Загрузка...Перестройка в экономике не означает, говоря словами В. И. Ленина, голое, зряшное отрицание. По моим наблюдениям, в послеленинский период кадры многое приобрели в практике хозяйствования, но немало и потеряли. О чем идет речь?
«Сталинских наркомов» и их сподвижников работников аппарата, директоров предприятий можно упрекать в чем угодно, но язык не повернется ставить им в вину недостаточное чувство ответственности за порученное дело. Конечно, опиралось оно не на лучшие методы работы с людьми. Готовность разбиться, но сделать дело, сохранялась и при Хрущеве, по крайней мере па первых порах. Этого уже нельзя сказать о застойном времени: чувство ответственности постепенно притуплялось и в конечном счете почти полностью утратилось. Как все это отразилось на питомцах «сталинистов-брежневистов»? Возможно, что, возмущенные всеобщей безответственностью, они выработали для себя иной подход к делу. Но части молодых кадров безответственность передана по наследству. Не потому ли некоторые молодые руководители ныне уходят в отставку вместо того, чтобы продолжать борьбу за идеалы перестройки? Тут есть над чем поразмыслить.
По наследству сегодняшним руководителям может перейти мифотворческое мышление, которое приводит к неадекватному пониманию действительности, отрыву от нее. Желание поскорее решить задачу построения светлого будущего побуждало руководителей прошлого все подчинять достижению этой цели, что превращало бытие людей в сплошной эксперимент. Мыслилось так: вот построим коммунизм и заживем, а пока надо терпеть. По своему психологическому смыслу такая установка мало отличается от религиозной морали, проповедующей самоистязание при жизни во имя счастливого будущего на том свете. И, как следствие, — односторонние хозяйственные решения, отставание социальной сферы: построим, дескать, завод, а потом жилье для рабочих, школы и детские сады для детей. Словом, пренебрежение каждодневными нуждами людей в период после В. И. Ленина оправдывалось великими целями и теоретическими построениями, в корне противоречащими самой сути социализма.
Много коллизий возникало в народном хозяйстве из-за преувеличения роли и значения так называемых научно обоснованных планов. Элементарное знание гносеологии подсказывает, что предвидеть будущее в точности совершенно невозможно. Но если это так, то фетишизировать план, объявлять его законом — значит пытаться втискивать живую жизнь в прокрустово ложе кабинетных схем. Мало того, предприятиям спускались (это и сейчас не изжито) так называемые мобилизующие планы. Уже в кабинете вышестоящего руководителя было совершенно очевидно, что они невыполнимы из-за несбалансированности с наличием материальных ресурсов и производственной базы. Но все же планы доводились предприятиям в надежде на то, что хозяйственные руководители как-нибудь выкрутятся, достанут, выбьют. Подобная практика дезорганизовывала народное хозяйство, толкала руководителей на противозаконные действия.
Взять хотя бы печально известное узбекское хлопковое дело. О нем сказано все и более того. Но заметил ли кто-либо, что в условиях неотвратимого давления нереального плана взятка могла показаться той единственной соломинкой, за которую хватался утопающий. План-то можно (и нужно) выполнять любой ценой, даже если он невыполним, и цена получалась иной раз пострашнее стихийного бедствия. Нельзя сказать, что прорабы перестройки полностью свободны уже от мертвой хватки принципа «план — любой ценой!».
Сегодня всем стало ясно, что дисциплина в народном хозяйстве заметно упала. В сталинский период она поддерживалась методами, от которых, к счастью, мы сегодня избавлены. Но какие методы применяются взамен? Как нужно характеризовать хозяйственную дисциплину в стране, если, по сообщениям в печати, даже правительственные постановления не все выполняются?
Четких ответов на это пока никто не дает. Очевидно, дело в том, что в условиях демократизации старые методы укрепления дисциплины уже не работают, а новые руководителями еще не освоены. В работе с людьми каждый пока обходится лишь своим опытом.
Особо стоит остановиться вот на чем. Еще в 1941 г. академик В. И. Вернадский записал в своем дневнике, что коммунисты оказались по интеллектуальному уровню и нравственному развитию ниже уровня среднего представителя остальной части трудящихся. Страшное обвинение, но оно имеет под собой основание. Почти все тридцать лет своего правления, а не только в 1937—1939 гг., Сталин истреблял в первую очередь интеллектуальный потенциал страны. Именно тогда зародилась антиинтеллектуальная традиция, именно в те годы жестокие и невежественные подхалимы и угодники начали хвалиться: «Мы академиев не кончали». Да и ни к чему были академии. Ведь сказал же поэт: «Спасибо Вам, что в дни великих бедствий за всех за нас Вы думали в Кремле». Зачем было кому-то еще ломать голову?
Не смог преодолеть тенденцию преследования интеллектуалов и Н. С, Хрущев. Более того, он придал новый импульс этой средневековой традиции. В годы застоя преобладало откровенное пренебрежение наукой. Крупнейшие хозяйственные решения на всех этажах управления принимались без учета мнений научной общественности.
А как сегодня обстоит дело в этом отношении? Сдвиги имеются. Но надо смотреть правде в глаза: несмотря на решения высших партийных органов о необходимости повышения роли науки в углублении и ускорении радикальной экономической реформы, коренных изменений пока нет. В ряде случаев ученых приглашают при подготовке проектов хозяйственных решений, но только па начальном этапе. Затем подготовленный вариант в недрах аппарата управления претерпевает изменения, сводящие на нет предложения ученых. При переходе на полный хозрасчет некоторые трудовые коллективы стремятся сокращать в первую очередь представителей науки. Все еще не находят признания талантливые изобретатели, идеи которых почему-то оказываются ненужными производству. Словом, антиинтеллектуальная традиция в народном хозяйстве страны с началом перестройки хотя и зашаталась, но все еще держится прочно. И это очень опасно для экономики, да и не только для нее.
Здесь нет нужды пытаться перечислять все пережитки сталинского стиля хозяйствования, от которых наше общество не освободилось. И как это ни прискорбно признавать, все мы, если не дети, то внуки того противоречивого времени. От этого никуда не деться. Надо без эмоций, естественно возникающих при упоминании имени Сталина, спокойно разобраться в том, в какой мере стиль хозяйствования и сегодня все еще носит на себе следы культа личности. Не лишне выяснить, какое наследство оставило во взглядах на способы управления «великое десятилетие» Хрущева, как связаны с последующим двадцатилетием брежневского «благожелательного отношения к кадрам» трудности радикальной экономической реформы.
Пора сосредоточить внимание на анализе собственных заблуждений, предрассудков и стереотипов мышления, откуда бы они ни брали начало. Именно такой тон был задан XIX Всесоюзной партийной конференцией и съездами народных депутатов СССР., Без этого трудно рассчитывать па успешную психологическую перестройку руководителей министерств, ведомств, предприятии, всего аппарата управления народным хозяйством, на их динамичную переориентацию в новых условиях хозяйствования на углубление радикальной экономической реформы.
Критический анализ призван подвести нас к пониманию новых требований к современному руководителю.