Загрузка...Отмеченные формы реагирования людей на опасность не являются какими-то постоянно присущими чертами поведения тех или иных лиц в бою. Это скорее этапы преодоления страха, так как это чувство свойственно не только трусу, но и храброму человеку, неожиданно попавшему в ситуацию смертельной опасности. Трусом в подлинном смысле слова можно считать лишь такого человека, который не пытается преодолеть своего страха и целиком подчиняется этому чувству. Яркий образ труса рисует А. Степанов в своем произведении «Порт-Артур» в лице капитана Чижа, который при каждой перестрелке с японцами старался укрыться в безопасное место.
Человек, однажды проявивший почему-либо трусость, но затем преодолевший ее, не является трусом. Преодоление страха в том и состоит, что в ситуации опасности человек учится овладевать собой и начинает реагировать на опасность по третьему типу, т. е. так, что страх не только не ослабляет, но даже усиливает его волю к активной борьбе. Образно об этом сказано в произведении «Волоколамское шоссе» словами одного командира полка: «Наш первый бой, проведенный в ночь с пятнадцатого на шестнадцатое октября тысяча девятьсот сорок первого года, был и сражением со страхом. А семь недель спустя, когда мы отбросили немцев от Москвы, за ними побежал и генерал Страх».
Что же способствует усилению чувства опасности и что может ослаблять это чувство?
Первое, чего необходимо избегать в бою, — это переоценки сил врага и недооценки своих собственных сил. Отсутствие веры в свои силы, мысль о каких-то особых преимуществах противника гасят творческую инициативу людей, снижают их энергию к борьбе. Вера же в мощь своего оружия, в свои силы придает энергию к борьбе, помогает преодолению чувства опасности, переходу этого чувства в ненависть к врагу, в желание борьбы.
Развитию острых форм страха благоприятствует также мысль о возможности погибнуть. Значит, перед боем нужно отвлекать внимание солдат от этой мысли.
Страх может возбуждаться непривычностью и новизной обстановки, усиливаться чувством одиночества и вынужденной пассивностью. Вот характерное в этом смысле высказывание одного пехотинца о его участии в морской десантной операции:
«Оказавшись на корабле, я почувствовал сильную грусть. Хотелось все вспомнить, хотелось с кем-либо поделиться, но делиться было не с кем: друзья были слишком новы, да и думы были у каждого свои. Шутки моряков, совершающих подобные рейсы не впервые, звуки гармонии, весь шум кипучей жизни моряка воспринимались только отрывочно. В сумерки, когда корабли были уже в открытом море, нас бомбили самолеты. Здесь меня охватил страх, страх неумолимый. Но это был страх перед морем. Я с ужасом смотрел на его несильную зыбь. Очевидно, это было результатом того, что я вообще был мало знаком с морем, к тому же плохо плавал… С того момента у меня было единственное желание — скорее высадиться на берег… Это чувство не оставляло и тогда, когда корабли прорывались сквозь грозный шквал заградительного артиллерийского огня. А ступив ногами на берег, грозно ощетинившийся видимыми и невидимыми нитями смертоносного огня, я почувствовал облегчение: для меня, казалось, самое страшное было позади». И этот же пехотинец, так боявшийся войны на море, четырнадцать дней героически отражал атаки фашистов, пытавшихся ликвидировать высадившийся десант.