой для формирования здоровой структуры Эго и самосознания, на которое можно опереться во взрослой жизни. Теперь, когда тема цикла насилия полностью раскрыта, пора перейти к обсуждению способов восстановления личности женщины, ставшей жертвой побоев.