Pro-Psixology.ru

Не могу обойти стороной вопрос, что же делают в неволе с насильниками. Изнасилования разные бывают. Одно дело — трахнуть великовозрастную собутыльницу, которая дня через три вспомнит, что ей не заплатили. Другое дело — малолетку. И то не обязательно, что «опустят»,— смотря на кого нарвешься. Во многих камерах СИЗО никому пи до кого дела нет. А на зонах чаще менты рулят. В некоторых учреждениях насильники сейчас даже в «смотрящих» ходят. Тем более, воры запретили «наказывать членом» и неоднократно посылали «прогоны» об этом.

Еще помните, что многие взрослые мужики задержались в своем развитии в детстве, или атавизм виноват. Но когда собирается много самцов, кто-то хо чет себя поставить лидером, доказать, что он сильнее. Ссора и драка могут возникнуть на ровном месте. Причем, удивляешься: даже когда ты прочно в авторитете, когда самые сильные бойцы тебя опасаются,— все равно случаются редкие попытки проверить тебя на прочность. Это, наверное, точно как у зверей в стае: самцы иногда дерутся с вожаком, пробуя, а вдруг тот проиграет. Зэки еще и психически ненормальные — отсюда и многие конфликты. Пьяные случаи брать не буду, там и «рахит» может на огромного чемпиона прыгать.

Теперь коснусь другой темы. В неволе собраны далеко не лучшие представители человечества. Здесь редко кто действительно порядочный. Недаром говорят: предав единожды, предаст и потом. Так и с преступлениями. Но некоторые зэки хотя бы в рамках себя держат. Другие сразу же начинают совершать идиотские поступки. Гораздо опасней тот, кто до какой-то поры ведет себя безупречно, но в силу поганой натуры в итоге совершает такое, что не только ставит крест на себе, но еще и других подставляет.

Очень много в местах лишения свободы значит возраст. Зэки — такие же люди и снисходительны к пожилым, даже если те «косарезят», снисходительно относятся к их чудачествам.

Сидел у нас в колонии дед лет семидесяти, но этакий живчик. Был председателем СДП. Иногда вел себя в отношении «чертоватых» мужиков как настоящий мент. На всю зону мог наорать на нарушителя режима, посадить его в ШИЗО. Но или в силу возраста, или из-за того, что он точно знал, на кого можно наезжать, его не трогали.

Очень часто в средствах массовой информации рассказывают про «голубых» — недаром с древних времен народ требовал хлеба и зрелищ. Это я к тому, что хоть про педиков и много пишут, интерес к ним не ослабевает. Они остаются экзотикой. Так что не могу обойти стороной интересную и редкую тему: гомосексуалисты — сотрудники пенитенциарной системы. Да-да, вы не ослышались: именно сотрудники, а не заключенные.

Поведаю, что творит за решеткой гуиновский спецназ.

Преступники сидят в тюрьме — за грабеж, хулиганство, нанесение телесных повреждений. Но если эти же деяния в СИЗО и зонах совершают люди в погонах, почему-то они за это никакой ответственности не несут.

Предлагаю вам экскурс, кто есть кто за колючей проволокой. Также постараюсь сравнить, как жил криминальный мир прежде и как живет теперь. В России произошли перемены, в неволе тоже многое изменилось.

В колониях осужденные делят друг друга по мастям. Причем есть камерные люди. В хате он может быть бесспорным лидером, а прибудет в зону и станет «чертом». Ведь там, чтобы достойно существовать, надо или быть очень сильным морально, или влиться в группировку.

Случилось это еще при коммунистах, в зоне строгого режима. В тот день осужденные 5-го отряда отоваривались. То есть на заработанные деньги, но по безналу, покупали в ларьке немного продуктов. Начальство за провинность могло лишить права ото-варки. В предбаннике толпились зэки, за стеклом с решеткой вели торговлю три женщины. Вдруг в лабаз вломились трое зэков. Приставив к шее продавщиц заточки, заявили: «Это захват заложников». Передав зэкам в предбанник пакет с требованиями, велели отнести ментам. Зэки 5-го отряда, видя, что лабаз срывается, попросили: «Братва, хоть чая и курева дайте!» Захватчики не дали ничего. Велели покинуть помещение и забаррикадировались на торговой площади. Правда, отпустили одну продавщицу, ей стало плохо, она была беременна. А так-то все видели, что террористы обожрались «колес».

