Влияние внутриобщинных отношений на психологию русского крестьянства дореволюционного периода

Стандартный
0 оценок, среднее: 0,00 из 50 оценок, среднее: 0,00 из 50 оценок, среднее: 0,00 из 50 оценок, среднее: 0,00 из 50 оценок, среднее: 0,00 из 5 (0 оценок, среднее: 0,00 из 5)
Для того чтобы оценить запись, вы должны быть зарегистрированным пользователем сайта.
Загрузка...


О значении общины (мира) в жизни русского крестьянства, признании ее основополагающей роли в судьбах народа говорят и многочисленные пословицы:

  • «Никакой мирянин от мира не прочь; от мира прочь — не мирянин». «Миром все снесем».
  • «Мирская слава сильна».
  • «Мир, община столбом стоит».
  • «Мира не перетянешь, мир за себя постоит».
  • «На мир и суда нет».
  • «На миру и смерть красна».
  • «Мир силен — велик человек».
  • «Где мир да люди, там Божья благодать».
  • «Мир один Бог судит».
  • «Что миром положено, так тому и быть».
  • «На мир ничего не сменяют» (цит. по: Святая Русь, 2007, с. 497).

Сельская поземельная община охватывала собой «все, что есть в мыслях и действиях сельского люда:

  • это мир отношений семейных, общественных;
  • это мир всех выходящих отсюда нравственных и юридических понятий;
  • все миросозерцание религиозное и, наконец, все, прямо и косвенно следующее из деятельности экономической, хозяйственной, из отношений ко всему, что действует и живет вне села.

Все это вместе взятое выражается в порядках, правилах и учениях поземельной общины» (Капустин, 1882, с. 7).

Как писал Н. О. Лосский, «в России нет чрезмерной замены индивидуальных отношений социальными, нет личного и семейного изоляционизма» (Лосский, 1991, с. 259).

Общину могло составлять как одно крупное село, так и нескольких мелких близлежащих и тесно связанных между собой деревень или селений.

По сути, община выступала в качестве управляющего начала всеми сторонами крестьянской жизни:

«И действительно, нет такого действия в крестьянской общественной жизни, в его самоуправлении, в быте каждой семьи, наконец, в жизни каждой личности, в ее притязании на какое-либо право, где бы это начало не являлось в смысле управляющего начала» (Капустин, 1882, с. 13).

Эта миссия и роль общины в дореволюционной России проявлялась в многообразных задачах, решаемых ею и включавших:

  • регулирование распорядка земельных работ;
  • определение размеров выполняемых каждым крестьянином повинностей;
  • контроль над своевременностью и точностью уплаты податей;
  • стимулирование и поощрение соблюдения морально-нравственных обязанностей — кормить голодного, давать приют бездомному;
  • исполнение приговоров общества относительно способности или неспособности конкретных работников к ведению их собственного хозяйства, руководству делами семьи;
  • принуждение крестьян осуществлять хозяйственные работы в соответствии с принятыми правилами и требованиями;
  • обеспечение сохранности крестьянского имущества (запрещение продажи на сторону скота, навоза, хлеба и т. д.) (там же, с.8).

Таким образом, задачи общины как управляющего начала были многообразны, а ее власть над крестьянином огромна: «Вот что такое земельная община, вот где ее пределы и власть, и вот как многоразлично ее содержание. Общинные порядки касались не только земельных отношений, но пределы общины, власть ее над всем живущим и действующим в селении нельзя было вымерить какою-либо меркою, а предметы ее содержания трудно перечислить» (там же, с. 8-9).

При этом речь идет об особом виде управления и принуждения человека социумом, состоящем в осознанном и добровольном их принятии и подчинении им как необходимым условиям выживания в селе. Община налагала на крестьянина строгие требования и обязанности, но она одновременно помогала и поддерживала его. Только всем миром русские крестьяне могли посеять и собрать хлеб, обеспечить себя необходимыми средствами существования. Русская деревня отличалась сплоченностью всех своих членов, когда все наиболее тяжелые работы делались сообща. Иного и не могло быть в условиях сурового климата, короткого теплого времени годы, частых неурожаев, отсутствия сельскохозяйственной техники, заменяемой физической силой человека.

Этим объясняется устойчивое желание крестьян жить в общине и их категорическая настроенность против частнособственнического владения землей. В общинном землевладении крестьяне видели единственное средство против окончательного обезземеления, условие сохранения нормальной, мирной соседской жизни.

«Вся совокупность различных условий сельской жизни, притом такая органическая совокупность, в которой все одно с другим тесно связано и перевито, все одно из другого вытекает, где всякое крупное явление жизни и всякая мелочь проникнуты одним общим управляющим принципом, где, следовательно, если тронуть одно, то приходит в движение и все прочее — очень ясно объясняет причину того, что на обращенные исследователями вопросы о том, почему они не переходят к подворному владению, одни крестьяне отвечали просто смехом, другие же следующею, обращающей на себя внимание аргументацией. Крестьяне Пустынской общины Рязанского уезда говорят: „Ежели все собственники выйдут (Имеется в виду: покинут общину, станут единоличниками.), неурядиц не оберешься: ссоры, драки, кляузы пойдут, так как каждый будет свою землю от других отгораживать. Свободно проехать нельзя будет: из пустяков друг с другом тягаться будут. Главное, мирского согласия уже не будет»» (Златовратский, 1880, с. 175).

Крестьяне Старухинской общины Чернского уезда Тульской губернии утверждали, что у соседних однодворцев и государственных крестьян хозяйство ведется не лучше, чем у них. Более того, они считали таких владельцев «нерадивыми и плохими хозяевами», а недостатки своего хозяйства объясняли «главным образом невозможностью развести большее количество скота, завести травосеяние или отдельные пастбища из-за нехватки земли» (Якушкина, 1880, с. 200-201). Это показывает, что трудности в ведении хозяйства крестьяне видели в чем угодно, но только не в общинном укладе жизни.

Крайне недружелюбно воспринимали идею перехода к подворному владению также крестьяне Мороховской общины Купянского уезда Харьковской губернии, «говоря, что это привело бы к окончательному разорению». Попытка насильственного выделения крестьян из общины вызывала их активное сопротивление. Корреспондент, выявляющий настроения крестьян, указывает, что в двух сообществах государственных крестьян, соседних с мороховскими, несколько лет подряд наблюдались «прискорбные беспорядки, вследствие недоразумений, возникших из нежелания крестьян переходить к подворному владению» (Литошенко, 1880, с. 223; курсив мой.-Е. С).

Крестьяне были уверены, что разрушение общины не приведет к принципиальным изменениям в системе землепользования, традиционно существующей в стране. На это, в частности, указывает мнение крестьян Блазновской общины Тверской губернии Осташковского уезда: «Если бы разбили землю на подворные участки (причем, было бы много обиженных, потому что верно разбить нельзя), то все-таки лет через 20-25 эти маленькие участки были бы тем же, что теперь небольшие деревни; тоже было бы деление на полосы… Они так и произошли, но давно когда-то» (цит. по: Сборник материалов для изучения общины, 1880, с. 2).





Комментарий к статье