Pro-Psixology.ru

 До сих пор мы идентифицировали ряд важных клинических выводов из современных моделей гипноза. Несколько дополнительных примеров будут весьма поучительны. Психоаналитическая модель Нэша (1991) подразумевает, что клиницисты не должны удивляться, если во время гипноза проявятся материал первичного процесса, аффект или сильная и личная связь с клиницистом, но им следует опасаться доверять точности воспоминаний, всплывающих во время возрастной регрессии. В заключительной главе этой книги мы обсудим, как терапевты могут управлять появлением непредвиденных, неожиданных и временами неблагоприятных переживаний во время гипноза, и познакомим читателей с протестами относительно использования гипноза с целью восстановления исторически точных воспоминаний. Мы рекомендуем читателям познакомиться с книгой Фромма и Нэша (1997) — с ее многочисленными иллюстрациями того, насколько искусно можно интегрировать гипноз в психоаналитически ориентированную психотерапию.

 Согласно Мак-Конки (1991), чтобы понять существенную изменчивость, которая служит типичным образцом гипнотической реакции участников, необходимо исследовать значение, которое для них имеет взаимодействие с гипнотизером, идиосинкретические способы, которыми они когнитивно перерабатывают внушения, и те внутрииндивидуальные различия, которые могут встретиться в процессе ответа на внушения.

 Контекстная модель Шихана (1991) выдвигает на передний план интерактивные реципрокные отношения между активным организмом и активным контекстом, тонкое изменение чувствительности к внушениям, существующее среди высокогипнабельных испытуемых.

 В конце 1950-х годов Орн (1959) подчеркнул важность понимания субъективных переживаний и тонких когнитивных изменений загипнотизированных участников. Хотя он никогда не отвергал концепцию гипнотического состояния, Орн утверждал, что испытуемые активно вовлекаются в интерпретацию и реагирование на социальные требования гипнотической ситуации. Орн (1979) изобрел симулятивно-управляющую методологию, которая, как он первоначально верил, позволит отделить тонкие когнитивные характеристики, составляющие сущность гипноза, от того, что он называл поведенческими артефактами, возникающими в ответ на социальные требования. Орн утверждал, что, если люди с низкой гипнабельностью, которых специально проинструктировали сыграть роль загипнотизированных (симуляторы), не смогут подражать специфическому ответу на внушение, возникающему у высокогипнабельных участников (реально загипнотизированные), то этот ответ является потенциальным индикатором подлинности гипнотической реакции, раскрывающим уникальные особенности гипноза.

 Феноменологические-интерактивные теории делают особый акцент на понимании гипнотического опыта и на взаимодействии множественных переменных во время гипноза (Lynn & Rhue, 1991а).

 Теория наборов реакций (Kirsch & Lynn, 1998, 1999; Lynn, 1997) концентрируется на том наблюдении, что большая часть человеческой деятельности выглядит незапланированной и автоматической (например, воспроизведение букв при письме). Теория делает радикальное предположение, что все действия, привычные или новые, запланированные или незапланированные, гипнотические или иные, в момент активации инициируются автоматически, а вовсе не сознательным намерением.

 Согласно Линну и его коллегам (например, Lynn & Sivec, 1992), люди, хорошо реагирующие на гипнотическое воздействие, действуют подобно специалистам, занимающимся творческим решением проблем, ищущим и интегрирующим информацию из множества ситуативных, личных и межличностных источников.

 Фактически все школы психотерапии признают важность поддержания позитивных ожиданий как способа максимизировать терапевтическую пользу (см. Kirsch, 1991; Lynn & Garske, 1985; Lynn & Sherman, 2000). Кирш (1994b) утверждал, что, подобно плацебо, гипноз вызывает терапевтический эффект с помощью изменения ожиданий пациента. Но в отличие от плацебо гипнозу не нужен обман, чтобы быть эффективным.