Сколько сижу — удивляюсь: для многих зэков смысл существования сводится к тому, как достать покурить и заварить. Даже когда в зоне кормят помоями, беспредельничают сотрудники, но если в общаке есть пачухи-заварухи (курево-чай), учреждение считается нормальным. И о «смотрящих» судят по тому, как они «греют» братву «под крышей» (в карцере).

В каждом исправительном учреждении есть свои маразмы. Особенно сильны они в провинции. Наши кинодеятели и литераторы вечно показывали деревню в иллюзорном свете. Мол, сколько от сохи вышло великих людей!.. Но куда они вышли? В Москву, Питер и другие крупные города. А кто остался в колхозе… Не хочу их ругать — читатель, думаю, сам знает, кто там в основном остался.

Лежал я как-то в сумасшедшем доме. Нет, я не бешеный дебил, как вы могли подумать. Просто надо было «закосить» под дурака, чтобы избежать уголовной ответственности но незначительному преступлению.

Как я попал в дурдом, описывать не стану, это отдельная история.

Многие зэки мечтают попасть в больницу, чтобы отдохнуть. Причем настолько сильно этого хотят, что даже занимаются членовредительством. Можно еще понять особый «крытый» режим, где люди годами чахнут в тесных камерах, или обитателей беспредельных зон. Для них в лазарете — рай. Новые люди. Смешаны все режимы. Даже малолетки сидят здесь же.

Опишу еще один вид исправительных учреждений. Итак, знакомьтесь — колония-поселение.

Кто сказал, что крепостное право в России отменили в девятнадцатом веке? Не так давно я наблюдал тысячи безропотных рабов и сам был одним из них.

Странные вещи творятся в некоторых колониях России. Человек, попадая туда без вредных привычек, через какое-то время становится… алкоголиком или наркоманом. Причем сами сотрудники ставят зэку в личное дело пометку о пагубных пристрастиях. Но разве администрация исправительных учреждений не расписывается тем самым в собственной нерадивости? Именно она (особенно отдел безопасности) обязана пресекать появление в неволе запрещенных предметов.

В девяностых годах прошлого века милиция немного пришла в себя от лавины криминала, обрушившегося на страну, и стала сажать организованные преступные группировки почти в полном составе. Тогдашние бандиты — бывшие спортсмены: борцы, боксеры. Наглые, без всяких моральных и этических принципов. На воровские понятия, когда братаны вместе, им глубоко плевать. Да и уголовники растерялись от того, что в колонии хлынул такой неудобный контингент.

За колючей проволокой убивает однообразие, скука. Но не писать же, как зэки едят, стоят на проверках, снят… Вот и бытует в народе книжно-киношный образ про места лишения свободы, в котором специально гонят жути, рассказывают про самое мрачное: насилие, беспредел, убийства. Конечно, это присутствует, но, к счастью, все-таки редко.

Зона «красная» — общин или строгим режим. Как известно, в местах лишения свободы осужденные не любят активистов (зэков-помощников администрации). Сотрудники их также презирают, но используют в своих целях, чтобы держать под контролем массы спецконтингента. К тому же активисты соглашаются выполнять такие поручения, которые нормальный арестант никогда не сделает. Совсем наглеют всякие завхозы, председатели секции дисциплины и порядка и прочая «шерсть» (Шерсть — активисты, помощники сотрудников) в зонах, где начальство насаждает «красное движение».

Стукачами не рождаются, ими становятся. Но все же, чтобы доносить, нужно иметь особый склад характера. Только в дешевых детективах умный сыщик ловит кого-то на чем-то противозаконном и предлагает альтернативу: или ты работаешь на меня, или садишься в тюрьму. И все, потекла к оперу информация. Ерунда это, через некоторое время компромат устареет. К тому же порядочный человек выберет второе — тюрьму. Ну, а если задержанный согласится «помогать» органам, то он уже готов был стать осведомителем. Его к этому просто подтолкнули.