 Обширная программа исследований Спаноса с коллегами (Spanos, 1986,1991; Spanos&Chaves, 1989) была сфокусирована на важности социально-психологических процессов (например, ожиданий, приписываемых значений и интерпретаций гипнотических взаимодействий и собственного поведения) и важности целенаправленной активности и стратегического ответа (например, образы, фантазии, распределение внимания) на внушения при проведении гипнотических внушений в лаборатории и при облегчении боли в условиях стоматологического и терапевтического лечения (Chaves, 1997b, 2000). Внушения часто содержат стратегии, способствующие соответствующему ответу (Т. X. Barber et al., 1974; Spanos & Barber, 1974; Spanos, Cobb, & Gorassini, 1985; see also Wagstaff, 1991, 1998). Посмотрите, как формулировка внушения может способствовать смыслу, что реакции возникают ненамеренно или случайно, а не в результате размышлений и преднамеренных действий. Чтобы способствовать левитации руки, терапевт мог бы произнести нараспев (интонировать): « Ваша рука становится легче и легче; она поднимется сама собой». Отметьте, что такое внушение подразумевает, что рука будет подниматься непреднамеренно. Спанос (1971) выдвинул гипотезу, что испытуемые воспринимают свой ответ на внушение как непреднамеренный, когда они поглощены паттерном воображения, который он назвал целенаправленными фантазиями (ЦНФ). 

 Теодор Барбер находился под влиянием рассуждений Сарбина и критиковал концепцию «гипноз как состояние» за ее логическую циркулярность (то есть гипнотическая восприимчивость может и указывать на существование гипнотического состояния, и объясняться им). В целом ряде исследований Барбера и его коллег 1960-х (Т. X. Barber, 1969; Т. X. Barber & Calverly, 1964) и начала 1970-х годов (Т. X. Barber, Spanos, & Chaves, 1974) было показано, что установки, ожидания и мотивация — это влияющие на гипнотический ответ детерминанты. Более того, незагипнотизированные испытуемые с высокой мотивацией и испытуемые под гипнозом были сравнительно восприимчивы к внушениям. Поэтому клиницистам нет нужны убеждаться, что их пациенты находятся в трансе, прежде, чем делать значимые терапевтические внушения (Lynn & Sherman, 2000).

 Социокогнитивная точка зрения восходит ко времени нападок на концепцию гипноза как на измененное состояние сознания. В 1950 году Теодор Сарбин бросил вызов традиционному представлению о гипнозе как об изменёном состоянии.

Социокогнитивная точка зрения отклоняет диссоциацию как объяснительный механизм и бросает вызов многим широко распространенным представлениям о гипнозе.

 После длинной паузы в интересе к диссоциации Е.Р. Хилгард (1977) издал важную книгу, которая оживила это понятие, предложив неодиссоциативную теорию, основанную на современной когнитивной модели разделения сознания. Согласно неодиссоциативной теории (Hilgard, 1977, 1986, 1994), множественные когнитивные системы или когнитивные структуры существуют в иерархической соподчиненности и находятся в некоторой степени под контролем исполнительного эго. Исполнительное эго, или центральная управляющая структура, ответственно за планирование и мониторинг функций индивидуальности. Во время гипноза соответствующие подсистемы управления временно отключаются от сознательного исполнительного управления и вместо этого напрямую активизируются внушениями гипнотизера. Такое отсутствие сознательного управления в значительной степени зависит от амнестического барьера или процесса, который передает идеи, образы и фантазии в бессознательное. Снижение исполнительного управления, в свою очередь, ответственно за субъективное впечатление безволия, которое типично сопровождает гипнотические реакции.

 Психоаналитическая теория формулирует обширную и связную модель функционирования человека относительно того, «чем гипноз является и чем не является» (Нэш, 1997, с. 291). Хотя Фрейд был впечатлен явной покорностью определенных загипнотизированных участников и уподоблял гипноз влюбленности, нет никаких доказательств в пользу того, что гипноз создает эротические или сексуальные отношения между терапевтом и пациентом. Такое положение дел заставило современных психоаналитических теоретиков (Baker, 1981, 1987; Fromm, 1979; Fromm & Nash, 1997; Gill & Brenman, 1959; Nash, 1991) уделять меньшее внимание сексуальным и агрессивным инстинктам по сравнению с традиционными психоаналитиками и, соответственно, больше подчеркивать наличие воображения, фантазии и других выражений первичного процесса мышления во время гипноза.

 Более сорока лет назад Сатклифф (Sutcliffe, 1960) отмечал, что разные философские школы гипноза допускают совершенно различные предположения, адаптируют разные методологии и принимают различные факты в качестве допустимых доказательств.